Опубликовано в журнале Нева, номер 10, 2007
Гамбург — Петербург — города-побратимы
В 2007 году отмечается 50-летие побратимских связей Ленинграда–Петербурга с Гамбургом. Дружба и деловое сотрудничество двух портовых городов на Балтике начались всего лишь через 12 лет после окончания войны. Сначала наши взаимоотношения ограничивались Днями городов, проходившими раз в несколько лет. И лишь с 1990-х годов существенными становятся экономические связи. Сейчас более ста петербургских и гамбургских фирм поддерживают взаимные контакты, создано около тридцати совместных предприятий. Половина из них действует в сфере торговли, а другая половина работает в области консалтинга, строительства, компьютерной и электронной техники, туризма.
В 1992 году в Петербурге было открыто представительство Торговой палаты Гамбурга. Сотрудничество стало развиваться еще интенсивнее. Около четырехсот специалистов из нашего города прошли стажировку по особой программе на гамбургских фирмах. В честь юбилея в наших городах осуществлен целый ряд мероприятий. С 30 мая по 5 июня 2007 года в Гамбурге прошла Неделя Петербурга. За это время здесь состоялись конференция по торгово-экономическому и инвестиционному сотрудничеству, симпозиум «Экономика и здравоохранение», выставка инвестиционных проектов Петербурга. А также прошли Недели российского кино и русской кухни.
Неделя Гамбурга в Петербурге пройдет осенью — с 1 по 7 октября. Горожан ожидают гастроли Гамбургского балета, международная конференция «Современные технологии в здравоохранении», литературные чтения, выставки[1].
Страницы истории
Гамбург един в трех лицах: он и город, и порт, и федеральная земля с наибольшим числом иностранцев, составляющих более 10% его населения. Второй по величине город Германии после Берлина входит в десятку крупнейших портов мира с акваторией около 100 квадратных километров.
Что знает «человек с улицы» о Гамбурге? Подросток, «упакованный» в джинсовый костюм, вспомнит про «гамбургеры», но тут же может добавить, что у станции метро похожие бутерброды продаются в ларьке у какого-то Сёмы и поэтому называются «сёмбургеры». Уставший от жизни интеллигент скажет, что у Гоголя в «Записках сумасшедшего» утверждается, что «луна обыкновенно делается в Гамбурге». Моряки, посещавшие этот город, понимающе подмигнут и с улыбкой начнут рассказывать о своих похождениях на ночном Репербане. А чиновник из торгпредства долго рассуждать не будет, потому что на носу открытие «Гамбургер-Мессе» (Гамбургской ярмарки).
А ведь ярмарочная традиция была присуща Гамбургу со времен его основания. В грамоте под 1189 годом «Адольф, Божиею милостью граф Голштинии», предписал своим подданным, жившим в селении на берегу Эльбы: «Дважды в году пусть будет у них рынок (ярмарка), а именно в Успеньев день и на святого Вита, сверх торга, который будет совершаться еженедельно в день, о котором последует наш указ»[2].
Один вождь сменял другого, но ярмарочная традиция не прерывалась — от Адольфа в XII столетии до Адольфа в ХХ…
Граф Голштинский Адольф «выбил» дополнительные привилегии для жителей Гамбурга, что следует из содержания грамоты императора Фридриха I городу Гамбургу (7 мая 1189 года): «По ходатайству любезного и верного нашего графа Адольфа Шауэнбургского жалуем и даруем его горожанам, живущим в Гамбурге: чтобы они свободно приходили и уходили со своими кораблями, товарами и людьми от моря до вышеуказанного города, не платя пошлины».
Так было положено начало росту и процветанию Гамбурга. А начиналось все с крепости Хаммабург, возведенной сыном Карла Великого Людовиком Благочестивым в 831 году в усте Эльбы, в том месте, где в конце ледникового периода сползал в море гигантский глетчер. Герб Гамбурга — три белые башни на красном фоне — память о первой крепости, построенной в устье Альстера при Каролингах.
В биографии города немало фактов о событиях, благотворно отразившихся на его развитии. В 1321 году Гамбург вступил в союз ганзейских городов, в 1558-м здесь открылась первая немецкая биржа. «Вольный ганзейский город», гордый своими древними правами, Гамбург долго считал себя, так сказать, вне Германии. Жители его называли немцев из других земель «имперцами», или чужестранцами (Buten Minschen), и до 1842 года Гамбург не входил в германский таможенный союз. -Историки рассказывают в этой связи такую притчу. Когда Вильгельм II посетил Гамбург, сенат отказался оказать ему почесть приема у ворот ратуши. Короля приветствовали как равного на первом этаже, а бургомистр, обратившись к нему, назвал его величество «кол-легой».
Но в истории Гамбурга было много и трагического. Город сжигали викинги, захватывали французы и датчане, бомбили союзники. Самой позорной страницей гамбуржцы считают французскую оккупацию, длившуюся с 1810-го по 1814 год. В 1813-м его ненадолго освободили русские войска. Ведь тогда они исполняли свой «интернациональный долг», выкуривая наполеоновские войска из вольного города.
Можно долго рассказывать об историче-ских зданиях и монументах Гамбурга. Но вот один из них — памятник тому, чей профиль до «эпохи евро» чеканили на монетах самого большого достоинства — 5 марок. Это «великий юнкер», граф Отто фон Бисмарк, который не только возродил германскую империю (Второй рейх), но и оставил «Мысли и воспоминания» «сынам и внукам для понимания прошлого и в поучение на будущее». Подводя итоги событий политической деятельности, он пытался оправдать ее перед современниками и предостеречь потомков от возможных ошибок. Железный Канцлер способствовавший объединению Германии (1870 г.), в достаточной мере был реалистом: в течение многих лет он осуществлял курс на поддержание дружественных отношений с великим восточным соседом и предостерегал от войны против России.
Но «харизматический лидер Третьего рейха не внял совету главы Второго рейха, и жителям города на Эльбе пришлось сполна расплатиться за гитлеровскую агрессию. Во время бомбежек в конце Второй мировой войны погибло 35 тысяч жителей, было разрушено 50 процентов жилых домов…
Давно распалась Ганза — торговый и политический союз северных немецких городов, торговавших с Англией, Францией, Голландией и Россией. Последиий съезд Ганзы состоялся более 300 лет назад. Однако название ганзейского города официально сохранялось за Гамбургом до 1933-го — до захвата власти в Германии нацистами. Сегодня о традициях вольных купцов здесь напоминают в основном только номера автомобилей. Буквенные латинские обозначения «HH» говорят о том, что машина приписана не просто к Гамбургу, а к ганзейскому Гамбургу.
Гамбург — портовый город
Хотя Гамбург и удален от Северного моря на 80 километров, он, однако, ведет морскую торговлю со многими странами мира, так как к его причалам могут подходить большие океанские пароходы. Гамбургский порт расположен на отшибе от центральной части города, так же как и в Санкт-Петербурге, откуда в Гамбург часто приезжали известные деятели науки и искусства. Современник А. С. Пушкина — Николай Иванович Греч (1797–1867) в первый раз побывал в Гамбурге в 1835 году; послушаем, что сообщает он о местоположении гамбургской гавани. «Во всех географиях печатают, что вольный ганзейский город Гамбург лежит на берегу Эльбы, — пишет Греч. — Но вы можете прожить в Гамбурге несколько дней, недель и месяцев, побывать во многих людных частях его, осмотреть разные здания и любопытные места — и не видать Эльбы. Гамбург прислоняется к этой реке западной своей частью, где находятся пристани, пакгаузы, амбары, жилища кораблехозяев и тому подобные отделения большого города, обращающие на себя внимание статистика, негоцианта, а не досужего путешественника, ишущего зрелищ, хороших зданий, всенародных монументов»[3]. По словам того же русского литератора, «гамбургские жители смеются над великим германским поэтом Шиллером, который в одной из своих трагедий («Коварство и любовь») заставляет героиню прогуливаться в Гамбурге по берегу Эльбы!»[4]
В Гамбурге хорошо развита промышленность. Это важный экономический центр и транспортный узел. Но прежде всего это порт, гавань мирового значения. Выгодное географическое положение, исконное немецкое трудолюбие и разумные пошлины — вот краеугольные камни благополучия этого города. Неудивительно, что в начале XX века Гамбург стал третьим по величине портом мира после Нью-Йорка и Лондона. Ежегодно здесь швартуются 12 тысяч морских судов, на ко-торых прибывают японская электроника, колумбийский кофе, иранские ковры, аргентинская пшеница и кубинские сигары. Гамбургский порт живет напряженной жизнью и днем и ночью. Здесь сортируется и перемещается до 60 миллионов тонн различных грузов. Обойти порт по суше невозможно даже за несколько дней. Общая протяженность его береговой линии составляет более 270 километров.
