Опубликовано в журнале Нева, номер 7, 2008
Мария Ташова родилась в 1982 году в Горьком (ныне Нижний Новгород). Окончила гуманитарно-художественную школу им. Ломоносова, Нижегородский государственный лингвистический университет по специальности “Связи с общественностью”. В настоящее время получает международную степень МВА. Живет в Нижнем Новгороде и Днепропетровске.
Из цикла [маленькая С.]*
* * *
Табу у многих народов возникло на почве мифологических верований. Люди считали, что они, произнеся некие слова (обычно это слова, обозначающие смерть, названия болезней и т. д., накличут на себя беду — гнев духов, с которыми нельзя вступать в противоречие…
…люди боялись называть словом ту силу, что вызывает подобные явления, или просто не могли объяснить многие факты окружающей их действительности, что привело их к вере в некое высшее существо, которое управляет делами людей, их поступками, чувствами и стоит выше них.
И. В. Шамшин, “Табу и эфемизмы”.
Вестник Олимпиады “Светозар”, № 12
Другой пример курьезного заблуждения такого рода мы находим у кафров. Начинающего вора, по их мнению, можно исправить, достаточно только выкрикнуть его имя над кипящим котлом с целебной водой, прикрыть котел крышкой и на несколько дней оставить имя вора в воде. При этом нет ни малейшей необходимости, чтобы о манипуляциях, которые проделывают над его именем, был осведомлен сам вор. Нравственное возрождение ему и так обеспечено.
Джеймс Джордж Фрезер. Золотая ветвь. Исследование магии и религии. Глава 22. Запретные имена. Frazer J. G. The Golden Bough. London, 1923. М.: Политиздат, 1980. Пер. М. К. Рыклина
но секунду еще назад
здесь не было ни песка ни
малейшей его части
не части ты меня задушишь
то есть за душу и молchalk
то есть мел
как разгрызенные ракушки
это море говорю и иду к доске
это помнишь как пела
“у меня отрастает крыло…”
у меня плечо чешется и облезает
говорю если море так солоно
значит бог
влюбился
[разговор с бгм]
что ты маша
какие могут быть разговоры
вот мы сидим
а где-то мышонок плачет
он маленький
маша маленький
он ничего не значит
вот мы сидим
а я его слезки считаю
знаешь маша
всему есть свои
причины женщины и мужчины
стали и вправду твари
и что бы ни говорили
о чем бы там ни молчали
я не верю ни одному их
больше
больше маша я ничего
говорить не стану
твоя ревность
зажата в моей ладони
* * *
вот идет антрацитовый человек
спрашиваю кто у тебя умер
говорит я
но еще живет
думает только бы не со мной
господи не со мной
и идет ко дну
маленькое кольцо
нет ничего страшнее моего настоящего
говорит
у меня такое маленькое лицо
только воду с него и пить
а кто-то стоит за его спиной
беленький и смешной
говорит умирать легко
легонько так
трогает за висок
говорит идем
и они идут
смерть и ее человек
[маленькая с.]
так каждая отстриженная прядь
теряя связь катается по полу
так бьют детей
так бьют собак
так бьют куранты
или что-то бьется
так женщина идет
качает руку
качает руку
на манер ребенка
и говорит какие немцы оль
какое ты чего
или вот сын стоит
на табурете в ванной
и говорит я всех спасу
я буду доктором
потом смотри
я умываю руки
я умываю руки
и смеется
и маленькая с. идет ко сну
и что-то прячет в рукаве
и что-то от меня уносит
[Diminuendo]
если захочешь
я все-таки стану
твоими глазами
это так просто как
выйти из тени/войти в тень
всего один шаг и мы
вырастаем из спин
становимся отражением
и только вдыхать
(не выдыхая суть) и
всего один шаг
и мы вырастаем
и спим
………
Diminuendo
………
и как же мне не любить
твоих пламенеющих мальчиков,
Господи…
(трижды)
……..
Diminuendo
……..
