Опубликовано в журнале Нева, номер 4, 2008
Лев Данилкин. Человек с яйцом: Жизнь и мнения Александра Проханова. М.: Ад Маргинем, 2007. — 664 с., ил.
По признанию автора, сначала он намеревался записать интервью и “стачать из этого пинг-понга вопрос-ответ, вопрос-ответ” книжку “Разговоры с Александром Прохановым”. Героя для сенсационной “книги-бомбы” “глянцевый” журналист выбрал вроде бы безошибочно: скандалист и забияка, радио- и телебуффон и, главное, вне зависимости от полярных оценок современников, — персона приметная. Приступая к работе, автор и не собирался посягать на сложившиеся стереотипы: А. Проханов — в советское время невыносимо скучный конъюнктурщик-лакировщик-соловей Генштаба, а после перестройки, когда ему пришлось расстаться со своим привилегированным статусом, “красно-коричневый” графоман, показавший зубы. И вообще мракобес. Стачать сборник интервью не получилось. Слишком неоднозначны, неординарны были ответы собеседника. И автору пришлось заняться изучением своего героя. Результат получился неожиданным. Вместо эксцентричного старика предпенсионного возраста он увидел “аполлонистического интеллектуала, проницательного аналитика и расчетливого мудреца”. Второй неожиданностью стал жанр, в который выкристаллизовалась книга. “Каждый раз он сообщал мне что-то такое, от чего менялась моя картина мира — и я сам. Мне показалось важным фиксировать эти сдвиги, и тогда это стало — в жанровом смысле, разумеется, — походить на книжку Босуэла о Джонсоне. В ней появился сюжет, связанный с взаимоотношениями автора и субъекта биографии. Потом и этого стало мало, я стал читать старые газеты, встречаться со свидетелями, комментировать услышанное, куда-то пришлось съездить. Так это превратилось в нечто странное: здесь есть и беседы, и мои соображения о прочитанном, и описания путешествий, и персонажи-двойники, и две причудливые интермедии, мои лирические, прости господи, отступления”. Современный хронист оказался готовым воспринять парадоксальные суждения и ситуации, язык его изящный, остроумный, и — снова неожиданно — богатый. Своеобразие книге придает и возрастная разница героя и автора, что сказывается в оценке и переоценке прошлого представителями разных поколений. В хроники вошли и поездки А. Проханова в горячие точки планеты (Африка, Афганистан, Камбоджа, Никарагуа), и его странствия по России, в том числе и посещения Чечни во времена боевых действий. Иронические зарисовки литературных нравов 70–90-х ХХ века соседствуют с не менее выразительными портретами высшего руководства СССР, России, к которым герой хроники был приближен. Отображена даже повседневная жизнь красно-коричневых. Вне зависимости отношения к герою книга состоялась как документ эпохи: “сквозь биографию Александра Проханова можно разглядеть культурную историю страны последних пяти десятилетий”, эпоху, в которой присутствовали и падения, и величие, и масштабные метаморфозы страны, сознания, личности, эпоху, трагизм которой так до конца еще не осмыслен современниками.