У городской набережной чалятся экскурсионные пароходики. Сев на такое суденышко, можно совершить обзорную поездку по гамбургскому порту: ролкеры, балкеры, сухогрузы, краны, контейнеровозы… Зрительное своеобразие Гамбургу создают зеленые крыши, отражающиеся в бесчисленных водоемах, а также сами сооружения: от портовых пакгаузов до патрицианских домов эпохи грюндерства.
Альстер — жемчужина Гамбурга
Эльба делит Гамбург на нижнюю (промышленную) и верхнюю (жилые районы) части. Элитарные районы — Эльбшоссе (бывшая рыбацкая деревушка) с виллами миллионеров и уникальное искусственное озеро Альстер, что находится в самом центре Гамбурга. Озеро опоясывает 7-километровая «тропа здоровья». Для пешеходов и велосипедистов устроены отдельные дорожки, никто никому не мешает.
«Кто не был на Альстере, тот не видел Гамбурга», — говорят жители этого старинного ганзейского города, и они совершенно правы. Альстер справедливо считается жемчужиной среди многочисленных водоемов на севере ФРГ. Это озеро в самом центре Гамбурга славится не только своей причудливой формой, несколько напоминающей песочные часы, но и способностью удивительно преображаться в зависимости от времени года.
До самой середины XIX века Альстер в своем нижнем течении служил важной транспортной артерией между Гамбургом и Любеком. По нему водили суда ганзейские купцы, курсировали небольшие баржи и парусники. Но со временем к городу проложили железные дороги, стал развиваться морской транспорт, Гамбург оплели петли автобанов, и Альстер потерял прежнее значение.
Гамбург — город мостов, их насчитывается свыше двухсот. Самый древний — Мост Утешения. 800 лет назад он соединил берега небольшой реки Альстер — правого притока Эльбы, потом соорудили плотину — и Альстер разлился, образовав красивое озеро. Через горловину между Большим и Малым Альстером перекинуты сразу два моста. По одному из них, названному в честь убитого президента США Д. Кеннеди, проходит десятый меридиан к востоку от Гринвича.
Когда-то русское присутствие было в Гамбурге весьма заметным; об этом повествует еще один литератор и путешественник — -Н. А. Корсаков, посетивший Гамбург в 1839 году, через четыре года после Греча. «В Гамбурге остановился я в отеле └Де Рюссие“ (гостиница └Россия“), на прекрасном бульваре, расположенном на берегу зеркального озера Альстера, — сообщает Корсаков в своих записках. — Гамбург, известный по своей всемирной торговле, также вольный город, довольно многолюден; мне показалось, что он выстроен по малому масштабу нашего Петербурга»[5].
Сменялись режимы, приходили новые поколения. Вот и сегодня россияне неторопливо шествуют по берегу Альстера, любуясь белоснежными стаями лебедей, которые так же неторопливо подплывают к ним, чтобы принять из рук «спонсоров» угощение. Лебеди — это неотъемлемая часть города, такая же, как и ярмарка. Как удалось выяснить любознательному русскому путешественнику, лебеди в Гамбурге в свое время тоже обрели свой юридический статус. Вот что в 1835 году писал Греч о жи-вописном озере Альстер: «По поверхности его плавают лебеди целыми стаями. Лет за сто пред сим какая-то птицелюбивая дева отказала -(завещала. — Авт.) городу значительную -сумму на содержание лебедей на водах Альстера из ее процентов. Это завещание свято исполня-ется»[6].
Вскоре после объединения Германии (1870) в Гамбурге побывал русский писатель и путешественник А. Я. Максимов. Вот его заметки об Альстере (1872): «Самое модное гамбург-ское место гулянья составляют улицы Аltе, Neuе Jungfernstieg и Аlstrdаmm, окаймляющие три берега прекрасного бассейна Альстера и составляющие особенную красоту Гамбурга, которая только и может сравниться в этом отношении с привлекательной красотой Венеции. В этом месте прогулок находятся главные гостиницы, прекрасный базар, павильон Альстера, в котором играет по вечерам музыка; Аlster-hаllе, две прекрасные кофейни, аркады Альстера с богатыми, роскошно убранными магазинами. Это место есть самая оживленная часть Гамбурга, где постоянно кишит публика, слышатся оглушающий грохот экипажей, хлопанье бичей и людской говор.
Рядом с бассейном Альстер (Аussen-Аl-ster)- лежит другой бассейн, поменьше, называемый Вinnen-Аlster; оба эти бассейна отделяются друг от друга насыпью, прекрасно обсаженной деревьями, и образуют таким образом два роскошных озера между которыми, на возвышенности, поставлен памятник знаменитому Бюшу, профессору и основателю коммерческой школы»[7].
В 1914 году гамбургское купечество стало покидать старые жилые дома, переселяясь в виллы на берегу Альстера и в других живописных уголках. Но Первая мировая война принесла им разорение: по Версальскому договору гамбургские купцы потеряли свои состояния. Некоторые государства Центральной и Южной Америки вступали в войну в самом ее конце только затем, чтобы не опоздать к дележу добычи, в том числе банановых и кофейных плантаций, принадлежавших гамбургским дельцам.
Однако, потеряв богатства, ганзейцы не потеряли купеческое «ноу-хау» и принялись за дело с удвоенной энергией. Удачно вложил капитал в Гамбурге Хуго Стиннес, создавший впоследствии могущественный стальной концерн. Достигнутыми результатами жители гордятся: из 500 крупнейших по обороту фирм ФРГ 45 имеют свои резиденции в городе на Эльбе. Где развитая промышленность, там и гастарбайтеры. На берегу Альстера ныне можно видеть не только православный храм, но и турецкую мечеть.
Из всех городов ФРГ Гамбург — наиболее населенный. В нем живет около двух миллионов человек, треть которых составляют гастарбайтеры и другие иностранцы. Гамбург считается самым крупным в мире «консульским городом» после Нью-Йорка. Первое посольство было шведским и появилось вскоре после окончания 30-летней войны (1618–1648). Теперь здесь около 80 представительств различных государств.
Пока огибаешь озеро, можно полюбоваться радугой, которая рождается из фонтана в середине озера и рассеивается веером, или парусами яхт, которых здесь немало. Можно и самому взять напрокат лодку. Бархатно-лиловое под тучами, искрящееся радужными бликами в лучах заходящего солнца, молочно-голубое в летний зной, украшенное белыми флажками яхт, лежащее словно потрескавшееся зеркало в сезон катания на коньках — это озеро всегда удивляет и восхищает.
Туристам нравится не торопясь пить кофе под открытым небом на Альстераркаден — набережной одного из многочисленных маленьких каналов. Отсюда открывается замечательный вид на традиционную немецкую ратушу с позеленевшими ложноклассическими фигурами на куполе, олицетворяющими все, что они призваны олицетворять. Здесь приятно размышлять о великих людях, бродивших до тебя по этим мостовым, к примеру, об Иоганне Брамсе. Его музыка весьма похожа на здешнюю переменчивую погоду. Только что моросил дождь, но ветер быстро уносит тучи, и вот уже солнце нестерпимо ярко отражается в стеклах домов и в легкой ряби каналов.
