Опубликовано в журнале Нева, номер 10, 2007
Подъезжая на электричке к вокзалу Новый Петергоф, можно увидеть здания темно-красного кирпича, находящиеся несколько южнее вокзала. Жители Петергофа ответят, что это Суворовский городок, старожилы могут вспомнить, что до Великой Отечественной войны здесь находилось пограничное училище, и только знатоки Петергофа смогут рассказать историю военного городка, построенного специально для одного из полков старой русской армии — 148-го пехотного Каспийского полка, ведущего свою историю еще с петровских времен.
После Персидского похода Петра I во вновь присоединенных областях Закавказья для несения гарнизонной службы было образовано несколько новых полков, один из которых был назван Рештинским (от названия города Решт — на территории современного Ирана. — Р. А.), при Анне Иоанновне полк был переименован в Каспийский и вскоре расформирован. История нового Каспийского полка началась почти через полтора века.
В 1863 году разраставшееся польское восстание и угроза возникновения новой европейской коалиции против России потребовали значительного увеличения вооруженных сил, в связи с чем были сформированы новые пехотные полки, один из этих полков в память преж-него Каспийского полка получил название Каспийского. Новый полк был сформирован на базе 48-го Одесского пехотного полка, от которого унаследовал свое старшинство и некоторые знаки отличия.
История Одесского полка берет свое начало в эпоху императора Александра I, 6 ноября 1811 года был опубликован высочайший указ: «Господину военному Министру Генералу от инфантерии Барклаю-де Толли: повелеваю сформировать в Москве новую пехотную дивизию, которой именоваться 27-й. Имена полков назначаются: первому — Одесский, второму — Виленский, третьему — Тарнополь-ский. четвертому — Симбирский». На сформирование Одесского полка поступили по две роты Углицкого и Архангелогородского полков, три роты Московского полка и одна рота Казанского пехотного полка. В Отечественную войну 1812 года Одесский полк принял деятельное участие в сражениях при Смоленске, Бородине, Малоярославце. В за-граничных походах полк принял участие в сражениях при Кацбахе и Лейпциге. За мужество и храбрость, проявленные полком в сражениях при Бриен-ле-Шато и Ла-Ротьере ему были высочайше пожалованы Георгиевские знамена с надписью: «В воздаяние отличных подви-гов, оказанных в сражениях 17 и 20 января 1814 года при Бриен-Ле-Шато и Ла-Ротиер». За подвиги в войнах 1812–1813 годов и 1814 года Одесскому полку были пожалованы награды — Гренадерский поход (особый барабанный бой, жалуемый частям русской армии в качестве награды, под который отмеченная часть проходила во время различных торжественных церемоний. — Р. А.), Георгиевские знамена и знаки на головные уборы с надписью «За отличие». Таким образом, Одесский полк в течение кампании 1813–1814 годов успел заслужить три боевые награды. Такого количества наград за ту же кампанию не получил ни один полк гвардейской, гренадерской и армейской пехоты, кроме Одесского, хотя последний в то время был одним из самых молодых полков русской армии. После окончательного поражения Наполеона полк принял участие в знаменитом и единственном в истории по количеству войск (более 150 тысяч человек) параде при Вертю. По возвращении в Россию Каспийский полк, не имея постоянных казарм, квартировал в различных губерниях, часто меняя места своего расположения.
В русско-турецкой войне 1828–1829 годов Одесский полк отличился при осаде крепостей Браилов и Варна, за отличия в этой кампании полку были пожалованы новые знаки отличия — серебряные трубы без надписи.
В Крымской войне каспийцы отличились 25 декабря 1853 года в сражении при Четати, где своей атакой спасли окруженный турками Тобольский полк. За этот бой Одесский полк получил на Георгиевские знамена дату этого сражения. В августе следующего года в сражении на реке Черной одессцы в штыковой атаке захватили французскую батарею, в этом бою полк потерял тридцать пять штаб- и обер-офицеров, в числе погибших был и командир полка полковник Александр Петрович Скюдери. За дело на реке Черной ста девятнадцати нижним чинам полка были пожалованы знаки отличия Военного ордена, а полк получил новые Георгиевские знамена с надписью: «В воздаяние отличных подвигов, оказанных в сражениях 25 декабря 1853 года при Четати, 4 августа 1855 года на реке Черной и за Севастополь в 1854 и 1855 годах» — с сохранением в первых двух батальонах прежней надписи: «В воздаяние отличных подвигов, оказанных в сражениях 17 и 20 января 1814 года под Бриен-Ле-Шато и Ла-Ротиер».