Норман Мейлер. Вечера в древности: роман, пер. с англ. Т. Ротенберг и А. Фесюна. СПб.: Амфора. ТИД Амфора, 2007. — 772 с. (Серия “Амфора”)
Место действия — Древний Египет. Время действия — третье тысячелетие до н. э., времена правления Рамсеса II и его потомка Рамсеса IX. Главные герои: “звезда” древности Рамсес II, восстановивший власть Египта в Палестине, воевавший с хеттами, ведший большое храмовое строительство; его колесничий Менна (в романе Мененхетет I), прославленный воин, в расцвете сил (те же шестьдесят лет, возраст, в котором Н. Мейлер начал писать этот свой роман), посвятивший себя медицине и магии и тем самым расширивший возможности человеческой памяти и воображения (за четыре перевоплощения, два из которых пришлись на эпоху Рамсеса II, он обретает мудрость, становится намного интереснее, чем почитаемый и обожаемый им фараон); его правнук. Мененхетет I, умудренный опытом четырех жизней, и его правнук Мененхетет II обладают общим даром ясновидения, связаны узами крови и памяти. Они — два главных рассказчика и два главных участника необыкновенного праздника Ночи Свиньи, когда наиболее сокровенные знания о людях и природе выплескиваются наружу и раскрываются все тайны. Из скупых сведений Н. Мейлер творит живой мир, исполненный кипения человеческих страстей, в том числе в сексуальной сфере (предельный натурализм — часть мировосприятия автора). “Я пытался мыслить, как египтяне. Создать новую психологию”. Жизнь Богов, исторических персонажей и вымышленных героев разворачивается в едином потоке бытия, размеренность которого предопределена особым представлением о времени. Размыты границы между ощущением и реальностью, настоящим и прошлым, миром потусторонним и материальным, миром земным и божественным, между мистикой, мифами и научным знанием. Специфика культурно-исторического контекста — лишь фон для основополагающей идеи: автор верит в то, что множества человеческих сознаний “могут перетекать одно в другое и таким образом создавать или выявлять единое сознание, единую энергию… И наши воспоминания есть часть единой памяти, памяти самой природы” (У. Б. Йитс, “Мысли о добре и зле”, цитата, вынесенная в эпиграф к роману). Размышляя о бессмертности духа, о непрерывности жизни, автор наделяет древность откровениями, близкими современной науке: генная память, клонирование. Роман написан в 1983 году. Наличие увлекательного сюжета, яркой экзотики, мистических тайн древности отнюдь не сближают произведение классика американской литературы, глубоко изучавшего философию, теологию, магию, имеющего собственный, непростой экзистенциальный опыт, с современными отечественными и зарубежными модными поделками “путешественников в прошлое”. Книга Н. Мейлера соотносится с ними как, положим, труды А. Д. Тойнби с анекдотцами из “Каравана истории”.
Четвертое измерение. Русские поэты в Германии / Сост. Б. Марковский. СПб.:
Алетейя, 2008. 351 с. (Серия “Русское зарубежье. Коллекция поэзии и прозы”)
Подборки стихотворений тридцати одного автора. В настоящее время авторы живут в Германии. А когда-то их адрес был не Россия, нет, а Советский Союз. Много молодых. Большинство сменило место жительства на рубеже веков ХХ и ХХI. Пишут на русском. Печатаются в периодике Германии, России, США. Выпускают книги. Принимают активное участие в международных поэтических турнирах, проводимых в Дюссельдорфе. Получают призы. Подборки удачны, так как дают возможность почувствовать творческую манеру авторов, круг тем, вопросов, их волнующих. Заметно, что многие авторы свободно, органично вписываются в европейское культурное пространство, в образный, предметный ряд их лирики естественно входят знаковые символы европейской культуры — Джоконда, Сикстинская мадонна, Бах, Рембо, Бодлер, фольклорные, мифологические герои. В едином русле с европейской культурой находится и культура России: Левитан, Блок, Ахматова, Цветаева, Бунин, Шагал. Конечно, присутствует ностальгический комплекс: березки да рябинки, зимние пейзажи, детство в деревне, площади и улочки в родных когда-то городах и городках. Но и чужие ветры, чужие миры, язык, быт придают ощущениям новизну. Мысли о родине покинутой и родине обретенной рождают, как правило, очень сложную гамму чувств. А для кого-то, как для Марии Шефнер, немки по происхождению, возвращение в Германию — это возвращение к своим истокам. “Великой миссии потомки, // Мы просто возвращаемся домой”. Стихи ее горькие, но справедливые. Впрочем, тема “чужих берегов” и “родной стороны” в общей массе стихов не превалирует. Стихотворения очень разноплановые: по темам, мастерству, содержанию. Авторы предпочитают обращаться к темам вечным: природа, смена природных циклов, тайны мироздания, космос, религия, одиночество человека, неизбежная смерть. Некоторые авторы замкнуты исключительно на себе, на своих душевных и любовных переживаниях. Есть стихи откровенно слабые, даже не рифмоплетство, а — когда не хватает рифм — и просто словоплетство. На этом фоне особенно заметны поэты, и совершенно справедливо, что в сборнике их стихам отведено больше места. Выделить хочется двух. Музыкальный стих, свежую образность Ульяны Шереметьевой, в том числе в стихах, посвященных Москве, Петербургу. “Белые ночи”: “У небесного канта — // приглушенные речи. // Это бродят атланты, // разминаючи плечи, // А немного поодаль, // мимо спящих домов, // мчится невской породы // стая каменных львов”. И эмоционально захлестывающую, страстную поэзию Татьяны Ивлевой. “В стандарты европейские — извне, // С наивностью славянского бродяги // Я втиснулась… Обломком на волне // Вплеснулась — с визой на клочке бумаги… // Мой новый статус не мешает мне // И праздновать, и горевать по-русски… // Но сердце бедное, одно меж двух огней // На грани срыва от двойной нагрузки”.