Еще одно удовольствие на берегу Альстера — рыбалка. Попади сюда рыболов-любитель, днями простаивающий на набережной Невы в ожидании худосочных пескарей-мутантов, он воспринял бы это как путешествие в рай. Рыбы в Альстере водится множество, как, впрочем, в других немецких озерах и реках. Ловить можно везде, правда, для этого надо вступить в клуб рыболовов и получить «фишкарту». Здешние рыболовы не только ловят, но и заботятся о благополучии рек и озер, а также устраивают «пивные» заседания, дабы похвастаться подвигами. Кстати, рассказам местных рыболовов можно верить, ибо в Германии разрешено ловить только среднюю и крупную рыбу. По этой причине немцы ходят на рыбалку с мерной линейкой. Поймал рыбу, измерил и спокойно отпустил, если она меньше, чем положено рыболовными правилами. Вашу честность никто не проверяет, все на самоконтроле. На рыбалке главное удовольствие — от ловли, да и нет проблемы с рыбой, особенно в Гамбурге.
Возрожденный из пепла
За истекшие два столетия Гамбург пережил две трагедии: во время пожара в 1842 году почти весь город выгорел дотла, за исключением каменных зданий. А при бомбардировках во время Второй мировой войны было разрушено более половины зданий. «Пожарные учреждения гамбургские славятся повсюду, — писал Н. И. Греч в 1835 году.— Город содержит с лишком 30 пожарных труб, поднимающих воду сажень на 15, широкою струею ‹…› Из 750 пожарных служителей 60 человек зимою всю ночь ходят по городу и смотрят, нет ли надобности в их пособии. И летом, в жаркое время и при полой воде, они отправляют эту должность»[8]. А ведь до грандиозного пожара, истребившего Гамбург, оставалось всего 7 лет…
Отечественный литератор посетил Гамбург дважды — до пожара 1842 года и через год после «огненного нашествия». В записках Н. И. Греча содержатся подробные сведения о тех драматических событиях (см. приложение). Про пожар в Гамбурге сообщали русские путешественники, бывавшие на берегах Эльбы. «В Гамбурге с первого взгляда можно заметить два совершенно различных города, старый и новый Гамбург, — пишет А. Я. Максимов. — Еще помнят об ужасном пожаре, бывшем в 1842 году, жертвой которого сделалась большая часть города. Огонь показался в ночь с 4 на 5 мая, а можно было потушить его только 8-го числа поутру. 71 улица и площадь, 120 пассажей и дворов, 1992 дома, составлявших целый квартал, часть собственно называемого Аlt-Наmburg, сделались жертвой пламени. Между замечательными зданиями были уничтожены церкви: св. Петра и св. Николая, часовня св. Гертруды, синагога, выстроенная только за несколько лет до пожара, Borsenhalle, старая биржа, банк (касса спасена), ратуша, остатки которой надо было взорвать, и большая часть роскошных гостиниц…»[9]
При пожаре погибло относительно немного жителей — 44 человека. (Для сравнения: во время наводнения в 1966 году число жертв в Гамбурге достигло 600 человек.) Во время пожара были утрачены многие памятники старины. Тем большую ценность представляют строки, описывающие размеренный уклад жизни гамбуржцев до «эпохи великих свершений». «Кафедральная церковь св. Петра огромна и украшена картинами, — сообщал Н. А. Корсаков. — На ее готической колокольне устроены часы с музыкой, которые по пробитии каждого часа играют минут 15 разные штучки; подбор тона колокольчиков очень приятен для слуха»[10]. А по словам того же Греча, побывавшего на соборной площади Гамбурга «Дом-плац», именно «на том самом месте воздвигнута была первая христианская церковь в Гамбурге, откуда Ансхарий, слишком за тысячу лет пред сим, распространил свет Евангелия по всей Северной Германии»[11].
Несмотря на невосполнимые утраты, всё же можно составить представление о старинном Гамбурге. И этим мы обязаны немецкому художнику Мартину Гензлеру (1811–1881), уроженцу Гамбурга. У него рано развился художественно-исторический интерес к древним строениям Гамбурга. Его картины после большого пожара в 1842 году остались единственными уцелевшими документами относительно первоначального вида старинных зданий. Так, кисти Гензлера принадлежит изображение гамбургской обители св. Иоанна (1828).
Доминиканский монастырь святого Иоанна был расположен возле Малого Альстера там, где Ратушный рынок примыкал к реке. К монахам св. Доминика, которые здесь работали, необходимо причислить и мастера Франке, алтарь которого является сокровищем Кунстхалле — Картинной галереи. В то время как Мартин Гензлер исполнял свой рисунок, этот алтарь еще стоял в монастырской церкви святого Иоанна — в готической трехпролетной церкви, высокая крыша которой, наряду с церковью святого Петра, была отовсюду видна. Годом позже — в 1829 году — эта церковь была снесена. Но и монастырские постройки, где со времен Реформации находилась знаменитая латинская школа, были во время большого пожара в 1842 году разрушены. Атмосферу старинного Гамбурга передают такие картины, как «Дом пошлины со шлагбаумом» работы Гензлера и «Блокхаус» Фольмера. После пожара Мартина Гензлера избрали в комиссию для сохранения древностей, и как член Союза художников он принял большое участие в работах по восстановлению города.
Отечественному путешественнику А. Я. Мак-симову довелось видеть Гамбург, восстановленный после пожара 1842 года. Вот отрывок из его книги, посвященный церковному Гамбургу (1872).
«Мы отправились осматривать замечательные здания, памятники и церкви, из которых я более всего обратил внимание на церковь св. Петра (выстроена вновь после пожара и окончена в 1853 году), в которой меня поразили необыкновенно изящная скульптура, запрестольный образ работы Стейнфурта (Воскресение Спасителя) и художественно разрисованные Вильдом стекла. Далее, церковь св. Михаила с колокольней в 456 футов вышины, на которую кто не подвержен головокружению, может подняться по витой лестнице и видеть прекрасную панораму города, — произвело на меня еще лучшее впечатление. В этой церкви, вмещающей в себя больше 600 человек, не видно ни одной поддерживающей колонны; архитектура ее и подземелья достойны внимания каждого путешественника, а также и искусно выполненный запрестольный образ работы Тишбейна. Из других зданий я обратил внимание на Iohanneum, прекрасное здание, выстроенное в итальянском вкусе; в нем помещаются гимназия, реальная школа (Realschulе), библиотека, состоящая с лишком из 200 000 книг и 500 рукописей, и, наконец, два музеума: естественной истории и гамбургских древностей»[12].
Известный отечественный искусствовед Александр Бенуа посетил Гамбург в юношеском возрасте вместе с родителями. В своих записках он упомянул об одном из гамбургских храмов — церкви св. Николая. «Николаскирхе особенно заинтересовала моего отца, — пишет Бенуа. — Он еще помнил прежнюю церковь, которая погибла в большом пожаре лет сорок назад, а вновь воздвигнутая грандиозная церковь считалась выдержанной в строжайшем средневековом характере»[13].
Гамбург — город музеев
С тех пор как в Гамбурге получило признание ремесло купца, гамбуржцы сумели создать свою собственную культуру торговли и разбогатели, как крезы. Даже искусство подчинялось законам частной собственности. В XIX веке Гамбург стал первым немецким городом, основавшим частный ферайн художников. Сокровища местной художественной -галереи до сих пор остаются в основном -собственностью частных коллекционеров и фондов.