30 марта 1856 года Парижским договором завершилась Восточная война, ясно показавшая необходимость проведения государственных реформ во всех сферах государственного управления. В России началась эпоха великих реформ, составной частью которых явилась и реорганизация вооруженных сил России. Указом императора Александра II от 31 августа 1863 года было образовано двенадцать новых дивизий, по 34-ю включительно, а из батальонов 4-й резервной дивизии было сформировано двенадцать полков, соединенных в три дивизии. Новую 37-ю пехотную дивизию начали укомплектовывать из новых полков, созданных на основе резервных батальонов Томского, Днепровского, Украинского и Одесского полков.
13 октября 1863 года из 4-го резервного батальона и бессрочноотпускных 5-го и 6-го батальонов 48-го пехотного Одесского полка был сформирован новый пехотный полк. Новый полк в память прежнего петровского полка стал называться Каспийским и получил от 4-го, 5-го и 6-го батальонов 48-го Одесского полка следующие боевые отличия: старшинство с 1708 года; «Гренадерский бой»; знаки на головные уборы с надписью «За отличие»; Георгиевское знамя с надписью: «В воздаяние отличных подвигов, оказанных в сражениях 1814 года. Января 17-го, при Бриен-Ле-Шато и 20-го при сел. Ла-Ротьере», Георгиевское знамя с надписью: «За особые отличия при Четати, 25-го Декабря 1853 г., на р. Черной 4 Августа 1855 г., и за Севастополь, 1854 г.», именно это знамя считалось знаменем полка.
25 марта 1864 года последовал высочайший указ по армии, по которому повелевалось всем армейским, гренадерским и пехотным полкам, а также и кавалерийским, кроме названия, именоваться еще и по номерам. С этого дня Каспийский полк стал 148-м пехотным Каспийским полком.
Отсутствие благоустроенных казарм и налаженных запасов продовольствия и фуража приводило к частому перебазированию войс-ковых частей на новые места, полки дивизии часто переводились из одной губернии в другую. В 1865 году Каспийский полк находился в Самарской губернии, через два года был переведен в Пензенскую, а через год, в апреле 1869 года, всю 37-ю пехотную дивизию перевели в Санкт-Петербургский военный округ. Началась служба в новых условиях, требовавших особой ответственности и боевой выучки. «Особенно много потрудился для устройства и обучения Каспийского полка начальник 37-й пехотной дивизии Генерал-Майор Ченгеры, при котором Каспийцы имели счастие, в 1869 году, в первый раз представляться на смотру Государю императору Александру II в Красном Селе. Уже тогда полк заслужил вместе с другими полками дивизии лестный отзыв Самого Государя: └37-я пехотная дивизия во время лагерного сбора постоянно меня радовала, тем более что войска ея сформировались заочно, вдали отсюда, однако не было заметно, чтобы все установившееся здесь издавна поражало их новизною, и они ни в чем не отставали от других“»[1]. После майских красносельских сборов Каспийский полк расположился в Пскове, где и простоял до сборов 1873 года, а затем был направлен в Кронштадт к новому месту службы. По прибытии полк разместился в бараках, а в октябре 1873 года перешел в новые казармы на Северном бульваре.
В 1876 году каспийцы получили высочайшую благодарность Александра II за отличное состояние полка, в последующие годы император Александр III также не раз отмечал высокую выучку полка.
В период русско-турецкой войны 1877–1878 годов Каспийский полк находился в Петербурге и его окрестностях, где нес караульную службу вместо гвардии, ушедшей на войну; несли каспийцы караульную службу и в Петергофе. Проводимые в стране и армии реформы позволили улучшить быт — как нижних чинов, так и офицерского состава; офицерам повысили жалованье, при полках были созданы офицерские собрания со столовыми и библиотеками. Хорошая полковая библиотека была и в Каспийском полку, в которой бережно хранились вещи, принадлежавшие известному поэту офицеру Семену Яковлевичу Надсону, служившему в полку с августа 1882-го по июль 1884 года.
