Опубликовано в журнале Нева, номер 7, 2007
1.
Вроде бы жили, вроде бы были,
Были любимы и даже любили…
Всё — как взаправду… вот именно — как…
Перестарались, перемудрили,
Сами судьбу свою перехитрили
И нарядили в дурацкий колпак.
Пляшет огонь на гудящем полене,
И прожигает дыру на колене
Взгляда сквозь время шальной уголек.
Было да сплыло… нет и в помине…
Прошлого шепот затихнет в камине —
Оклик, намек, запоздалый упрек?
Ладно, да что там… Жили как жили —
Каялись скупо, щедро грешили,
Небо с овчинку, надежды лоскут…
Память ведет от могилы к могиле.
Я не забыл, и меня не забыли.
Помнят и любят… любят и ждут…
2.
Все чаще с теми пью на посошок,
Чей путь теперь прозрачно-бесконечен,
Кто тело опустил в земной мешок
И руки не положит мне на плечи.
Все уже круг. Сжимается шагрень.
Ушедших души по одной приходят.
Сидим вдвоем. Но одиноко тень
Моя по гулким стенам колобродит.
Дрожит в душе мерцание свечи
В печальный такт молчанью звездопада.
Горчат слова. Попробуй — различи,
Где суесловье, где любви отрада.
Пустынные пристанища кладбищ.
Заходится кукушка в долгом плаче.
И думаешь о том, как ты был нищ,
Когда не понимал, что всех богаче.
Но ничего не надо говорить.
Я молча пью. Глаза от слез все суше.
Ушедшей жизни прошибает нить
Еще одним стежком для жизни душу.
3.
Вычитаешь, грустя, из сегодня вчера —
Получается завтра в итоге.
И свечного огарка не стоит игра,
Да найдутся не бросить предлоги.
Не дописан рассказ… Не допито… Не до…
Не отвечены письма… Не спится…
Серебрится в ладонях живою водой
Время — пьешь и не можешь напиться.
Петербург. Встреча
1.
Сырые ломти питерского неба
Желанны, словно в детстве ломоть хлеба.
Посыпать солью — вот тебе и пир.
Я столько лет под этим небом не был,
Что не пойму уже, где быль, где небыль,
О чем молчит, глядясь в Неву, ампир.
Жужжат в подъездах слухи, будто мухи.
Жму кнопки, но звонки слепы и глухи.
Забиты двери временем былым.
А если и откроют, то старухи
В тенях своей беспамятной разрухи
И не припомнят гостя молодым.
Листаю я воспоминаний святцы,
Не веря в чудо… Но ведь может статься…
Не станется. Все будет так, как есть.
Дворами бесконечными скитаться
И возле бака с мусором остаться,
Как сорванная ветром с крыши жесть.
Бомжи проходят мимо вереницей,
И чудятся средь них родные лица,
Но не окликнуть, не заговорить.
Мутна минувшей жизни роговица…
Но тут поймешь, что все это лишь снится,
Что ссохлись губы и что хочешь пить…
2.
Багровый круг балтийского заката
На шпиле церкви. Аппассионата
Сгущенья дня до вечности. Мираж
Качающихся в Мойке отражений
Домов и неба. Мягкий карандаш
Кладет на город розовые тени.
Ты говоришь… А что — не разберу.
Мне кажется, что я сейчас умру —
Какое счастье умереть от счастья,
Чтобы воскреснуть утром, закурить
И чувствовать, как тихо вьется нить
Со-бытия, со-знанья, со-участья.
Вдоль Мойки… вдоль Фонтанки… не спеша…
Пить воздух из небесного ковша
По-питерски слоистый, как когда-то,
Настоянный на корюшке, весне,
И, думая, что все это во сне,
Щекою ощущать тепло заката.
И до утра на спуске у Невы
Быть с нею то на “ты”, а то на “вы”,
Как с женщиной за миг перед признаньем,
Когда еще кружится голова,
И тайным смыслом полнятся слова,
И нежность чуть испугана желаньем.
3.
Я думал — все прошло и навсегда
Ушла меж пальцев память, как вода,
Влилась в Неву и в небо воспарила…
Но полночь, будто лист, белым-бела,
И память пишет, как жила-была,
Когда все было и еще не сплыло.
И снова, словно много лет назад,
Мне открывает душу Летний сад,
И неба свод прозрачен, чист и прочен,
И лабиринты питерских дворов
Выводят на звезду Пяти углов,
И жизни срок на жизнь не укорочен.
Но мне пора… И ты меня прости,
Всплеснув мостами, молча отпусти
На все четыре… Дождик плачет нудный.
Простишь, отпустишь и опять простишь,
Преломишь хлеб и молча приютишь…
…А я приду, как сын приходит блудный…