Вот что пишет о художественных сокровищах Гамбурга Александр Бенуа: «От самого Гамбурга с его прудами, с его высокими готическими церквами, с его каналами, в то время еще обставленными древними, прямо к воде подходившими деревянными домами, я был в восторге. Побывал я с родителями и в Музее, в котором гвоздем коллекции считалась исполинская картина тогдашнего кумира Ганса Макарта └Торжественный въезд Карла V в Антверпен“»[14].
Здание художественной галереи не отличается особыми архитектурными достоинствами, но узнаётся издалека по установленной перед ним необычной скульптуре — огромному куску оранжевой цепи. Невзрачность здания окупается богатым содержанием экспозиций. В залах галереи выставлены картины Пикассо, Мане, Ренуара, Коринта и Клее, скульптуры Родена и Барлаха. В ней часто проводятся художественные выставки.
Из многочисленных городских музеев наибольший интерес представляют два: Музей истории Гамбурга и Этнографический музей, экспонаты которого дают представление о развитии культуры народов мира. В Музее истории Гамбурга на улице Холстенвал представлены замечательные рыцарские доспехи, древние статуи, предметы быта, картины, гравюры, серебряные изделия. Но больше других экспонатов изумляют кукольные домики — любимые игрушки взрослых в XIX веке. Впрочем, многие приходят в музей только для того, чтобы посидеть в прелестном кафе под стеклянным куполом во дворе.
Впечатляют масштабы культурной жизни Гамбурга. Достаточно упомянуть, что свыше четверти века здесь творил великий балетмейстер Джон Ноймайер и что в здешней опере начинал певческую карьеру Пласидо Доминго. Последние годы жизни в Гамбурге провел так и не признанный в Советском Союзе композитор-авангардист Шнитке.
В Гамбурге любят устраивать праздники, массовые спортивные соревнования, ярмарки. Если вы соберетесь приехать сюда в мае, у вас есть шанс стать участником празднования Дня рождения гавани. В июне зоопарк города отмечает Ночь джунглей. В апреле ганзейский марафон собирает до 10 тысяч бегунов. В июле-августе проходит музыкальный фестиваль земли Шлезвиг-Гольштейн с концертами классической музыки в церквах и старинных дворцах. В августе вас ждут всевозможные праздничные мероприятия вокруг Альстера. Трижды в году — весной, летом и зимой — в городе проводятся большие ярмарки. И, конечно, обожают гамбуржцы Рождество — главный праздник всей Германии.
В порту Гамбурга стоит великолепный трехмачтовый парусник середины XIX века «Рикмер Рикмерс», превращенный в плавучий музей. Постояв у штурвала, отправляемся в путешествие по всему кораблю. Палубы, кокпит, матросские кубрики, капитанская рубка, якорное отделение — везде обстановка воспроизведена до мельчайших деталей, словно команда покинула корабль всего минуту назад.
А потом можно побродить по причалам, прокатиться по Эльбе на прогулочном катере, где лукавые гиды любят «забивать баки» доверчивым туристам. Вам непременно расскажут истории о русалках, косяками выходящих в полночь на берег, о привидении — одноглазом моряке, который уже триста лет сторожит затонувшие в устье Эльбы сокровища из Вест-Индии.
На северном берегу Эльбы раскинулся музей под открытым небом. Здесь сохранилось немало исторических домов, в которых некогда жили ганзейские купцы и местная знать. А вблизи главного вокзала решено создать целый «музейный остров». Разместится он, правда, на суше, но зато позволит значительно расширить экспозиции разных музеев за счет экспонатов, хранящихся сейчас в запасниках.
У русских путешественников, посещавших Гамбург в эпоху Бисмарка, оставались самые лучшие воспоминания о городе на Эльбе. Вместе с А. Я. Максимовым проследуем от озера Альстер к Ботаническому саду.
У ворот Dammthor расположен Ботанический сад, один из самых замечательных и богатых в Германии; в нем находится около 15 000 пород растений всех частей света. В саду есть также источник с превосходной водой — сборное место всех гамбургских водопийц, приходящих сюда каждый со своим стаканом. Осмотрев Ботанический сад, мы отправились по красивому парку из акаций на возвышенность Stintfang, расположенную близ берега Эльбы, с которой, без сомнения, лучший вид на Гамбург. Отсюда видны границы королевства Ганноверского и герцогства Гольштейнского, пароходы, отправляющиеся в разные страны, гавань — самая обширнейшая и важнейшая в Германии, со множеством различных судов[15].
Путины на Эльбе давно уже нет, но традиция продавать в порту рыбу осталась. В магазинах огромный выбор, но еще лучше отправиться в порт на Фишмаркт, где с 1703 года каждое воскресенье с 5 до 10 утра раскидывает свои сети огромный рынок.
Частенько продажа идет по принципу «обратного аукциона». Объявляется цена сумки с рыбой — 5 евро. Желающих нет? Тогда продавец не снижает цену, а добавляет в сумку рыбу. Добавляет до тех пор, пока не дрогнет сердце какой-нибудь хозяйки и рука сама не потянется к кошельку. Столько трески — и всего за 5 евро! Впрочем, из рыбного рынок давно превратился в универсальный. Даже у профессионалов шопинга здесь разбегаются глаза: товары со всего мира (портовый город!), один другого дешевле. Горожане и туристы идут сюда не только за покупками, для большинства посетителей Фишмаркт — это скорее отдых и развлечение. С 5 утра работают пивные, играет оркестр, звучат песни…
Когда-то в гамбургском порту было еще одно интересное заведение, где в 1839 году довелось побывать князю Алексею Мещерскому. «Мы зашли в ресторацию, устроенную внутри огромного корабля — заслуженного инвалида, прославившегося многими походами в Ост-Индию, — пишет русский путешественник. — Трактир с неровным полом и косым потолком не мешает содержателю извлекать большие выгоды из права, данного ему за заслуги старого моряка, — продавать вино беспошлинно. Бутылка отличного сотерна, поданная за умеренную цену, вполне оправдала улыбку самодовольствия, с которой она была поставлена на стол»[16].
Предместье Сан-Паули
В записках отечественных авторов упоминается о предместье Гамбурга — Сан-Паули. «Так называемая в простонародье Гамбургская гора (Hamburger Веrg) (официально она известна под названием предместья св. Павла (St. Раuli) — место народных гуляний, в котором находится множество парков, зверинцев, фокусников, панорам, театров с марионетками и тому подобные народные увеселительные места»[17], — пишет А. Я. Максимов.
Когда-то здесь проходила граница между немецкими землями и датскими владениями. «На конце улицы Поль-Стразе ворота с решеткой, — писал в 1839 году Корсаков, — переступаете, и вы уже в другом государстве, вы во владениях короля Дании: это красивый опрятный городок Альтона»[18].
Русский путешественник скромно умолчал о том, чем был печально известен этот район города. Зато Николай Иванович Греч во время своего первого посещения Гамбурга в 1835 году уделил этому предместью целый абзац в своих записках. «Гамбургская гора (Гамбургер Берг), ныне названное предместьем св. Павла, лежащее между собственно Гамбургом и датским городом Альтоною, имеет особенный свой характер, — повествует русский литератор. — Там находятся игрища, трактиры и вольные дома для матросов гамбургского купеческого флота, которые, в ошумлении от даров Бахуса и в наслаждениях, посвященных другим божествам языческим, забывают горе, опасности и заботы морской жизни»[19].
Такие строки могли прочесть россияне о нравах Запада в заметках известного публициста. Впрочем, та же ситуация была в России вплоть до недавнего времени: бывая в Гамбурге, советские журналисты-международники потягивали пиво в одном из заведений Репербана и лениво созерцали «лукавых жен многовертимые плясанья», чтобы потом поведать простодушным читателям о «загнивающем Западе».
