Опубликовано в журнале Нева, номер 7, 2008
Денис Колчин
Денис Колчин родился в 1984 году в Свердловске. Окончил факультет журналистики Уральского государственного университета им. А. М. Горького. Публиковался в газетах Екатеринбурга, Тюмени, Санкт-Петербурга, Москвы, в альманахах “Складчина”, “Край городов”, “Добрый малый”, “45-я параллель”, “Воскресенье”, в литературных журналах “Урал”, “Уральский следопыт”, “Русский переплет”, “Молоко”, “Русская жизнь”, “Луч”, “День и ночь”, “Топос”, “Пролог”, “Волга. XXI век”, “Русский глобус”. Финалист Илья-премии в номинации “Поэзия” за 2007 год.
* * *
Спасибо дяде Юре Шевчуку.
Александру Сергеевичу — отдельное.
Сергею Александровичу — особенное.
Большое — Геннадию Русакову.
Простите с Уралмаша чуваку,
Что все пробую самое беспредельное —
Участвую в поэзии. Откупоренные
Пивные стекляшки — вот, под рукою.
Нашептываю чудные слова,
Иногда перечеркиваю, работаю,
С балкончика поплевываю, насвистываю,
Шатаюсь по комнатам полуголый.
Учел: за деревяшкой — синева
(За балконом). А кроме — отчасти болтаю
По сотовому. Вечное перелистываю
И вижу трагические приколы.
* * *
“Пятьсот второй, мы вырвались к депо!” —
Во сне кричал контуженный лейтеха,
В полукривом нп на букву “о”,
Где “ни о чем” — от вдоха до издоха.
Пьянющий бизнес двигал по мосту,
В Санкт-Петербурге. Делая рукою,
Он зашвырнул часами в темноту,
И двести тысяч баксов упокоил.
Не говори… Такая лабуда,
По-человечьи жуткая потеха…
И для того не надо никуда
Перемещаться. Выехать — не к спеху.
Все чудеса — на родине… Ого!
Судьба в подобном — более курсива:
Ты умираешь, к черту, далеко,
И без тебя кончается Россия.
* * *
Завод, психушка за окном,
Автостоянка,
Где “иностранки”…
Покамест, в общем, не о том.
О том, что лучше (или нет) —
Под Гергебилем
Чуть не убили.
Знакомый вытащил корнет.
Мюриды вышли на прорыв
До перелеска.
И все в черкесках.
Казаки, шашки обнажив,
Навстречу… В общем, по утрам
Обозреваю,
Оборзевая,
Свердловск, а также — Дагестан.
* * *
Говорил мне Виталька-двоечник:
“Я все поня2л бы и постиг!” —
“Исправляй ударенье, лодочник”, —
Отвечал ему напрямик.
Мы сидели на старой пристани,
По барабану было нам,
Что в деревне зачем-то выстрелил
Черт-те кто (с дурью пополам).
Мы сидели, глядели, чокались
И “чебурашками”, и так.
А над озером чайки черкали
Полукружия. На крайняк
Отмечался природный уровень.
Все злободневное послав,
Мы шутили, два длинных увальня,
Ожидатели переправ.
* * *
Перехожу дорогу на красный свет.
Смысла, правда, нет без любви.
И не похожа тяжесть на опыт. Дед
Выдал как-то: “По-оборви
На огороде ягоды все”. Вот так,
Зря придуриваешься, мол.
Единоличный этот маршрут двояк:
Двинул в ярости и… дерьмо.
Ну а в деревне нашей, когда сентябрь,
Тоже деется черт-те что:
Ослобонит внутри, а потом — удар
Чистым ветром. И ни при чем.
И оттого, наверное, просто — жесть.
Солнце, облако — ерунда.
Но мне порою кажется: ветер — жест
Сердца, прянувшего туда.
* * *
Звучала скрипка. Я был молод.
В семнадцать лет — уже дурак.
Скрипачка выдумала повод
И заиграла на “ура” —
За чудеса. А я, студентик,
И не догадывался, что
Теперь в тональностях вот этих
Каким-то образом учтен.
Наверняка тогда явилась
Предельно искренняя жизнь.
И я промямлил: “Ваша милость,
Вы объясняете трагизм!”
Она звучала, отстранившись
От маеты, от новостей.
И останавливала “крыши”
Аудитории своей.
* * *
Везде — следы заката:
Не в плане смерти, в плане позолоты.
Лейтеха пьяноватый,
И я, простуженный, в свое уперты.
Уселись на скамейке
Дворовой. Дует в октябре изрядно.
Серебряней оттенки.
И наши лица — неземные пятна.
Мечтаем понемногу.
Тупая мимика, но от природы
В глазах — почти подмога, —
Живая бронза. Травим анекдоты,
Беззлобно материмся.
И чувство горечи над пустотою,
Над медью пофигизма.
А в небесах “цзинь-цзинь” само собою.
* * *
Мужчина ждет всегда.
Ну, а ее все нет.
Уехал драндулет…
Он думает: “Балда,
Влюбился. На черта?
Разгадывай теперь…”
Подъехал БТР.
Прощай, “Феличита”.
— О, грацио, сыграй,
Что непреодолим
Дурной адреналин.
— Корнет, не унывай!
* * *
Ты немного похожа на Вивьен Ли,
Чуть-чуть уловимо.
Все приборы показывают нули —
Уж полночь, вестимо.
Мы стоим у подъезда, не говоря,
Глядим друг на друга.
Голливудская осень, если игра,
Наверное — скука.
Мы стоим в распростуженном октябре,
Друг друга обнявши.
Дребезжит козырек: “Ре-ре. Ре-ре-ре” —
Над нежностью нашей.
* * *
Мороз и тучи — день железный.
Я выхожу из магазина.
Коньяк за пазухой трехзвездный.
А остальное — обозримо:
На голове чернеет кепка,
Оттенка схожего пальтишко,
Да в синих джинсах, псевдокрепкий,
Ботинки черные. Вся “фишка”
В том, что на улице прекрасно,
По сути дела, без прикола —
Летят снежинки над сберкассой,
Над барахолкою тяжелой.