При небольшой полковой церкви во имя Рождества Христова, устроенной в доме купца Балабанова по Павловской улице, был прекрасный хор, составленный из полковых музыкантов, нижних чинов и мальчиков полковой школы. Музыкантов готовили в самом полку, принимая в него для обучения грамотных мальчиков до четырнадцати лет, которые находились на полном полковом иждивении. Особое внимание уделялось религиозному воспитанию нижних чинов. В конце XIX века по инициативе командира полка полковника А. А. Адлерберга в полку был организован постоянный солдат-ский театр. По газетным объявлениям того времени удалось установить названия этих представлений: «Светопреставление», «Производство в унтер-офицеры», «Отставной трубач», «Воскресный день у фельдфебельши», «На хуторе», «За тридевять земель», «Пушка», «Фельдфебельский камчадал», «Демьянова уха». На спектаклях присутствовали офицеры полка с семьями и знакомыми, много было -приезжих из Петербурга, нижним чинам также -разрешалось приглашать своих родных и зна-комых.
В начале XX века в русской армии стали проводиться первые опыты по использованию беспроволочного телеграфа, то есть первых радиостанций, изготовленных А. С. Поповым и его помощниками. К весне 1901 года было принято решение об испытании этих аппаратов в полевых условиях, испытания решили проводить в Каспийском полку, была сформирована специальная команда из четырех нижних чинов.
Сначала солдат обучили телеграфному делу на обыкновенных аппаратах Морзе, а затем на аппаратах А. С. Попова. После обучения начались сами испытания, которые проходили в различных погодных условиях и на различных расстояниях. Несмотря на несовершенство аппаратуры, ее зависимость от погодных условий и громоздкость (магнитоэлектриче-ская машина весила около пятидесяти килограммов, и ее перевозили в обозе), все понимали необходимость дальнейшего развития и усовершенствования полевых радиостанций. «В нынешнем году во время подвижного сбора и больших маневров Петербургского военного округа в 148-м пехотном Каспийском полку был произведен ряд опытов по телеграфированию без проводов, давших ‹…› интересные результаты по применению этого дела к целям полевой войны…»[2]
Спокойная, размеренная жизнь полка в Кронштадте продолжалась еще почти два десятилетия, но в самом конце XIX века было принято решение о переводе 148-го Каспий-ского полка в Петергоф, в котором уже постоянно находились два гвардейских кавалерий-ских полка, но не было пехотных. В мае 1901 года в Петергофе началось сооружение казарм для Каспий-ского полка, а в октябре следующего года первые два батальона каспийцев уже перешли в петергофские казармы, к 1904 году строительство военного городка для каспийцев было полностью закончено. Строительство всех зданий велось но специально разработанному проекту. Все работы велись хозяйственным способом под наблюдением специальной строительной комиссии и обошлись более чем в 900 тыс. рублей. В комиссию по строительству входили: председатель комиссии — командир 2-й бри-гады 37-й пехотной дивизии генерал-майор П. П. Дягилев; члены комиссии: командир полка -полковник барон Ф. Ф. Таубе, подполковник Н. Ф. Антонович, подполковник Г. Бейнар, гражданские инженеры В. В. Бочаров и -А. Г. Успенский, делопроизводитель штабс—капитан М. Н. Гиммельман и исправник К. Д. Шилейко. Примечательно, что дети двух членов комиссии внесли яркий вклад в русскую культуру. Сын П. П. Дягилева, Сергей Павлович Дягилев, стал известным художественным и театральным деятелем, редактором журнала «Мир искусства», организатором художественных выставок в России и за границей, а также русских музыкальных сезонов в Париже и Лондоне. Сын К. Д. Шилейко, Владимир Казимирович Шилейко, родившийся в Петергофе и в 1909 году с золотой медалью окончивший -петергофскую гимназию императора Александра II, стал известным востоковедом, автором многих переводов шумер-ской и аккадской поэзии. В 1918 году В. Шилейко женился на знаменитой поэтессе Анне Андреевне Ахматовой, став ее вторым, после поэта Н. С. Гумилева, мужем.