Андрей Родосский. Автопортрет. Избранные стихотворения. Под. ред. И. А. Сергеевой. СПб.: 2007. — 192 с.
Выход сборника приурочен к пятидесятилетию поэта, представлены лучшие стихи разных лет. Композиционно подборка (хронологический порядок в разделах нарушен) выстроена так, чтобы подчеркнуть устойчивость мировоззренческих позиций автора: верность православной вере отцов и семейным традициям, уважение к дореволюционному прошлому России, бережное отношение к культурным ценностям. Перед читателем предстает поэт, “способный искренне слагать стихи о вере “в скептический, безбожный век”, темы — православные праздники, храмы, святые, главным образом петербургские (Александр Невский, Ксения Блаженная), отеческие могилы, принципы: “Иной есть грех тяжелый — осужденье”, хорошо усвоенные уроки смирения и терпения. Взгляду на русскую историю присущ личностный характер, ибо сформировался он под влиянием семейных воспоминаний: 1917 год, революция, драматическая судьба романовского дома воспринимаются как трагедия, прервавшая поступательное развитие России. Неприятие экстремизма инициирует и острые, болезненные реакции на российские смуты конца ХХ века, на их последствия: “Преображенья не получилось. // Разбилась Россия, // как дорогая дворцовая ваза… // Осколков не склеить!” (“19 августа 1991 года”); “Москве, что обезумела без сна” (“Девяносто третий год”); “Бывшие братья, что стали соседями! // Что же на нас вы глядите медведями?” (“Славянам”). Особая тема в творчестве автора — Петербург с его неповторимой аурой, одинаково прекрасный во все времена года. Любви к городу сопутствует и непрекращающаяся боль из-за неизбежных утрат, которую поэт почувствовал очень давно и которая не оставляет его и поныне (“Сколько сломано старых домов! // Сколько стерто прекрасных узоров! // Сколько спилено, сбито крестов // С колоколен церквей и соборов!” (1975); “Очередной снесенный старый дом — // Кровоточит очередная рана” (2007). Обостренный интерес к российской истории, к ее прошлому и настоящему не делает автора ксенофобом — он часто путешествует по Европе, что нашло отражение и в лирике, ему близки европейская культура, античность. Автор прекрасно владеет традиционными стихотворными формами, будь то баллада, мадригал, сонет, октава, выступает и как тонкий лирик.
Веременко В. А. Дворянская семья и государственная политика России (вторая
половина ХIХ — начало ХХ века). СПб.: Европейский дом, 2007. — 624 с., ил.
