Опубликовано в журнале Нева, номер 1, 2008
1. Что Вы думаете о “молодой литературе”? В чем Вы видите ее особенности?
2. Кого из молодых Вы считаете главным открытием последних лет и почему?
3. Какие надежды Вы связываете с каким-либо автором и направлением, которое он, по Вашему мнению, представляет?
Елена Иваницкая (Москва)
1. Поэзию и прозу молодых авторов читают и знают специалисты по молодым авторам. То есть прежде всего они сами. Затем члены жюри и “ридеры” премии “Дебют”. А также те немногие критики, кто целенаправленно интересуется детсадовским пластом современной словесности и пишет о тенденциях в творчестве начинающих. Обычно такое случается после того, как они побывают в жюри упомянутой премии и волей-неволей осилят массу “зеленых” текстов.
На мой взгляд, все это означает, что молодой литературы у нас нет. Говорю не в осуждение. Бывают исторические периоды, когда молодая литература есть, а бывает, когда нет. Если нет, ничего страшного. И литература живет, и молодые писатели пишут. Нет только этого особенного явления. Оно появляется, когда совпадают три условия. Первое. Талантливая молодежь сознает себя группой, когортой, плеядой. Второе. Молодая плеяда имеет что сказать, несет “новое слово”. Третье. Юные дарования внятно и с серьезными основаниями противопоставляют себя литературе “старой”. Все условия отрадно совпали в эпоху молодого русского романтизма. Еще раз совпали, но куда менее отрадно, в годы футуристических скандалов и сбрасывания Пушкина с парохода современности. В прочие десятилетия молодой литературы не было. И сейчас нет.
2. Я не тот критик, который с карандашом в руках вчитывается в сочинения юных авторов. С карандашом я несколько лет вчитывалась в масслит. Могу ответственно проинформировать, если кому любопытно, что масслитовский молодняк пишет еще хуже тамошних знаменитостей.
Юные сочинители основного массива “серьезной” литературы о молодежи все на одно лицо. Для меня. Чтобы вспомнить имена и названия, нужно обратиться к источникам. Но общее впечатление четкое. Если юный автор берется за клавиатуру, то плачет, как котенок. Но плачущего котенка жалко, а поэтов с прозаиками — не жалко. Рыдают они адресно, обращаясь не к кому-нибудь, а ко взрослым. Рыдают на одни и те же излюбленные темы. Самая главная, вне конкуренции, — это, конечно, одиночество. Второе место делят непонятость и отсутствие примеров для подражания. Заглянем в источники и тут же почерпнем типичнейший пассаж. Вот, например, из повести молодой писательницы: “Где эталон, которому подражать? Его нет! У меня вообще есть моральные ценности или нет? Где они? Отсутствуют. Потому что я совершенно одна. Кому подражать? На кого равняться? Нет идеалов. Нет образцов”. И т. д. Ровно такое же легко зачерпывается из текстов молодых поэтов и поэтесс.
В общем, “где, укажите нам, отечества отцы, которых мы б могли принять за образцы?” — плачут поэтически-прозаические мальчики и девочки, обращаясь к отцам. Но если молодая литература есть, она не просит образцов у папы, а сама их предлагает, в том числе папе.
Сочувствовать одиноким и непонятым я лично не намерена. Как там Порфирий Петрович советовал одинокому и непонятому Роде Раскольникову? “Станьте солнцем — все вас и увидят”.
Но герои юных поэтов и прозаиков отнюдь не солнца, а крайне неинтересные недоросли. Понимать там нечего. Обыкновенные бездельники. Пьянки, клубы, “прикид”, “травка”, секс, одинок и непонят, папа не обеспечил идеалами и деньгами. И так раз за разом. Иногда спохватятся и пойдут вещать, что не надо пить и колоться, а надо родину любить. Скучища неприличнейшая. Диагноз не литературный, а психологический и социологический — обыкновенный инфантилизм.
Парадокс в том, что натуральная молодежь, о которой могу судить хотя бы по своим студентам, вовсе не такая. Серьезно учатся. Думают. Почти все работают. Некоторые очень хорошо зарабатывают. Справляются с серьезными проблемами — одна армия чего стоит. Некоторые уже детей воспитывают. Эти “новые молодые” ни в литературе, ни в художественной очеркистике не исследованы никем. Социологами — да. Писателями — нет. Ни юными, ни зрелыми.
