Опубликовано в журнале Нева, номер 3, 2009
Виктория Константиновна Гетманова окончила Ташкентский государственный технический университет. Публиковалась в: “Новый берег” (Дания), “Студия” (Берлин), сборник “Дальнейшее молчание” (М.: Меморис, 2007). Живет в Ташкенте.
made in may / made and breakfast
читаешь пропуск до последней корки.
в подборке мозга, как в лимонной дольке, —
так много кислого и так мало чая.
так мало призванных, и все больше в норках —
не тех, что ризы, а что роют в слякоть.
с лимонной дольки продолжает капать —
как будто оттепель, и ты всем доволен.
как будто стоик и как будто столбик —
в маёвку вкопан, чтобы помнить место.
тебя прогнули из рулонной жести —
что твой совbackовский подстаканник.
Трубадурное
И у каждой на листьях по талой февральской снежинке.
Ты ее — говорят — никогда-никогда не забудешь,
И она — говорят — повторяет о том же неслышно.
В голове у карманного вора, что в замке на крыше,
Трубадурные дали звенят над резной черепицей.
Ты о нем — говорят — никогда-никогда не напишешь,
Потому что он вздумал на той королеве жениться.
Не спросив никого, ведь с обедни всезнающий вышел,
Перекинувшись коротко с музой — до синего моря,
Где летают с волною пернатые белые рыбы
И поют голосами зеленого старого бога.
В голове у зеленого бога тринадцатой мыслью:
“Вавилонскую башню, что сделала Брейгеля старше,
Растащили аскеты на просо, горох, чечевицу,
И разбиты о скалы Икара ненужные пятки.
Потому что тот вдруг разучился по-птичьи картавить
И задумал писать про свою всю в цветах королеву,
И про снег, и про звон, и про трубные дальние дали.
Вот за это в него никогда-никогда не поверят”
куда?
молчи!
ты спиной моей бился
в дверь.
сквозь зрачок мой учился
в мир.
а у нежности звук
чей?
на плечах на моих
жил.
на руках научился
спать.
как из слез из моих
всплыл,
так утонешь ты в них
опять.
синее
самки бабуинов читают книги,
манерничают, перестают отзываться на “суку”,
наводят синей тушью глаза
и раз в два дня лезут себе под юбки —
проверить наполняемость второй чакры.
по четвергам они вышивают крестиком —
и, если выходит плохо,
кричат: “пилигрим!”
а если хорошо —
много и тщательно говорят по-французски,
просовывая язычки для пущего выговора
сквозь два пальца.
они в позе и жуют кардамон.
могут с двух рук отстрелить голову каждому,
кто равнодушен к синему.
тут же раскаиваются
и кидаются пришивать ее к тулову крестиком.
если выходит плохо…
там тик так
— …Был молодым
и страсть как хотел на юг…
там еще не привыкли держать фонарь
— …Чтобы увидеть море
и понырять…
так, чтобы искра теплилась только в нем
— …У побережья косточку
сплюнуть в грунт…
там на фитиль наколот живой огонь
— …Может быть, выйдет дерево,
может — сад…
и закаленные стекла звенят, звенят
— …У молодых легко
на мечту клюет…
из-под земли, и сосны кивают в такт —
бон! — в летнем мареве — бон!
— …Не успел дойти…
— …Был молодым, а…
— …Память по мне — стара…
— …Может быть, выйдет дерево…
— …Может, сад…
— …Там, где, казалось, был…
— …Или не был…
— …Я.
Необратимость эволюции
За окном — тумана дно:
Много пыли, много чада,
Недогляданного взгляда,
Недо-нет и недо-да,
Тел снующих нагота.
Ненасытности накал —
Кали-юга правит бал.
Рокировкам нет числа —
Духа в моде немота.
Недовес недосердец,
Неразгадан неконец,
Недобег и недобор,
Не у дел и не на спор.
Всем всего недопростить,
Не постичь, недолюбить,
Не дожить, недохотеть,
Не нагнать и не допеть,
Не позволить, не отдать,
Неумело не сыграть.
Недоразумений нет,
Не трезвонит Нофелет,
Недостаткам — недосуг,
Наказанью — недокнут.
Не рукою не стихи
Ни сплести, ни расплести.
В недрах улицы моей —
Полчища недорослей.
Недосчитан лишь один —
Я для них пока незрим.
[1] Бон — день поминовения усопших, отмечается на западе Японии — в середине июля, на востоке — в середине августа. Из-за обилия освещения Бон иногда называют Праздником фонарей.
Следующий материал
Рассказы
Вступительное слово И. Смирнова-Охтина