Монография. Рассматривается политика государственной власти в отношении дворянской семьи в России в обозначенный в заглавии период. Тема в советский период не актуальная. “Едва ли мы сильно погрешим против истины, если скажем, что самые обыденные сюжеты жизни и самые привычные структуры общества являются, пожалуй, и самыми малоизученными в исторической науке. Историю дворянской семьи во второй половине ХIХ — начале ХХ века можно смело отнести к тем лакунам, которые совершенно не заполнены историками”. Оговорка во введении: в качестве объекта изучения выбраны христианские семьи, так как своя специфика семейных отношений была у каждой конфессии, а правительственная политика в области регулирования жизни дворянской семьи была ориентирована исключительно на христианские семейства. Круг вопросов: способы регулирования внутрисемейных отношений; изменения, происходившие в дворянской семье в эпоху модернизации, после “великих реформ” Александра II; вмешательство светской и духовной властей в семейную жизнь дворян; межконфессиональные браки; имущественные и личные отношения между супругами, между родителями и законными детьми; права наследования, правила и практика расторжения браков; статус и положение незаконнорожденных (внебрачных) детей, узаконение и усыновление; подробный историографический обзор по теме. Обширный, впечатляющий круг источников: законодательные и делопроизводственные документы, статистические данные, публицистика, периодика, мемуары. Отрадно отметить, что многие книги, надолго преданные забвению, разыскать которые еще недавно можно было только в библиотеках (иной раз по специальному разрешению) или у букинистов, переизданы в последние два десятилетия. А судя по использованной автором периодике, видно, какие горячие дискуссии разгорались сто лет назад по проблемам семьи и брака — свободная любовь, гражданский брак, сексуальная жизнь, права женщин, движение феминисток в России, воспитание детей. В заключение автор констатирует, что в России накануне 1917 года сложилась парадоксальная ситуация: все либеральные реформы в сфере семьи и брака увязали в системе сложившихся традиций (“неписаное” семейное право, “домостроевские устои”, а для разрешения сложных семейных конфликтов апелляция к высшей инстанции — государю императору).
Суперанская А. В., Суслова А. В. О русских фамилиях. СПб.: Авалонъ, Азбука-классика, 2008. — 288 с.
Книги этой проблематики тем более востребованы, чем больше мы пытаемся “вспомнить имя свое”. И тем более что русские фамилии есть и у представителей других национальностей, а русские семьи не всегда являются носителями русских имен. Происхождение и развитие русских фамилий, их связь с повседневной жизнью, с русской историей и культурой, их место в языке, их взаимоотношение с другими собственными именами далеко не полный круг вопросов, затронутых в книге. Отдельные главы посвящены двойным и искусственным фамилиям, почти два десятка страниц — псевдонимам, бытующим в русской культуре, примерно столько же — фамилиям литературных героев. Представлены и перечни стандартных и нестандартных фамилий, список наиболее распространенных. Актуальна глава “Ударение”, в которой даются не только примеры правильного произношения, но и рассказывается о закономерностях, о правилах правильной речи. Авторы (А. В. Суперанская, доктор филологических наук, главный научный сотрудник Института языкознания Российской академии наук, и ее соавтор, неизменный в течение долгих десятилетий, А. В. Суслова (1903–1999), филолог и библиограф) — признанные авторитеты в области ономастики не только в научных кругах, но и у широкой публики. Как и другие их работы, эта книга увлекательна, информационно насыщена, содержит обширнейший материал.
Карохин Л. Ф. Вольф Эрлих — друг и ученик Есенина. СПб.: Облик, 2007. — 176 с.
Споры вокруг смерти С. Есенина идут с конца 80-х годов прошлого века, когда после десятилетий “умолчаний и приглаживаний” истории и литературы российское литературоведение вступило в эпоху открытий. Впрочем, и для современников в гибели Есенина было много загадочного. Среди исследователей есть сторонники версий убийства, к которому, как некоторые считают, причастен и ленинградский поэт В. Эрлих (1902–1937), есть и те, кто придерживается версии традиционной — самоубийства поэта. Л. Ф. Карохин изучает жизнь и творчество Есенина с 1983 года, участвует во Всесоюзных и Международных есенинских чтениях и симпозиумах, в работе над “Летописью жизни и творчества С. Есенина”. У него свыше двухсот статей в периодике. Эта книга — девятая по есенинской тематике. Автор прослеживает жизненный и творческий путь Вольфа Иосифовича Эрлиха — поэта, мемуариста, кинодраматурга, друга и ученика С. Есенина. За сравнительно короткое время знакомства В. Эрлих (это знакомство состоялось в начале 1924 года и продолжилось в 1924–1925-е) стал не только другом Сергея Есенина, но и полноправным представителем в Ленинграде по издательским делам. Был рядом с поэтом и в последние дни его жизни. Автор выступает против попыток очернить доброе имя Эрлиха, расстрелянного в ноябре 1937-го, оклеветанного дважды: в 30-е и 80-е годы ХХ века. Свои выводы он делает на основании архивных документов, воспоминаний современников, мемуаров самого В. Эрлиха. Книга В. Эрлиха — “Право на песнь”. Воспоминания о Сергее Есенине. Л., 1932 — долгое время не переиздавалась и только в 1992 году целиком вошла в сборник “Как читал Есенин”, опубликованный в Челябинске. Исследователь вступает в открытую полемику со своими оппонентами, в том числе с создателями телесериала “Есенин”. Удивительно или нет? Источники у всех современных исследователей одни, а заключения разные.
