Опубликовано в журнале Нева, номер 7, 2009
Елена Рудольфовна Орлова родилась и живет в г. Костроме. В 2003 году окончила физико-математический факультет Костромского государственного университета им. Н. А. Некрасова, в 2009 году — заочный факультет Костромского государственного технологического.
Одуванчиков сыплются горсти,
Я вареньем не зря занялась —
Помогает от дури и злости.
Дар прошелся по мне, словно кнут,
Мир, вы знаете, не совершенен,
Я однажды сорвусь, чтоб воткнуть
Суть отвертки кому-нибудь в шею.
Правда, можно беду отвести,
Сорок дней полнолуние стынет,
Кто в меня пожелает войти,
Как Иисус на молитвы в пустыню?
И скорбеть надо мной с высоты,
А потом, совратившись, поддаться —
Дать понять, что умею болты
Без отвертки закручивать пальцем.
Или снова шальная весна
Обломает цветущей сиренью?
И опять: “Отойди, сатана”,
И стихи… и тоска… и варенье…
А я по-прежнему невинна,
Меня черемуховый дым
Вставляет лучше кокаина.
Не в первый раз и эта жесть,
Я на одном стояла твердо,
Когда мы были в гараже —
Валера, убери отвертку.
А остальное все сполна,
И не пришьешь, что было мало,
Валера видел, как волна
Разбилась вдребезги о скалы.
Но так всегда — иссякнет срок,
Под звездным медленным прицелом
Последний кряж размыв в песок,
Волна скользнет на берег — целой.
Бездушной стервой на заре
Пройдет по пляжу променадом,
Но этот фильм — не ширпотреб,
Валера, не смотри, не надо.
Навис безвременный финал,
Как тень готической химеры,
А ты и гвозди разбросал…
Ну ты и бестолочь, Валера.
Случаются виденья у меня —
Сперва принцесса в морду била принца,
Потом украла белого коня.
Забыв цветущих вишен нежный шелест
И Вечный дом, где дикий виноград,
Марго ушла, сняв хату подешевле,
С окном на гаражи и детский сад.
Жара плывет в распахнутые двери,
На кухне у Марго не гаснет свет,
Она сегодня пьет чинзано с Мэри,
Которой на иконах больше нет.
Которая вообще в большой обиде
На наш общекультурный интерес,
В которой только мать смогли увидеть
За все века — понятно, надоест.
Виденья все навязчивей с годами,
Ни солнцем не спугнешь их, ни огнем,
Но я девчонок этих оправдаю,
Включая также казусы с конем.
А в сводках вновь зашкаливает сальдо
По кредиту, и вновь горит зола
У Notre Dame, где плачет Эсмеральда,
Звонящая во все колокола.
Благие помыслы бесплодны,
Пока неоновые лилии
Не зацвели в воде холодной,
Покуда ряской, как кольчугою
Железной, заводи и мели
Не затянуло — ну не чудо ли,
Что я скрывалась две недели?
Уже хвощи в канавах выросли,
Я возвращаюсь как-то странно,
Как зараженная Т-вирусом,
Как зверь, зализывавший раны.
Вся — обещание экзотики,
Рефлексы многие утратив,
С горящим взглядом и без зонтика,
С промокшей пачкою “Muratti”.
Следы мутации во внешности
Ночной не высветит прожектор.
Ну, как тебе суженье нежности
До легких поисков сюжета?
Раз я не девочка что надо,
Но стала слабой на рессоры
В гараж поставленная “Лада”.
Ни душа, знаешь, ни халата,
Луна бензином провоняла,
Но доза пробная бесплатно,
А дальше вовсе по безналу.
О чем я? Милый, ты как будто
Псалтырь к заутрене не слушал —
Даешь вещицу на три буквы,
Не постесняйся дать и душу.
И не хватайся за распятье
Рукою, воблой провонявшей,
Гляди, уже собрался спятить,
С меня и трусиков не снявши…
Тебе со мною не приятно?
Ты весь издерган, я же вижу!
И наперед — отвертку спрятав,
Не забывай про пассатижи…
Я до буя плыла, о развратном
Помышляла, и волны неслися —
Буй доплыл до меня и обратно,
Я же с прежней не сдвинулась мысли.
Не пойму я — вот первое горе!
Каждый год не пойму, раз за разом,
То ли это цветущий цикорий
Одурманил утечкою газа,
То ли в кухне, знакомой от корки
И до корки с кефиром и чаем,
Как цветы голубые, конфорки
На плите лепестками качали.
Есть и горе второе — не болью,
Так, горчинкой смущает миндальной —
Кое-что мне вполне добровольно
Прямо в руки с крыльца бы подали.
Я ж, улыбки скрывая слезами,
Укрывалась в туманы и росы,
Незаконно в окошко влезая,
Пусть и меньше брала, но без спроса.
Ну и третье есть горе — какая
В нем отрава — о, Господи, сжалься! —
Я, с Валеркой простившись, смекаю,
Что и Юра в живых задержался.
Дар поэта в такую минуту
На судьбу променяешь любую,
Сердцем чую — в башке моей мутно,
И болтаюсь от буя до буя.
Безрассудно почивших “во Бозе”,
Вновь диплома не выдали мне
В каблуковском замшелом колхозе.
Чую новый виток виража —
Оголенней предметов на блюде
Души тех, с кем вне стен гаража
Мы вообще незнакомые люди.
Душу греет короткий привал
С тем, чье сердце на мне отказало,
Кто прилюдно меня целовал
У бездонной воронки вокзала.
Сотни взглядов слетали, как снег
С наших тел на озябшем перроне,
Свет был там, где досель и во сне
Только сумрак кружился вороний.
Эй, колхоз, при гуртом на меня,
Я б не вышла с тобою на равных,
Но был тот, кто при свете огня
Мне две ночи зализывал раны.