3. Яркие молодые таланты за эти годы появлялись, конечно. Для меня самыми важными стали прозаик-документалист Аркадий Бабченко и поэт Павел Чечеткин.
Александр Мелихов (Санкт-Петербург)
1. Молодые авторы, которых мне приходилось читать на литературных конкурсах и конференциях, — если говорить о самых ярких, о тех, кто отрывается от серого реализма, — почти все склонны к иронии и гротеску, подаваемому как нечто вполне обыденное. Их мир — мир раздолбайства, но не столь обаятельного и в конце концов безобидного, как у Довлатова, но несколько даже страшноватого или даже просто страшного, если бы его создатели не давали понять: а, ничего, и так жить можно. Если Толстой когда-то сказал о Леониде Андрееве: “Он пугает, а мне не страшно”, то о них можно сказать скорее обратное: “Они не пугают, а мне страшно”.
2. Я бы не хотел выделять кого-то одного и этим увеличивать его, возможно, случайное преимущество перед другими, ибо, высказываясь о репутации молодого писателя, мы не столько характеризуем ее, сколько создаем. Тем более что некоторые из них либо почти, либо просто не печатались. Но их коллективное открытие я назвал бы так: адаптация к абсурду. Адаптация не настолько полная, чтобы его вовсе не замечать, но настолько, чтобы им не возмущаться. По крайней мере, открыто. И тем более патетически.
3. Мне кажется, эта пока еще недостаточно прозвучавшая плеяда в случае удачи может дать новую версию “потерянного поколения”. Причем заходящую в нигилизме гораздо дальше классического. Если у Ремарка недоверие ко всем высоким словам оборачивается удесятеренной преданностью простым и вечным ценностям — Друг, Любимая, Кружка Рома, — то у “новых потерянных” и на друга, такого же раздолбая, как и ты сам, положиться невозможно, и любимая под воздействием “кружки рома” может с кем-то переспать, хоть бы и с тем же другом, да и главный герой старается по этому поводу не впадать в пафос: а, чего там, сегодня ты, а завтра я…
Многим покажется сомнительным, можно ли считать подобный пофигизм литературным открытием, но я думаю, что именно такое демонстративное безверие может послужить мощным вызовом и стимулом нового романтизма, в том числе и социального.
Марина Кудимова (Москва)
1. Я думаю, что “молодой” литературе принадлежит будущее. Ничего оригинального в этой мысли нет, но с возрастом я ощутила это не на уровне умозрения и общей фразы. Поэтому тривиальность меня не пугает.
Особенности две:
— стремление к ангажированности, неумеренное старание внедриться в литтусовку — желательно поближе к тому или иному премиальному фонду;
— избегание всякой ангажированности вплоть до полной маргинализации; предпочтение существования в “безбумажном” — виртуальном — пространстве уступкам литературному истеблишменту.
Те же особенности существовали и в советской “молодой” литературе — только Интернета не было. Больших различий не вижу.
2. В поэзии это Илья Тюрин, погибший в возрасте девятнадцати лет в 1999 году, но стяжавший (возможно, ценой гибели) судьбу и ставший лидером целого поэтического направления и сообщества.
В прозе такого сочетания личности и таланта не вижу. Может быть, это связано с более поздним созреванием прозаика.
3. Благодаря масштабу личности и таланта Ильи Тюрина под его имя удалось собрать новое поколение русских поэтов, которые в ином случае рисковали всю жизнь блуждать по просторам Сети. Поколение отменное, поразительным образом сочетающее культуру, стихию и традицию, вселяющее надежду на то, что русская поэзия не останется литературным памятником минувшего века.
Ольга и Владимир Новиковы
(из “Дневника двух писателей”) (Москва)
1. Молодую литературу пишут люди разного возраста. Она не чурается того, что старая литература считала непристойным. Выставляет автора нагишом. Описывает близких и потому хорошо знакомых ему людей. Она думает, а не развлекает, не отвлекает от жизни.
2. Василина Орлова и Александр Иличевский — литературные универсалы, стремящиеся к поэтичности в прозе. Валерия Пустовая — критик, не скованный журналистским форматом и личными отношениями с членами литературной тусовки.
3. Надеемся, что они сохранят эстетическую совесть, которая поможет им защитить индивидуальность от соблазнов литературно-политической конъюнктуры. Но главное — чтобы они осмелились пойти по философскому целику (не тронутому авторитетными предшественниками полю).