Похоже, что этим преимуществом пользовался «выездной» Греч, современник опального Пушкина. В своих путевых заметках об очередном посещении Гамбурга в 1841 году Николай Иванович развивает эту тему. «В порт Гамбурга приходят ежегодно до 2-х тысяч кораблей, отчасти из стран и морей отдаленных, — пишет Греч. — Матросы и другие корабельные служители, выбравшись чрез несколько недель и месяцев плавания на берег, предаются увеселениям и забавам всякого рода. Главным позорищем их отдыха и удовольствий служит предместье св. Павла, называемое Гамбургскою горою, перед Альтонскими воротами: там выстроены народные театры, танцевальные залы, трактиры, питейные дома и другие капища ошумления и разврата. Там проводят моряки все время в пьянствах, плясках, ссорах и драках»[20].
Любому моряку, да и жителю города известен район ночных увеселений — Репербан (в XIX веке здесь делали канаты). Из центра города сюда ведет подземка, и те туристы, которые, сбившись в группы, отваживаются осмотреть это злачное место, поднимаются наверх на станции метро, носящей название… святого Павла.
Только здесь (да еще в Берлине) ночные кафе и бары не обязаны закрываться в час или два ночи, как в остальной Германии. Причина кроется в истории. Какой портовый город не имел в старину района, где могли на славу погулять моряки! Был здесь и район «красных фонарей» — улица Хербертштрассе. Красных фонарей уже нет, секс-индустрия переживает не лучшие времена, но традиции ночных загулов остались. Еще одна «веселая» улица города — Репербан. На одной ее стороне на протяжении какого-нибудь километра — зазывающие витрины и вывески десятков секс-шопов и эротических шоу.
На улице Репербан, в знаменитом увеселительном квартале Сан-Паули, существует единственный в своем роде «похоронный институт», о деятельности которого никто из жителей не может сказать ничего вразумительного. Есть там и свой Музей восковых фигур, но посетителей в нем немного: уважающие себя туристы обходят Сан-Паули стороной, а завсегдатаев квартала больше интересуют «живые фигуры» во «дворах знакомств» и ночных барах.
Сам квартал существует более 150 лет. Некогда бродячие цирковые артисты показывали здесь дрессированных тюленей, а приезжие матросы продавали заморские диковинки. Но со временем балаганы превратились в притоны, а в темных переулках стали хозяйничать сутенеры. Сейчас гешефты, правда, идут не слишком бойко. Хозяева злачных мест жалуются на сокращение клиентуры, зазывалы нередко хватают прохожих за рукав, чего не позволили бы сделать раньше.
Падение интереса к Сан-Паули социологи объясняют так: знаменитый квартал перестал быть чем-то исключительным: бизнес на порнографии, дешевом сексе и сомнительных развлечениях распространился повсюду. Но есть и другая причина: навязываемый сервис непристойностей начинает надоедать. Гораздо больше посетителей собирает, например, сезонная ярмарка «Дом» с цирком, каруселями, американскими горками и другими аттракционами, которую устраивают непосредственно по соседству с Сан-Паули четыре раза в год. По сравнению с веселым многолюдьем «Дома» Репербан, хотя и утопающий в огнях эротических реклам, кажется настоящей пустыней. Меценаты «древнего ремесла» пытаются спасти Сан-Паули. Предложен проект комплекса развлечения наподобие Лас-Вегаса. Его собираются построить в виде гигантского корабля. Идея, однако, не встречает одобрения жителей Гамбурга.
Лучше, однако, обратить взор на другую сторону Репербан — там находится Театр оперетты, где уже около 20 лет подряд с фантастическим успехом идет мюзикл «Кошки». Посмотреть его приезжают со всей Германии. Любопытно, что часть актеров и музыкантов, занятых в постановке, — россияне. Поют они, естественно, по-немецки, но русскую речь часто можно слышать на улицах города. Это не только переселенцы, немцы из России, число которых в Германии перевалило за 1 500 000. Все популярнее Гамбург у российских туристов, бизнесменов, общественных деятелей, писателей, художников.
Альтона
Нынче Сан-Паули и Альтона составляют единое целое с Гамбургом. Но вплоть до датско-прусской войны 1864 года Альтона была датским городом. В записках князя Алексея Мещерского есть любопытный эпизод, относящийся к 1839 году.
«└Вот предместье Гамбурга, и скоро будем в Альтоне!“ — сказал мой товарищ. Наконец пришли мы и к ней. └Где же граница между Гамбургом и владениями датского короля?“ — спросил я, видя непрерывную цепь домов, которою соединялись предместья обоих городов. └Границы вы тут не найдете, — отвечал он, — потому что этот дом стоит одной половиной на гамбургской земле, а другой — на датской. Но если вы хотите непременно ее видеть, то пойдемте в боковую улицу: там я вам ее покажу“. Повернув в переулок, мы поравнялись с задней частью дома, отделявшегося от соседнего небольшим протоком воды. Здесь, на расстоянии полутора аршина, сделана от одной стены до другой дуга из полосы железа, наверху которой поставлен значок. └Вот, — сказал мой проводник, — граница двух владений!“ Нельзя было не полюбоваться средством, придуманным жителями, чтобы поправить ошибку простодушного, патриархального быта предков»[21].
О необычном местоположении Альтоны сообщает и А. Я. Максимов. «Пролетели мы по железной дороге небольшое пространство, отделявшее нас от Гамбурга, и въехали в Альтону, город, выстроенный почти у самых гамбургских ворот и составляющий один общий город с Гамбургом, потому что ряд домов предместья св. Павла соединяется с домами Альтоны, — пишет русский автор. — Эти два города находятся в беспрестанных сношениях; у них общая торговля, цены которой ежедневно устанавливаются на гамбургской бирже. Местоположение Альтоны довольно красивое; она имеет хорошую гавань, музеум и театр и построена довольно однообразно»[22].
Одна из достопримечательностей Альтоны — старинное кладбище, где в 1803 году был похоронен выдающийся немецкий поэт Фридрих Готлиб Клопшток (1724–1803). Будучи в Альтоне, Алексей Мещерский поклонился праху автора поэмы «Мессиада» (1751–1773). «Мы пришли к кладбищу: быть в Альтоне и не видать могилы Клопштока казалось мне непростительным, — вспоминал русский путешественник. — Я повернул защелку плотно притворенной двери и вошел в ограду. Около храма, довольно ветхого, но искусно поновленного, множество надгробных камней, украшенных цветами, свидетельствуют о памяти живых к умершим, и между ними, как между любимцами мира, один отшельник! Крапи└Вот могила Клопштока!“ — сказал мой товарищ, и мы с любопытством подошли к ней. Надпись простая, полуистертая временем, извещает, где погребены останки одного из величайших поэтов. Его первая жена, а потом вторая и ребенок положены тут же. Клопшток всегда пользовался уважением своих соотечественников; по смерти еще более отдают справедливости его необыкновенному таланту»[23].
Сегодня многое изменилось в Альтоне. Уже нет той романтической атмосферы, которую описывал князь Алексей Мещерский. Вот несколько строк из его воспоминаний.
«Несколько подальше начинается известный своими видами Альтонский сад. Мы вошли в ресторацию, и сквозные сени вывели нас на длинную террасу заднего фасада дома, где открылась одна из тех пленительных видописей, которые на картине кажутся игрой воображения. Среди лугов с перелесками и селениями Эльба, покрытая во всех ее извилистых направлениях легкими судами и барками, тянется серебристой полосой; отдаленные красивые усадьбы сливаются с лугом и берегами реки; зеленая завеса скрывает иногда дальние виды, зато в прорезах картины кажутся еще прелестнее — они отделены от остального и как бы вставлены в рамки. На террасе поставлены столы в два ряда, и кругом размещены стулья. Сюда собираются жители обоих городов, под вечер хорошего дня, пить вкусный кофе. Расположение гостиницы хорошо, и везде виден порядок. Здесь окончилась наша прогулка»[24].