При строительстве нового военного городка особое внимание уделялось строительству новой церкви. По поручению специально созданной комиссии архитектор Федор Михайлович Вержбицкий разработал образцовый проект полковой церкви — вместительной, недорогой и отвечающей канонам русского православия. Высочайше утвержденный типовой проект был впервые воплощен именно в Петергофе при строительстве церкви для 148-го пехотного Каспийского полка, освященной во имя святой великомученицы Анастасии Узорешительницы. «Имя Св. Анастасии, данное Каспийской церкви, не было случайное — оно было дано в честь радостного события — рож-дения 5-го июня 1901 года у царя и царицы — четвертой дочери — Великой Княжны Ана-стасии Николаевны. С тех пор Каспийский полк стал праздновать свой полковой праздник 22-го декабря, в день св. великомученицы Анастасии Узорешительницы»[3].
В первые месяцы русско-японской войны каспийцы были заняты на строительстве -фортификационных сооружений на побережье Балтийского моря, но в июне 1904 года вышел приказ о мобилизации 1-го армейского кор-пуса, в который входила 37-я дивизия. 24 июля Каспийский полк выступил на Дальний Восток.
В архиве Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи чудом сохранилось несколько писем простого солдата, рядового Андрея Васильева, в которых он описывает путь полка на далекую и непонятную ему войну. «5-го июня 1904 г. По прибытии нашем в полк выдали все солдату нужные вещи и стали гонять нас на занятия… А когда нас угонят еще, неизвестно, только все подготовлено; все обозные телеги стоят на улице, и лошади, которые взяты у крестьян, тоже все здесь… Сапоги у нас все осмотрены; у кого годны свои, тому деньги будут выдавать, а у кого не годны, тем по двоим сапогам выдавать, и мне еще одни сапоги дали. В настоящее время здесь в полку есть продажа своих одежд и дешево очень, потому что в полк пригнали тысячи четыре с лишком, и каждый был одевши. Здесь и Новгородские, и Петербург-ские, и Курляндской и Псковской и губернии. А слышно ли у вас про войну? ‹…› Если Господь будет помогать, то, быть может, и нам не нужно будет туда идти. Мы здесь каждый день читаем телеграммы, разносят по казармам, 5 коп. листок. 25-го июля. Яуже проехал здоровым и без скуки шесть губерний: Петербургскую, Новгородскую. Московскую, Тверскую, Рязанскую, Тамбовскую и Пензенскую… Уведомляю вас и Бога благодарю, нам ехать не грустно, потому что в каждом вагоне есть гармонь, а тем более нас интересует местность. Каждый час все новое, и всякую местность хочется посмотреть. На вокзале, как скоро остановится поезд, мы все с вагонов вон, и кто в гармонь играть, а кто плясать, а что будет дальше? ‹…› В каждом городе нас проводить все собирается публика, и многие бросают гостинцы, кто чай, кто сахар, кто табак, книги и газеты, и деньги. 5-го августа. Я, слава Богу, жив и здоров и проехал уже 11 губерний, проехал уже Уральские горы, где копают золото. А как интересны эти горы; возвышается в ином месте такая ровная скала, как стена, и вышиною будет повыше нашей церкви, самого креста на шпилю. А на ней еще гора, и образуется вышина, на полверсты. Тепло все еще одинаково с нашим, но только, мне кажется, солнце закатывается как будто раньше нашего. Да, милые мои, никогда я не думал, что мне так далеко бывать, где наша птица не может бывать. …Очень далеко. А про войну мы читаем живые газеты: везут в Россию раненых солдатиков, они нам и говорят, и ужасно смотреть, у кого руки насквозь прострелены, у кого нога, кому в плечо. Мы даже в городе ходили смотреть в больницу, когда им делали перевязку. 