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы / Николас Дж. Каролидес, Маргарет Балд, Дон Б. Соува, Алексей Евстратов; пер. с англ. Э. Богдановой. Екатеринбург: Ультра. Культура, 2008 — 640 с.
Книги преследовали во все времена во всех странах: по мотивам политическим, религиозным, сексуальным, социальным. Так, на четыре части (по мотивациям) разделена и эта книга. “Опасные для общества” книги изымали из магазинов и библиотек, жгли на площадях, тайно передавали из рук в руки, ими спекулировали на черном рынке. Цензурная история — это и запреты на публикацию, скандалы, судебные процессы, преследование авторов. Мы знаем, почему и как советские власти боролись с “Доктором Живаго” Б. Пастернака и “Архипелагом ГУЛАГ” А. Солженицына, мы изучали в школе трагическую судьбу А. Радищева и его “Путешествия из Петербурга в Москву” — соответствующие очерки (а драматическая история каждого произведения исследуется отдельно) присутствуют в книге. А вот то, что и за океаном создание “не того образа Америки” не поощрялось, знаем меньше. Среди “неправильных книг” были и “Автобиография” Бенджамина Франклина, и “Хижина дяди Тома” Бичер-Стоу, и “4510 по Фаренгейту” Брэдбери. Роман Стейнбека “Гроздья гнева”, вышедший в 1939 году, через месяц был запрещен, нападки продолжались и пятьдесят лет спустя. Среди произведений безнравственных в свое время числились и “Оливер Твист” Диккенса, и “Мадам Бовари” Флобера, и “Лолита” В. Набокова. Жесткая цензура существовала в католической церкви: “Индекс запрещенных книг” издавался Ватиканом c 1559-го по 1966 годы, одними из первых туда попали труды Макиавелли (оказывается, бытовало мнение, что не последнюю роль в организации Варфоломеевской ночи в Париже (1572) сыграло влияние на Екатерину Медичи книги Макиавелли “Государь”). Частично эта цензурная система сохранилась: хотя не опубликованные до 1600 года и исключены из “Индекса”, но и сегодня они считаются такими же запрещенными, как и в прошлом. Сто запрещенных книг — отбор, осуществленный составителями (а коллектив авторов многонациональный), заслуживает уважения: большей частью шедевры мировой литературы, высшие достижения человеческой мысли. Достаточно сказать, что своя потаенная жизнь, полная гонений и опасностей, была и у Библии, и у Нового Завета, и у Корана, и у Талмуда. Так что прикладная вроде бы история книги дает обширную пищу для размышлений: во что обходится нетерпимость для человечества, можно ли “убить слово”, должно ли общество защищаться от вредоносных идей? Ведь в списке запрещенных книг значится и “Майн кампф” Гитлера.
Бейджент М. Бумаги Иисуса. М.: Эксмо, 2008. — 352 с.: ил.