Окрестности Гамбурга
Как бы принимая эстафету от князя Алексея Мещерского, А. Я. Максимов продолжает путешествие по предместьям Гамбурга. «Окрестности Гамбурга, разоренные и сожженные когда-то маршалом Даву, снова возникли из пепла и сделались даже лучшим украшением города, чем были прежде, — пишет русский автор. — Они без исключения почти все хороши. От ворот Dammthror начинаются прекрасные каштановые аллеи, идущие мимо восхитительных лугов и садов; по обеим сторонам -выстроены превосходные дачи; куда ни взглянешь — всюду живописные виды, простирающиеся на большое пространство. Здесь прекрасное живописное местечко Гарвестегюде—любимое местопребывание поэта Гагедорна»[25].
Предместье Бланкенезе, расположенное на берегу Эльбы, было уже в то время привилегированным жилым районом богатых людей в Гамбурге, несмотря на то, что эта местность принадлежала герцогству Гольштейн и находилась под господством Дании.
О поездке в Бланкенезе повествует в своих воспоминаниях Александр Бенуа. «Завершением гамбургской идиллии явилась прогулка на пароходе в местечко Бланкенезе, — пишет отечественный искусствовед. — Против этого я не протестовал, тем более что вожаком экспедиции была пятнадцатилетняя кузина Клара, в которую я вздумал чуть-чуть влюбиться. И тут все носило уютнейший характер. Особенно же весело было за прекрасным, изобиловавшим морской снедью обедом, который мы съели в простеньком ресторанчике, стоявшем среди рощи на самой макушке холма, откуда открывался чудесный, далекий вид на Эльбу»[26].
…В XIX веке Жюль Верн поселил в Гамбурге героя романа «Путешествие к центру Земли» — профессора Линденброкка. А нынче современные Линденброкки проложили под Эльбой длинный тоннель. В иные дни через тоннель проходит до ста тысяч автомашин. Пять минут езды, и вы в Заречье.
«Гамбургская луна»
Наша прогулка по Гамбургу затянулась; на небосклоне уже зажглись первые звезды и взошла луна. И на память приходят строки из Гоголя: «Луна ведь обыкновенно делается в Гамбурге». Почему писатель из нынешнего ближнего зарубежья использовал этот образ в «Записках сумасшедшего?» Чтобы дать ответ на эту загадку, попробуем сопоставить некоторые факты. Николай Васильевич бывал в Гамбурге дважды: первый раз с кратким ви-зитом — в октябре 1829 года, проездом из -Любека в Санкт-Петербург. Вторично — в 1836 году, будучи уже знаменитым писателем. На этот раз Гоголь прожил в Гамбурге целую неделю; вот что сообщал он об этом городе в письме «своей маменьке». «Гамбург — старинный знакомый. Теперь только я рассмотрел лучше, нежели в прежнее время ‹…› Вид города очень хорош: домы высокие, улицы узенькие, тесные, дворов нет, всё выливается на улицу, но при всем том везде почти чистота ‹…› Сад занимает весь городской вал и почти окружает весь город. Из него много видов на город, которого улицы мелькают перспективами. Домы, налепленные на домы, крыши на крыши и куча труб, в самом разнообразном беспорядке, почти беспрестанно перед глазами и видны с разных точек. Кораблей приходит очень много»[27].
Гоголь имеет особое отношение к Германии. Он, как ни один другой российский писатель, объездил почти все немецкие земли, побывав в целом ряде городов. Берлин, Дрезден, Мюнхен, Франкфурт-на-Майне, Висбаден, Штутгарт, Дюссельфорф, Карлсруэ, Дармштадт… Пожалуй, хватит перечислять. Поэтому приведем еще одно место из письма Гоголя, посвященное Гамбургу. Впечатлениями об этом городе он поделился со своими сестрами — Аннет и Лизой: «Гамбург — прекрасный город, и жить в нем очень весело. Там есть одна набережная, которая называется Jungfernsteig, на которой такая гибель гуляющих, что упасть некуда. По ней везде павильоны, в которых беспрестанно играет музыка»[28].
Как видим, у Николая Васильевича было достаточно времени, чтобы познакомиться с Гамбургом поближе. А что предлагали тамошние гиды любознательным путешественникам? Все, что «восхищения и удивления достойно», в том числе осмотр… больницы для сумасшедших. Обратимся к запискам наших литераторов, сподобившихся посетить это богоугодное заведение. Николай Греч сообщает, что посетил в Гамбурге городскую больницу и восхитился ее устройством. «Угодно ли посмотреть отделения сумасшедших? — спросил у меня вожатый. — Нет! нет! — отвечал я.— Я уверен, что там так же хорошо и исправно, как и в других частях»[29].
Н. А. Корсаков, побывавший здесь через несколько лет после Н. И. Греча, оказался более любознательным. «Дом умалишенных -расположен на конце Альстра, — пишет он. — В приемном зале находятся на столе: кружка для подаяния в пользу содержащихся и книга для вписания имен посетителей. Меня повели в столовую, тут кушают те только, которые в самом легком помешательстве, и выздоравливающие»[30].
А кто же все-таки «делал луну» в Гамбурге? Привратник повел нашего пытливого путешественника в те помещения, где находились пациенты. «Вот, — сказал он, указывая на старика лет 60-ти. — Этот воображает, что он величайший в свете механик; что ему ни попадется, он все исковеркает и потом начнет прикладывать обломки один к другому, а когда у него ничего нет, то, сгибая пальцы в разных видах, делает то же; он чрезвычайно тих и задумчив»[31]. Не будем утверждать наверняка, что Гоголь тоже побывал в этой больнице или что ему довелось прочесть записки своих предшественников. Но все же упоминание Гамбурга в «Записках сумасшедшего» не случайно…
А в 1933 году в Германии к власти пришел бесноватый. И вскоре на углу Хоэнлюфт-штрассе и набережной Кайзера Фридриха запылали костры из книг Томаса и Генриха Маннов, Фейхтвангера, Тухольского, Киша и Гейне. Накакой мемориальной таблички здесь нет. Как нет ее и на ратуше, где заседает гамбург-ский сенат. В 1933 году ее захватили отряды штурмовиков. Перед самой ратушей в скорбной позе сгорбился Генрих Гейне. К сожалению, это всего лишь копия памятника, уничтоженного нацистами. А сама ратуша построена в стиле немецко-итальянского ренессанса. В ней больше помещений, чем в Букингемском дворце.
Гамбург — город контрастов и курьезов. Он дал Германии Бисмарка. А нынче в в ФРГ живут внуки и правнуки Железного Канцлера. Известный деятель ХДС Филипп фон Бисмарк служил интересам военно-промышленного комплекса. Руле Бисмарк стал коммунистом. Такие вот повороты судьбы… Но после падения Берлинской стены быть коммунистом стало как-то неприлично…
Время близится к полуночи, пора возвращаться в гостиницу. Нынче это сделать нетрудно — были бы крепкие ноги либо деньги на такси. А до великого пожара 1842 года для загулявших горожан сие было затруднительно. С преградами приходилось сталкиваться и нашим россиянам. «В 9 часов закрываются в Гамбурге все ворота: проезжие и прохожие должны платить в 10-м часу небольшую пошлину; в 11-м вдвое, в 12-м вчетверо. В полночь ворота запираются накрепко, и до утренней зари никого не впустят в город и не выпустят»[32], — отмечал Николай Греч в своих записках.
Если верить его дальнейшему повествованию, относящемуся к «пропускному режиму», то перед глазами невольно возникает бредовая картина. «Любители загородных прогулок, поспешая воротиться в город до урочного часа, стараются, однако, воспользоваться каждой секундой. Подойдет к заставе и спросит: сколько осталось до 9-ти часов? └Три минуты с небольшим“, — отвечает сторож. └Так можно еще погулять“, — говорит он и прохаживается за городом. Но лишь только раздастся звонок, толпа бросается в ворота, и тогда бывает в них обыкновенно пребольшая давка»[33], — так заканчивает Николай Иванович свое повествование. Чем не «Записки сумасшедшего» Николая Васильевича?