10-го августа из Новониколаевска. Все еду дальше, проехал вот уже 12 губерний, и только наполовину продвинулись. Встречаем мы разного рода людей и их формы одежды. Встречали в Акмолинской области верблюдов, в г. Петропавловску обедали, и ходили на луг смотреть верблюдов, и даже катались, кто хотел, и, чудное дело, постучит мальчик по его шее и что-то ему по-своему скажет, а он, такое животное большое, ложится на брюхо и садись, сколько хочешь. Хошь один, хошь вдвоем, потом поднимается и поезжай, куда хочешь. 29-го августа. Мы ночевали в Харбине, а потом нам придется идти в бой за городом Харбином. Из Ляоляна наших выгнали, так что пока это письмо идет до вас, что нибудь со мною и произойдет. Или меня домой пошлют японцы, или иное что… Въехали мы теперь в Китайскую землю, худо очень пахнет от китайцев, так что, мне купивши от них, ничего не съесть. Я у них ничего не беру, а все выбираю русских торговцев. Все здесь дорого, только чай дешев, 60 к. фунт, что у нас 2 р. 50 к. 4-го сентября. Нахожусь близ города Мукдена, расположившись на бивуаке, при станции, но только не возле самой, так что купить ни ситнику, ни чего другого негде, нельзя и за деньги взять. Стоим в палатках… Ну здесь и местность! Поля засеяны все больше ковыльяном (то есть гаоляном — однолетним травянистым растением рода сорго семейства злаков, распространенным в Корее, Китае, Японии. Для русского человека чужое слово «гаолян» было созвучно русскому «ковыль», тем более что оба растения являются травянистыми. — Р. А.), который растет 4 аршина вышиною стебель. Стебель у него толстый, а наверху растет зерно, из которого китайцы варят себе кашу и дают эти зерна лошадям, а этими стеблями топят печи и обстанавливают себе дома, а потом обмазывают глиной, и дом готов. Про войну нам ничего не говорят, и японцев ‹…› не видно и не слышно. Не плачь, моя дорогая супруга, мне говорили солдаты, которые были по пять раз в бою, как кому не назначена смерть, так все живы возвратились назад. 28-го сентября. Переехали мы с того места, где стояли 20 дней без движения, потом поехали со всем обозом 30 верст и расположились… Я нахожусь с барином при корпусном командире, и ночуем мы все больше в китайских деревнях. Вместо стекол в окнах они затягивают бумагой, только маленькое стеклышко в иных оклеено, а все больше бумажные. А женщина у них дивная, как на картинках видно, руки растопыривши стоит, и не видно их из рукавов, как у нас пужалки в огороде. Когда идут войска, то китайцы всех своих женщин прячут в свои фанзы и не пускают никого в фанзы, где помещены их женщины. Работают больше все мужчины. Как неохота им выходить из своих домов, как занимают их офицеры для ночлега себе. Затем погода здесь очень хорошая, во весь месяц почти дождя не было, ночью только спать холодно под шинелью, но делать нечего. А как красиво эти китайцы живут, где видны деревья, то знай, что деревня китайская. У каждого свой огород обнесен глиняным забором»[4].
В этой войне Каспийский полк принял участие в сражении на реке Шахэ, в котором каспийцы, сами находившиеся под угрозой полного окружения, прикрыли отход частей русской армии. В сражении под Мукденом каспийцы, занимавшие позиции у деревни Людзятунь, в течение недели сдерживали натиск японских войск, в ходе упорных боев, отразив тринадцать атак противника, полк ценой тяжелых потерь удержал свои позиции.
В течение всей войны жители Петергофа проявляли заботу о каспийцах, воевавших в далекой Маньчжурии. В залах Английского дворца был открыт склад императрицы Александры Федоровны, принимавший пожертвования вещами, медицинскими принадлежностями и продуктами. Местный комитет Красного Креста и петергофское купечество также собирали деньги и продукты, а в новом здании арестного дома уездное дворянство открыло лазарет для раненых и больных нижних чинов. В полковой церкви служились торжественные панихиды об офицерах и нижних чинах, павших на поле брани. Раненых офицеров, прибывших на лечение, всегда принимал Николай II, оказывая им особые знаки внимания.