Новая работа М. Бейджента (в 1982 году М. Бейджент в соавторстве с Р. Ли издал книгу “Святая Кровь и Святой Грааль”, в которой пересматривалась традиционная версия истории христианства и, в частности, утверждалось, что состоявшие в браке Иисус и Мария Магдалина имели потомство, — идеи, легшие в основу нашумевшей книги Д. Брауна “Код да Винчи”) — плод двух десятилетий напряженных научных изысканий. И снова темные пятна, странные периоды, загадочные страницы в истории христианства, выводы, вступающие в противоречия с официальной доктриной, сложившейся еще в “темные” века в Римской империи. На основании документов, в том числе личных писем Иисуса в Синедрион (!), автор утверждает, что в 45 году н. э. Христос был жив. Он предлагает по-новому взглянуть на эпоху, в которой Иисус жил и действовал, выявляет несоответствия между Иисусом историческим и Иисусом теологическим, показывает, как — и зачем — в первые столетия нашей эры “ковалась” победа “Иисуса веры” над Иисусом реальным, каким образом — и почему — реальное религиозное учение Христа было заменено мифологией. Давая свою интерпретацию учения конкретного Иисуса, новую трактовку понятия “Царство Небесное”, автор обращается к таинственным мистериям Древнего Египта. В своих изысканиях он опирается на современных исследователей, на историков прошлых веков, на рукописи, дошедшие из глубокой древности, на Свитки Мертвого моря и Коптские, на Евангелия от Фомы, от Иуды, от Марии. Автор совершает немыслимые скачки во времени: от дня сегодняшнего в первые века христианской эры, из века двадцатого в век тринадцатый, и это может быть век тринадцатый и до нашей эры, и эры современной. Он так же легко, изящно совершает неожиданные переходы и в пространстве, одинаково ярко живописуя современные Израиль, Египет, Италию (Байя), Францию (Лангедок), затерянную деревушку в предгорьях Пиренеев и древние страны: Грецию, Иудею, Палестину, Египет фараонов, Месопотамию, средневековую Францию. Археологические экспедиции в закрытые до сих пор для исследователей места. Конечно, катары и тамплиеры тоже присутствуют. На протяжении всей книги рассказывается, как подделывали, уничтожали, утаивали подлинные документы об истинном происхождении христианства и распятии его основателя. Причины? Все те же. Политические игры — причем как две тысячи лет назад, так и в наши дни. Постепенно “странные для современного человека идеи” перестают казаться странными.
Фуртай Франциска. Записки средневекового масона. Альбом Виллара де Оннекура. СПб: Алетейя, 2008. — 248 с., ил. (Серия “Библиотека Средних веков”)
Впервые предпринята попытка представить в его первоначальном виде один из немногих дошедших до наших дней уникальный памятник ХIII века — альбом Виллара де Оннекура, достойного представителя готической эпохи, “нового века” христианского Запада. Комментарий: время, человек, памятник. Время — не только ХIII век, но и два предшествующих столетия. Битвы вокруг фундаментальных положений христианского учения и жизни Церкви, новации в области религиозных догматов, ментальные перемены эпохи, еретические выступления, катары, бессчетные монашеские ордена. Мировоззренческие коррекции культуры, христианской доктрины, трактовок. Изменения, зафиксированные в схоластике и новом художественном стиле. “Новый сладостный стиль” в литературе: Гвидо Гвиницелли, Онесто да Болонья, Гвидо Кавальканти; “новая наука, новые знания”: Альберт Магнус, Роджер Бэкон, Леонардо Фибоначчи, Бонавентура; “новая архитектурная манера”, в которой творил и Виллар де Оннекур, практикующий архитектор с широким спектром интересов — от алхимии до богословия. Он работал в городах Франции и землях Германии, в Швейцарии и Венгрии, был знаком с мусульманской и языческой традициями в искусстве, строил и для тамплиеров. Его альбом — рисунки архитектора, профессионально владеющего новой готической терминологией, знанием стиля, нюансов, — своего рода пособие для обучения новой архитектурной манере следующих поколений зодчих, возможно, и послание в будущее. Все рисунки — Распятие, образы Христа и Богоматери, рыцари, фигуры мужчин и женщин, мифологические звери и птицы, орнаменты растительные и геометрические, неодушевленные предметы, сюжеты готического искусства — автором исследования прокомментированы постранично. Всего 66 страниц, 17 листов утеряны. Или уничтожены? Вот она, конкретная расшифровка кодов средневековья, особого языка архитектуры, понятного когда-то и просвещенным умам средневековой культуры, и людям малограмотным. Посвященным — понятнее. (Роза готических фасадов, стрельчатые окна, скульптура.) В исследовании, как и положено, приведена обширная библиография, есть и именной указатель с комментариями.
Мещанинов М. Ю. Храмы Царского Села, Павловска и их ближайших окрестностей. Краткий исторический справочник. Изд. 2-е, испр. и доп. СПб.: GENIO LOCI, 2007.— 583 с., ил.