Гамбург — Санкт-Петербург
Город на Эльбе чем-то похож на город на Неве. Зеленые крыши старых кварталов словно подпрыгивают одна над другой. До того, как здесь начали возводить высотные дома, строители вынуждены были строго соблюдать средневековое правило: здания могли отличаться по высоте одно от другого не более чем на полметра. В Гамбурге свыше 200 мостов, множество внутренних водоемов, парков и скверов. Вдоль дорог высажено около 120 тысяч деревьев.
Плеск воды, крики чаек, порывы ветра, гудки мощных сухогрузов, юркие катера. Старинная башня маяка, сложенная из камня… Все портовые города похожи друг на друга, но судьбы у них разные. У Гамбурга, как и у Петербурга, непростая судьба.
По числу жителей и размерам Гамбург находится на втором месте в Германии, зато лидирует по числу миллионеров на душу населения. Новые богатые граждане часто становились меценатами. Достаточно назвать два имени — А. Кёрбер и А. Тёпфер. Фабрикант А. Кёрбер — гениальный техник, завоевавший монополию по производству машин для изготовления сигарет,— принадлежит к числу наиболее знаменитых граждан города. До самой смерти он оставался другом России. Тесные связи поддерживал с Россией промышленник и меценат А. Тёпфер, вложивший 99 процентов своего состояния в фонд поддержки культурных проектов в разных уголках мира.
Когда-то, до революции, в России были учреждены Пушкинские премии. Миновало столетие, и Пушкинские премии возродились. Причем сразу две. Любопытно, что одну из них — «для поощрения пишущих на русском языке литераторов» — учредил банкир из Гамбурга Альфред Тёпфер, создавший благотворительный фонд еще в 1931 году. Когда через год он совершил поездку в Китай, то на обратном пути, переправляясь через Волгу, увидел ужасные картины повсеместного голода. Особенно бедствовали его соплеменники — поволжские немцы… И он на все оставшиеся деньги накупил хлеба, чтобы спасти их семьи от голодной смерти. После войны Тёпфер не раз организовывал поездки советских писателей по странам Европы. А свой Пушкинский фонд неугомонный и щедрый иноземец учредил в 1989 году. Интересно, что премии этого фонда присуждаются, как сказано в его положении, «не за конкретные произведения, а за совокупность литературных заслуг»[34].
В 1975 году на берегу Альстера, которое называют «озером фей», было открыто Генеральное консульство тогдашнего СССР, а в тогдашнем Ленинграде — Генеральное консульство ФРГ. После 1991 года тогдашние названия были заменены на нынешние; в Петербурге началось возрождение общины при Петрикирхе. В те годы упрочились связи между городами-побратимами. Вот как, например, проходила «Неделя Гамбурга» на берегах Невы в сентябре 2003 года.
18 сентября в 16.00 — открытый концерт на площадке перед церковью свв. Петра и Павла с участием полицейского оркестра из Гамбурга. В 19.00 — большой концерт на сцене Театра им. В. Комиссаржевской с участием известных немецких коллективов и исполнителей. В 19.00 — продолжение Органного фестиваля в церкви св. Екатерины.
19 сентября в 14.00 — концерты немецких артистов в районах города. В 19.00 на сцене Театра им. В. Комиссаржевской выступление «Ernst-Deutsch-Theaters» со спектаклем «Архитектор Сольнесс». В 19.00 — Органный фестиваль.
20 сентября в 10.30 — освящение православной церкви и посещение кладбищ советских и немецких солдат в деревне Сологубовка. В 19.00 — закрытие Органного фестиваля[35].
Братские отношения обоих городов развиваются и крепнут. И не только «бумажно-протокольные», но и по «гамбургскому счету».
Приложение. Николай Греч. Парижские письма с заметками о Дании, Германии, Голландии и Бельгии. СПб., 1847. С. 19–27.
Гамбург, 1-го июня (ст. ст.) 1843 г.
Утомленный морским и сухопутным путешествием, я тотчас заснул крепко и проснулся очень рано. На улице еще тихо. Встаю, подхожу к окну и вижу — Помпею! Точно Помпею, но не ту, которая засыпана пеплом за 1800 лет пред сим, а процветавшую за два года пред моими глазами. Вот крыльцо, колонны и фронтон дома Шредера и Мааса (в улице (diе Grоssе Вlеiсhе), в котором я бывал не раз. Этот дом исторический: в нем жил сперва маршал Даву, а потом граф Беннигсен. И развалины эти, освобожденные от мусора и пепла, не носят на себе следов пожара. Точно дом, разрушенный или погребенный землетрясением. Подле него такие же остатки дома, в котором помещался клуб Гармония. Далее картина переменяется: на огромных пустырях возвышаются пятиэтажные дома, выстроенные вчерне, или еще строящиеся.
Потом вышел я на Юнгфернштиг. Картина поразительная! Весь ряд прекрасных домов, в которых помещались великолепные гостиницы, исчез совершенно. В некоторых местах уже выстроены новые огромные палаты, но еще не кончены. Из дерев аллеи уцелел ряд подле берега Альстера; из двух павильонов сгорел один. Вдоль всей этой улицы, также и по Эспланаде, настроены в ряд и в два ряда временные деревянные домики: в них помещаются торгаши и ремесленники всякого рода, жившие прежде того в домах выгоревшей части города. К югу от Юнгфернштига простирается огромное пустое место, и среди его стоит новая биржа, которую граждане Гамбурга спасли с непостижимым самоотвержением. -И здесь, и в других местах, пожаром опустошенных, строятся новые здания. Деятельность чрезвычайная, но притом порядок примерный, и тишина удивительная. Некоторые улицы загорожены для экипажей, но проходить можно везде легко и удобно.
Гостиница Штрейта одна осталась на прежнем месте; в ней уцелела задняя часть дома. «Старый Город», «Лондон», «Бельведер» и пр. размещены в разных частях города, и в них очень тесно…
Здесь, на месте, собрал я некоторые достоверные сведения о пожаре, не слыханном в истории просвещенных городов Европы. Весна 1842 года была самая приятная: в течение всего апреля не выпало ни капли дождя. При постоянном восточном ветре стояла сухая, ясная погода. Кораблеплавание возобновилось при наступлении весны с большой деятельностью. Все жители города толковали об открытии железной дороги в Бергсдорф, которое назначено было на праздник Вознесения, 5-го мая н. ст. Один чиновник ганноверского почтамта, возвращаясь домой (в Дейхштрассе) в половине первого часа после полуночи с 4-го на 5-е мая, почувствовал в духоте вечернего воздуха какую-то тяжесть, занимавшую дыхание. Он растворил окно. Внешний воздух был еще удушливее; запах гари давал знать, что это происходит от огня, который таится где-нибудь вблизи. Чиновник поспешил на улицу и приказал ночному стражу разыскать дело. Долгое время не находили ничего, хотя смрад и дым беспрерывно усиливались. Вдруг, около часу, поднялось над домами сигарочного фабриканта и торгаша тряпьем густое облако дыма, в котором просверкивало пламя. Ударили тревогу, подали обыкновенные сигналы, и пожарная команда прибыла на место. Действительная причина пожара доныне покрыта неизвестностью: злой ли умысел, неосторожность или слепой случай подали к тому повод — этого никто не мог разобрать. Сначала почти вовсе не было ветра, но удушливый смрад горящего тряпья не дозволял пожарным приближаться к месту огня.
