Опубликовано в журнале Нева, номер 3, 2007
Как в бездонный колодец,
заполненный тьмой,
погружался я в ночь,
продираясь сквозь сумерки.
Мне казалось, что я —
и глухой, и немой —
был один на Земле,
остальные все умерли.
Так вещественна, вязка
была тишина…
Звать на помощь? — Что толку?!
И голоса не было…
Уплотнялась вокруг
темноты пелена —
даже звезды погасли
на куполе небовом.
И когда показалось,
что тысячу лет
длится ночь —
эта ночь пустоты и отчаянья,
по-кошачьи в окно
просочился рассвет,
замурлыкал на кухне
вскипающим чайником.
И, с дымящейся чашкой,
любимая — в дверь:
“Хочешь кофе?
Опять не ложился, бессовестный!”
…Эка, дури и страху
нагнал этот зверь —
разгулявшаяся бессонница.
* * *
…Он, допив, окончательно сник:
“Ты про вечность твердишь? —
а вот фигу!
Мы не вечны, мы кратки, мы — миг…
Меньше — доля ничтожная мига…”
А когда я ушел, он лежал,
Примостившись щекою на блюдце,
И не видел, как в небе дрожат
Звезды,
В страхе, что скоро сорвутся.
* * *
Моя милая, моя выдуманная,
Отгороженная обидами,
Переполненная печалями,
Ты придумай меня нечаянно.
Ты придумай меня уверенного,
Неуставшего, нерастерянного.
Ты придумай меня красивого,
Молодого, как прежде сильного.
Оглянись — за снегами, ливнями,
Видишь взгляд мальчишки наивного?..
Снова выдумай меня нежного,
Безрассудного, безмятежного,
Ты придумай меня веселого,
Хочешь — крылья мне пририсовывай,
Моя выдуманная любимая…
Ну, хоть выдуманного, люби меня.
* * *
Здесь всё хранит твои прикосновенья…
Вокруг плетется заговора круг:
Тарелки бьются, а проныра веник
Момента ждет, чтоб вырваться из рук.
Следят с укором глянцевые дверцы
За каждым шагом — мимо не пройдешь!
Бред… Разве может быть у вещи — сердце,
Которое болит, грустит?.. И все ж
Они тебя еще не позабыли:
Поскуливает даже пол, скорбя.
Осела пудра, притворившись пылью,
На зеркало, в котором нет тебя.
Невыносимо жить средь сострадальцев…
В угоду им искать тебя, уйду,
На зеркале перед уходом пальцем
Три буквы выведя огромных: “ЖДУ!”
* * *
Ничего не скрыл я в загашнике,
Не застегнут, не запакован,
Вот я голенький, вот я страшненький,
Принимайте меня такого.
И высок, да рос без корней в земле —
Ни устоев, ни веры в истины.
Неустроенный, да не ставший злей,
Ни коры на мне, ни корысти.
Незаконченный, промежуточный,
Не чурающийся сермяжного,
То ли селезень промеж уточек,
То ли книжный червь, тля бумажная.
И затасканный, и затисканный,
Залепивший сплошь душу пластырем,
Не желающий ни статистом быть,
Ни вождем толпы и ни пастырем.
Не пойду правей, не сверну левей,
Ни с богатыми, ни за нищих.
…Позолочены купола церквей,
А дорогу в Храм долго ищем.
* * *
Он был блестящ!
От каждой грани
Иначе отражался свет…
В резное золото одет,
Брильянт глаза
Сверканьем ранил.
О нем сказать
Я был бы вправе:
“Вот эталон земной красы!” —
Когда б не капелька росы
В неброской
Листика оправе.