После выхода первого издания (2000) автор продолжил работу по теме, обнаружил неизвестные ранее архивы, документы, фотографии. В справочнике содержатся краткие сведения обо всех некогда существовавших православных и инославных храмах Царского Села и Павловска, их окрестностей: Большое Пулково, Московская Славянка, Большое Кузьмино, Царская Славянка. В очерках дан анализ архитектурного облика зданий, интерьеров, история возникновения культовых строений, их судьба после 1917 года. Часть сооружений сохранилась, некоторые перестроены и обезображены до неузнаваемости, от некоторых не осталось и следа. Стоит ли говорить, что в советское время упоминать о храмах, церквах в краеведении было не принято, сведения о них в справочниках отсутствовали. Застройка на южном направлении от Санкт-Петербурга началась еще в начале XVIII века, практически были представлены все архитектурные стили. Всего автором выявлено 72 культовых строения, что и неудивительно: в Павловске и Царском Селе располагались императорские резиденции, там же находились аристократические дачи, квартировали элитные полки. Каждый госпиталь, училище, дом призрения, кладбище — а их было немало — имели свою церковь. За последние годы наметились некоторые изменения, хоть малая часть зданий была передана религиозным общинам, проведена реставрация, ведутся службы. Интересны и приложения, их восемь, в том числе списки настоятелей придворных церквей Царского Села и Павловска, списки лиц, погребенных в усыпальницах церквей: св. преподобного Сергия Радонежского лейб-гвардии 2-го Стрелкового полка; Казанской Божией Матери на Казанском кладбище в Царском Селе, римско-католической церкви в Царском Селе. Отдельные главы посвящены не проясненным и по сей день судьбам царскосельской святыни — чудотворной иконе Божией Матери “Знамение” Царскосельская, колпинской святыни — иконе святителя Николая Чудотворца; а также все еще остающемуся без ответа вопроса: где же похоронен Григорий Распутин?
Васильев А. А. Этюды о моде и стиле. М.: Альпина нон-фикшн; Глагол, 2008. —
560 с., ил.
Статьи и эссе знаменитого историка моды, искусствоведа и художника. В 1980-х годах он эмигрировал из СССР во Францию, где собрал уникальную коллекцию костюма и аксессуаров ХIХ–ХХ веков. Приезжает в Россию часто, ведет передачи по телевидению и на радио, выступает перед различными аудиториями. Пишет он так же увлекательно, как рассказывает. Он размышляет об истории и эволюции одежды, о русском лице моды XX века, о русском стиле, оказавшем не менее существенное влияние на моду парижскую, чем оказывала французская мода на российскую, и, вопреки расхожему мнению, русское влияние это не ограничивается Дягилевскими сезонами. Он выступает как летописец русской эмиграции, рассказывает о знаменитых русских балеринах и актрисах, со многими из которых его связывали дружеские отношения — и взаимный интерес к одежде и аксессуарам. Представлен весь цвет русского балета: А. Павлова, О. Спесивцева, Т. Карсавина, М. Кшесинская, И. Рубинштейн. М. Плисецкая; звезды российского кино: В. Холодная, В. Серова, Л. Орлова. Путешествуя по современной России, он умудряется локализовать моду алтайскую и моду Владивостока, разглядеть в Костроме один из самых стильных и красивых городов старой России. Он зорко подмечает особенности современной украинской моды, влияние на нее Ю. Тимошенко. Он проникновенно вспоминает о старой Москве, о своих родителях, о начале коллекции, главным источником для которой когда-то были помойки Москвы, куда в 60-е годы ХХ века бездумно выбрасывали шляпы, зонтики, сумочки, всякую мелочь. Он до сих пор собирает неповторимые предметы гардероба былых модниц и отыскивает следы пропавших коллекций, будь то платья В. Серовой или уникальное собрание вееров русской и иностранной работы, принадлежавших русским императрицам, бесследно исчезнувшее из Государственного Эрмитажа в 1925 году.
Публикация подготовлена
Еленой Зиновьевой
Редакция благодарит за предоставленные книги Санкт-Петербургский Дом книги (Дом Зингера) (Санкт-Петербург, Невский пр., 28, т. 448-23-55, www.spbdk.ru)