Вдруг поднялся сильный ветер и, отвратив опасность от одной стороны города, обратил ее всей силой на другую. Пламя распространялось с большею и большею силой. Загорелся один амбар со спиртом: горючая -жидкость вылилась в канал, и вода воспламенялась. Работники при трубах и чернь, собравшаяся на пожар, увидев это, бросились в погреба и, кинув работу, стали упиваться даровым вином. Порядок был восстановлен, но дорогое время ушло, и усилия граждан честных и добросовестных были безуспешны. Сыпался горячий пепел, как при разрушении Помпеи. Горящие головни летали по направлению ветра. Близлежащие здания раскаливались и загорались сами собой. Сенат собрался в ратуше. Члены его не верили, чтоб пожар был в самом деле так силен, и приписывали получаемые ими грозные известия испугу и обыкновенному в таких случаях преувеличению. Но когда загорелась башня старинной церкви св. Николая и вскоре затем все здание превратилось в пепел, увидели, что бедствие грозит всему городу. И тут не решались принять решительные меры. Люди знающие и опытные (английские минеры) предлагали подорвать и разрушить порохом несколько домов и тем прекратить дальнейшие опустошения. └Как можно истреблять имущество граждан!“ — возражали некоторые члены правления. И вскоре это самое имущество превращалось в прах.
Огонь свирепствовал трое суток и испепелил четвертую часть города. Наконец решились принять действительные меры: сначала не хотели пожертвовать немногими ветхими домами; теперь надлежало обречь разрушению здания прочные, богатые, великолепные. Когда загорелась набережная Юнгфернштиг, и гостиницы └Бельведер“, └Кронпринц“, └Нotel dе Russie“ и пр. стояли в пламени, минеры подняли на воздух четыре крайние дома этой улицы: гостиницу └Старый Город“, └Лондон“, дома банкира Гейне, вдовы Вертман и гостиницу Штрейта. Штрейт с женой был в погребе своего дома и спасал пожитки. Дом взлетел над ними на воздух, и они остались невредимы! Этим отчаянным средством остановлены были действия пожара с севера; с юга кинулся он по другой стороне Альстера, на восток, и истребил целую часть города, старинные церкви св. Петра и св. Гертруды, и остановился у вала, где нечему было гореть. И в этой стороне подорваны были многие дома, но без успеха: огонь беспрепятственно перелетал через опустошенные пространства.
Вообще сгорело (и подорвано порохом) 4219 домов, и 19 995 человек очутились без крова. В числе сгоревших зданий были три христианские церкви, две еврейские синагоги, ратуша, архив, старая биржа, дома смирительный и рабочий, богадельни, тюрьма, шлюзы на Альстере, биржевая зала, Турн и Таксисский почтамт, шесть караулен, и т. п.; шестнадцать книжных лавок, семь магазинов художественных произведений, тридцать одна типография, семь аптек, шестьдесят школ, девяносто четыре гостиницы, множество разных, отчасти богатых магазинов, амбары со всякими товарами и т. п. При сем случае истреблены многие библиотеки, отчасти редких и драгоценных книг, собрания произведений художества, и т. п. Среди общего бедствия уцелели: новая биржа, спасенная усердием и самоотвержением некоторых граждан; здание гимназии и городской библиотеки. Еще сохранились несколько частных домов, как бы чудом, посреди самого сильного опустошения.
Не одно пламя приводило в ужас и отчаяние несчастных граждан Гамбурга: неизбежные при том расстройство, беспорядок и буйство злонамеренных людей довершали бедствие. Правительство как бы исчезло; всякая власть, всякое повиновение прекратились. Для разрушения зданий, которым угрожал огонь, для продолжения пути в горящих уже домах нужны были плотники; их везде искали и спрашивали. Вдруг на другой день в самом сильном разгаре явились толпы людей, во-оруженных топорами и выдававших себя за плотников: они вторгались в дома, выгоняли жителей, грабили, ломали, били все, что им ни попадалось. Во всяком многолюдном городе существуют люди, коснеющие в убожестве, праздности и разврате. Здесь поднялись эти дрожжи на поверхность. └Вкё наше!“ — кричали они, вбегая в открытые дома и разбивая двери закрытых. И из соседственных городов налетели хищные птицы, послышав запах добычи. Грабители располагались особенно в винных погребах и с диким воплем и зверскими песнями опорожняли бутылки и бочки. Было средство выгнать их — закричать: этот дом взлетит на воздух! Но и это средство действовало не всегда: в одном погребе дома на Редингс-маркте погибло девятнадцать человек; в диком опьянении, они не слушались увещаний извне и с зверским ревом испустили дух свой под обрушившимися на них горящими развалинами. (Вообще людей при пожаре погибло сравнительно очень немного: сорок четыре человека.)
С другой стороны, представлялось зрелище печальное, грустное и в то же время умилительное. Тысяч пятнадцать человек, изгнанных из города, расположились на обширном лугу за городом, между воротами Даммтор и Штейнтор. Общее бедствие соединило их тесным союзом. Из городских домов, пощаженных пожаром, с великолепных дач, окружающих город, тысячи людей спешили на помощь пострадавшим согражданам. Богатые купцы и банкиры, их жены и дочери носили хлеб и другую пищу бедным, одевали нагих, ходили за больными, утешали всех. Старики молились, женщины плакали, дети играли и резвились; соловьи пели в рощах; полная луна освещала невиданную картину.
Творенье Божие не знало
О человеческих бедах.
К счастью, погода стояла сухая и теплая. Через несколько дней разместили лишенных крова по всем домам, по дачам, построили для них временные балаганы и всех приютили кое-как.
Теперь все огромное пожарище очищено: по утвержденному всеми гражданами закону отчуждения правительство скупило погорелые места у прежних хозяев и продает их желающим строиться по новому плану. План этот составлен очень искусно и благоразумно. Уцелевшая биржа будет средоточием этой части города, и от нее во все стороны пойдут широкие улицы. Лет через пять Гамбург будет застроен лучше и великолепнее прежнего. Говорят, что уже нынешней осенью сломаны будут все временные балаганы и жители их перейдут в новопостроенные дома. Вчерне построено уже до шестисот больших домов.
Впрочем, если б не видно было пустырей и новых строений, нельзя было бы догадаться, что город потерпел такое бедствие. Торговля и промышленность кипят; увеселения, обеды, прогулки, зрелища идут своим чередом. -В этом бедствии действителыио пострадали только люди среднего сословия, хозяева небольших домов, небогатые купцы и т. п. Простой народ, ремесленники, торгаши и т. п. много выиграли при общей деятельности, с какой производятся постройки и снабжение домов всякими потребностями. Миллионщики не -чувствуют потери тысячной доли своего имущества. Главная потеря граждан произошла от несостоятельности страховых обществ, которые не могли выплатить премий. Пособий получено городом извне и от пожертвования собственных граждан до восьми миллионов рублей ассигнациями. Сверх того, сделан заем в тридцать миллионов марок; для уплаты его наложена подать на граждан, по их состоянию. Имеющие менее тысячи марок не платят ничего; обладающие капиталом и имуществом от тысячи до одного миллиона марок вносят известные проценты. Но вот что замечательно — люди, имеющие более одного миллиона, платят, как бы они имели только один миллион.
При этом случае оказались многие неудобства и несообразности в правлении города, устроенном в Средние Века, по иным требованиям, по иным понятиям, несовместным с последовавшими успехами человечества и гражданственности. Сенат сделал в этом отношении многие существенные перемены, но для людей нетерпеливых этого мало: они требуют новых преобразований. Разумеется, что партии в этом случае, как и всегда, более руководствуются личными своими выгодами, нежели общей пользой и любовью к отечеству. Впрочем, Гамбург так долго благоденствовал и при недостаточных формах правления, благоразумные и благонамеренные люди составляли в нем такое значительное большинство, что эти попытки нововведений не могут повредить ему существенно и только подадут случай и средства к исправлению действительных недостатков.