После окончания военных действий и подписания Портсмутского мирного договора 148-й Каспийский полк, проведя около полугода на зимней стоянке под Харбином, вернулся в Петергоф. За всю русско-японскую войну в 148-м Каспийском полку было убито: офицеров — 11, нижних чинов — 352.
Каспийский полк вернулся в охваченную революционной смутой страну, в Петергофе также происходили волнения, но Каспийский полк в них не участвовал, сохраняя верность престолу и присяге. Николай II вместе с семьей часто посещал полк, о чем свидетельствуют его дневниковые записи. Высочайшим приказом от 6 января 1907 года 1-й, 2-й и 4-й батальоны полка были награждены дополнительной к прежней на уборы надписью: «За Отличие в 1812–1813 и 1814 гг. и в войну с Японией в 1904 и 1905 гг.», а 3-й батальон надписью: «За Отличие в 1812–1813 и 1814 гг. и на р. Шахэ 29–30 Сентября и 1 Октября 1904 г.». Командиру полка Павлу Кордюкову, ранее награжденному орденом св. Георгия 4-й степени, было пожаловано золотое оружие с надписью: «За усердие». После неудач русско-японской войны и участия войск как в самих революционных беспорядках, так и в их подавлении, престиж армии в стране был значительно подорван. С целью -военного-патриотического воспитания молодежи при многих полках русской армии и при различных общеобразовательных учреждениях страны были открыты школы военного строя и гимнастики, по примеру знаменитых потешных войск Петра Великого названных «потешными». 6 июля 1910 года по инициативе командира полка П. Кордюкова открытие школы военного строя и гимнастики состоялось и в Каспий-ском полку. В программу обучения входили строевые упражнения, гимнастика, фехтование ружьем; дети знакомились с армейской винтовкой и пулеметом, с топографией и элементами фортификации, изучали строевой и полевой -уставы, историю России, особое внимание уделялось полевым занятиям в составе взвода, роты и батальона. Дети старшего возраста -обучались сторожевой и разведывательной службе.
После войны у каспийцев возникла мысль увековечить память погибших однополчан. Специально созданный комитет, возглавляемый полковником А. А. Курбатовым, обратился к известному скульптору Матвею Яковлевичу Харламову с просьбой о помощи в создании памятника. Приступили и к сбору денег, которые собирались несколько лет, из своего жалованья офицеры сдавали по два рубля ежемесячно, солдаты сдавали, сколько могли, принимались и частные пожертвования. В течение лета 1911 года строительство памятника было завершено. На широкой гранитной плите был установлен огромный камень-валун, на нем обелиск, перед которым стояли три бронзовые фигуры во весь рост, в центре — фигура полкового знаменосца с разве-вающимся знаменем и иконой, которой Николай II благословил полк перед его отправкой в Маньчжурию (икона эта всегда была на груди знаменосца во время боя). Справа от него — солдат с ружьем наперевес, идущий в атаку. Слева — офицер с шашкой в руке, увлекающий остальных за собой. Всех троих скульптор лепил с каспийцев — участников войны с Японией. Обелиск венчал двуглавый бронзовый орел. На передней стороне камня-постамента были высечены слова: «Каспийцы — товарищам, павшим в войну 1904–1905 гг.». На тыльной стороне постамента был укреплен венок и медная доска с надписью: «Вечная память на -полях брани живот свой положившим. Убиты в войне с Японией 1904–1905 гг. на реке Шахэ у д. Лядзятунь и под Мукденом. Офицеров 12, нижн. чин. 346».