и я затихаю
и все затекает
в свое
и запахи
запахи
запахи
запахи
……..
снятся
Из цикла
[молоко наверное]
Посвящается М. К.
Ее мама говорила, что всю жизнь могла бы прожить
только на молоке. Так сильно она его любила.
если мы на одной половине мира
уже уснули
на другой половине
нас стало немногим больше
внутренний
свет переворачивается
во внешний
становится голосом
спиной становится
говорит ничего страшного
ничего личного говорит
не бойся
внутренняя поверхность бедра
становится вовсе лишней
с помощью пасов руками
меда и молока
[простые слова]
на ремонт трамвайных путей
младшая говорит знаешь леля
ну ее на хрен эту культурологию
давай учить простые слова.
Егор Кирсанов, из книги
“Двадцать два несчастья”
во мне исключительно много места
а оно не селится
живая рыба лоскуты цветные стекляшки
а оно не селится
в животе рыба дышит
в голове извиняется
что оно не селится
не приживается
боком выходит
видимо умирает
* * *
птица поводырь отличается
действительно очень многим
ходит на пальцах вздыхает
выдумывает словечки
выкладывает на носилки
открывает двери
somebody call an ambulance
в значении любую скорую/перевозку
хоть кто-нибудь заберите
use inside voices
закрывает двери
горло капут
температура ее болеет
* * *
Кате Кортюковой
рассматривая фотографии двадцатилетней давности
понимаю что в сущности все возвращается те же елки
стрижки практически те же та же любовь
к черно-белым снимкам
у лены алексеевой разбита коленка
и она ее так рукой прикрывает стыдно
чтобы не видели
и я говорю
понимаешь катя не обижайся
у фотографа не должно быть эрекции
когда он делает ЭТО
даже когда мы голые
мы же дети
это не правильно как-то
не профессионально
не буду сниматься
* * *
у нее на двери написано
потакай тоске
слушай что тебе говорит
хлебная корка человек
стоит голову наклонив
говорит со своим плечом
короче червь это такая
маленькая змея
видишь ли что дают
она просто берет ее и съедает
думает не смерть а конфета
и что-то еще менее важное
тишина в эфире
щелкает аэродромы
спрашивает потому что
что
* * *
ирочка говорит чирик
представь на минуту
меня здесь нет
вечно бы слушать твой
тоненький голосок
когда достаешь из
горлышка эти высокие но-
ты цепляешься за карниз
тонкими сильными па-
льцами это все музыка
музыка виновата
голоса в моей голове
пряталки-догонялки
* * *
С. П.
вот он входит в тебя
с этим своим ножом
весь такой нечаянный
от копчика до лопаток
говорит усни
я тебя пока покачаю
и рукой действительно
так качает то есть машет
как будто тебя прощает
одновременно с этим
прощаясь внутри с тобой
и пока ты спишь
он ходит в тебе на ощупь
перешагивает через
нитки и камушки
прочие запятые
что-то находит
откладывает в сторонку
никогда не спит
надевает твою изнанку
[-||-]
так одна вода
разговаривает с другой
я бы пришла к тебе
если б умела выйти
как солдаты выходят из боя
и входят обратно в бой
смотрят сухими глазами
в чужое небо
напиваются
этой сырой землей
я такая маленькая
ну чего оно во мне ничего
не дышит
так живая вода горит
другая ее не слышит
думает этим ли языком
разговариваю с тобой
[o]
птица падает камнем
камень взамен описывает спирали
думает ножницы ножницы я бумага
все замыкается сворачивается кольцом
легкое при падении
группируется в оригами
словно бумажной становится
тоже птицей и гамма поет
у меня нет дома
куда мне деться
в моем городе дождь
не идет
прочее также подумывает
то ли начаться а то ли остановиться
Из цикла [все рыбы]
От лонных ласковых костей
До барабанных перепонок
Один букет из снегирей,
Еще, наверное, лю-бовь
И долгий голос телефонный
На стекла дышит и звезду выводит.
И больше ничего не происходит.
За дверью море встало и молчит.