Опубликовано в журнале Нева, номер 1, 2007
8 декабря сего года на семидесятом году жизни скончался Анатолий Николаевич Петров — член редколлегии журнала “Нева”, редактор отдела “Седьмая тетрадь”. Популярнейшая среди читателей “Седьмая тетрадь” обязана своим возникновением и долголетием Анатолию Николаевичу. Благодаря его незаурядному редакторскому таланту в каждом номере “Невы” появлялось множество глубоких, содержательных очерков по истории Петербурга, архивные изыскания, мемуары, публикации из литературного наследия. Несмотря на тяжелую болезнь, он работал до последнего дня, успел подготовить материалы для очередного номера журнала, когда случилось непоправимое…
Для нас, друзей и коллег А. Н. Петрова, его смерть — невосполнимая утрата. Чуть больше месяца не дожил он до своего 70-летия.
История болезни
Какой-то он стал рассеянный, я имею в виду редактора “СТ”, а впрочем, это вполне объяснимо: три скрытых перелома толчковой ноги, три инфаркта и один инсульт. Теперь ему не взять ни высокого, ни низкого старта. А зачем? Он же не остановится, и дистанция у него одна — длиною в жизнь. А первый его старт состоялся 35 лет назад, когда он пришел в “Неву”, второй — 25 лет назад, когда затеял и осуществил “проект века” — “Седьмую тетрадь”.
С этих стартов началось его серьезное заболевание — “невофилия”. Обостряясь, она сделалась неизлечимой, и к своему 70-летию он подошел бы законченным хроником.
Вот я и говорю: рассеянный хроник. Не помнит даже, сколько чего напечатал в “Неве” за это время — то ли 150 работ, то ли 200. Гигант! “А чего? На две книги хватит и еще останется”. Дай Бог ему, то есть Анатолию Петрову, хорошего издателя! А то грозится: “Я хоть и пишу теперь, после инсульта, полууставом, как думный дьяк, все ж таки на книжку-то еще наковыряю”.
Хроник!
Ангелина Петухова,
смотритель упраздненного Дамского салона
Анатолий Петров не дожил чуть более месяца до своего 70-летия. Готовясь к юбилею, он написал грустно-ироничный текст, подписав его одним из своих псевдонимов. К несчастью нашей редакции и огромному горю его родных, этот текст оказался трагически-пророческим.