В ноябре 1911 года, к столетию Каспий-ского полка, ему были пожалованы новые знамена с юбилейными лентами, были выпущены юбилейные медали, появился у каспийцев и свой марш, написанный полковым капельмейстером Львом Розенблюмом, до войны каспийцы пользовались маршем лейб-гвардии Преображенского полка. В этом же юбилейном году полковником А. А. Курбатовым была издана небольшая брошюра «Историческая памятка каспийца», в которой очень кратко была изложена история полка, по решению общего полкового собрания при офицерском собрании был открыт полковой музей. В августе 1913 года на полковом плацу был установлен еще один памятник. 18 мая 1913 года над казармами полка показался небольшой аэроплан, летчик пытался посадить его на полковой плац, но машина, потеряв управление, ударилась о землю. Авиатор поручик М. Г. Балабушка погиб сразу, а борт-механик Озоль получил травму. Офицеры Каспийского полка собрали деньги на изготовление памятного камня и установили его на месте гибели авиатора. На камне высечены слова: «1913 г. Мая 18 дня в 5 час. утра при полете на аэроплане Ньюпор здесь упал и разбился Поручик Михаил Георгиевич Балабушка, военный летчик 18-го Корпусного Авиационного отряда 1-ой Авиационной роты». На обратной стороне камня надпись: «Каспийцы — беззаветному герою. 1-го октября 1913 г.».
В Первую мировую войну 148-й Каспий-ский полк в составе 18-го армейского корпуса Юго-Западного фронта участвовал в Галицийской битве и Варшавско-Ивангородской операции, отличился в боях на реке Ходель, под Кельцами и Новым Кочином, в Журавненском сражении и под Калущем. 5 июня 1915 года высочайшим приказом шефом полка была назначена великая княжна Анастасия Николаевны. В 1916 году полк был переведен в Лесистые Карпаты, где принял участие в тяжелейших боях с австрийскими войсками и герман-ским карпатским корпусом.
А в далеком Петергофе по инициативе жителей и городских властей вновь были открыты лазареты, и жители собирали пожертвования для ушедших на войну. В полковых казармах проходили обучение новые пополнения, весной 1916 года здесь проходили военную подготовку знаменитый поэт Серебряного века Игорь Лотарев, известный как Игорь Северянин, и тогда еще начинающий писатель Леонид Борисов, описавший это время в воспомина-ниях.
События 1917 года застали каспийцев на прежних позициях в Карпатах. 4 марта, по случаю установления в России республиканского правления, из названий всех полков были исключены имена членов императорской фамилии, в этот же день великая княжна Анастасия Николаевна была отчислена от должности шефа полка. Несмотря на политическую обстановку в стране и действия большевиков по разложению армии, в Каспийском полку еще сохранялась дисциплина, проводились занятия с нижними чинами, созданный полковой комитет занимался вопросами снабжения полка обмундированием и пополнением полковой библиотеки. События октябрьского переворота в Петрограде не сразу докатились до далекого румынского фронта. В Каспийском полку еще существовали библиотека, школа грамотности и полковой театр, на работу которых выделялись значительные денежные суммы. К ноябрю 1917 года большевикам удалось распропагандировать полки 37-й дивизии, на объединенном собрании представителей всех частей дивизии было выражено недоверие как командованию дивизии, так и командованию полка. 11 ноября выборным командиром полка был назначен полковник Владимир Михайлович Гиттис, вскоре назначенный выборным командиром всей 37-й дивизии. Новая власть немедленно приступила к ликвидации полков старой армии, в первой половине 1918 года все полки императорской России были ликвидированы. Приказ о расформировании 148-го пехотного Каспийского полка подписал его бывший командир В. Гиттис, перешедший на сторону советской власти. После войны в Петергоф вернулись лишь немногие офицеры, и жилья не было, да и слишком много было людей и знакомых, знавших об их службе в старой армии.
Начавшаяся в стране гражданская война развела по разные стороны многих бывших офицеров. По-разному сложились и судьбы бывших командиров Каспийского полка. Александр Адлерберг, Павел Кордюков, Владимир Колюбакин и Александр фон Нэрике принимали участие в Белом движении и впоследствии эмигрировали. Евгений Искритский недолгое время служил в Красной армии, затем находился на преподавательской работе. Константин Шильдбах служил у гетмана П. Скоропадского, затем преподавал в Москве. Последний командир каспийцев Владимир Гиттис, перешедший на сторону новой власти, дослужился до командира корпуса и был расстрелян в 1938 году. Некоторые бывшие офицеры вы-ехали за пределы советской России, другие были мобилизованы на службу в Красную армию, в которой служили на различных командных должностях, должности были невысокими, не выше командира полка.
А в опустевших казармах Каспийского полка разместился 3-й запасной пулеметный полк; впоследствии здесь находились различные части Красной армии, в 1924 году закрыли полковую церковь, уничтожили иконостас, снесли колокольню и все купола, вскоре и саму церковь перестроили под клуб. Сразу же после окончания войны советские власти начали репрессии против многих офицеров, ранее служивших в старой армии. Гражданская война была выиграна, и теперь военные специалисты, способствовавшие победе, стали не нужны и даже опасны. В 1930/1931 году по всей стране органами Государственного политиче-ского управления (ОГПУ) была проведена операция под названием «Весна», в ходе которой были арестованы и расстреляны тысячи бывших офицеров царской армии. Ни заслуги перед Отечеством, ни возраст, ни звание, ни состояние здоровья, ни семейное положение не принимались во внимание и не были защитой от репрессий. Главным критерием доверия для новой власти было социальное происхождение, да и то не всегда. Только по одному делу «каспийцев» было привлечено более пятидесяти человек, связанных в той или иной степени с полком. Большинство из них было арестовано в сентябре-октябре 1930 года. Поводом для обвинения послужило то, что бывший командир полка полковник Николай Александрович Солодягин хранил у себя полковое знамя, и многие из офицеров знали об этом.
В архиве ФСБ в деле «каспийцев» сохранился необычный документ: «СПРАВКА. По заключению эксперта Каспийское знамя представляет из себя исключительную ценность из-за нашитой на знамя Георгиевской ленты с надписью. Такие знамена пехоте не давались, а исключительно гвардейским полкам. Верно: (Подпись неразборчива)»[5].
С утерей полкового знамени прекращается и само существование полка, а полковник А. Солодягин еще верил в возрождение старой русской армии и, сохраняя полковое знамя, надеялся на восстановление Каспийского полка, с которым была связана вся его жизнь. Следствие было недолгим. Арестованным было предъявлено обвинение в создании контрреволюционной офицерской монархической организации, ставившей своей целью возвращение прежней власти. Выездная сессия коллегии ОГПУ от 23 апреля 1931 года на основании статьи 58/11 Уголовного кодекса приговорила Н. А. Со-лодягина, В. П. Морозова, Г. Г. Косовца, -А. С. Гире, Л. Н. Сарафанова, К. П. Хохлова и А. А. Чепурковского к расстрелу. Приговоренный к расстрелу полковник Морозов Василий Петрович по неизвестной причине был отправлен в лагеря, строил Беломо-ро-Балтийский канал, затем отбывал ссылку -на Колыме, откуда вернулся только в -конце- 1950-х годов. Остальные лица, проходившие по этому делу, были приговорены к заключению в концлагеря на сроки от трех до десяти лет, большинство из них было репрессировано в конце 1930-х годов. А в марте 1931 года в казармах бывшего Каспий-ского полка начала свою жизнь Первая школа пограничной охраны и войск ОГПУ, переименованная на следующий год в Первую школу пограничной охраны имени К. Е. Ворошилова. Новое командование принялось уничтожать все, что напоминало о прошлом: с памятника «Каспийцы — товарищам павшим» была снята и -переплавлена вся бронза, снесен памятник М. Г. Балабушке, тогда же была разрушена -часовня с прахом бывшего командира полка Ф. Ф. Таубе. В 1937 году школа была реорганизована в военно-политическое училище войск НКВД имени К. Е. Ворошилова, существовавшее до -занятия Петергофа немецкими войсками. В 1946 году новым хозяином казарм стало пе-реехавшее из Кутаиси Суворовское училище, и с этого времени за территорией городка прочно закрепилось название «Суворовский -го-родок», сохранившееся до наших дней. В 1960 году училище было расформировано, в казармах разместились различные организации, жилые дома. В 1980-х годах при рытье котлована был случайно найден памятник М. Г. Балабушке, который благодаря усилиям общественности установили рядом с памятником каспийцам. В настоящее время у городка нет единого хозяина, он медленно, но верно продолжает разрушаться, полностью разобраны две кирпичные казармы, в здании бывшей церкви находится склад металлолома, и сейчас уже ничто не напоминает об истории и былой славе 148-го пехотного Каспийского полка.