Опубликовано в журнале Нева, номер 7, 2006
Рис Н. “Русские разговоры”: Культура и речевая повседневность эпохи перестройки. Пер. с англ. Н. Кулаковой и В. Б. Гулиды. Предисл. И. Утехина. М.: Новое литературное обозрение, 2005. — 368 с.: ил.
Признаюсь, я с большой настороженностью бралась за эту книгу. Ожидала эдаких “записок иностранцев о России” — перестроечных разговор в пересказе либерально настроенной американки. Книга оказалась на удивление хороша: простота изложения, непредвзятая авторская позиция, эмоциональность изложения сочетаются с чутко уловленным духом времени.
Нэнси Рис, американский антрополог, сделала простую и правильную вещь — отправилась в “поле”: поселилась в Москве, сняла квартиру, начала ездить в метро и ходить в гости к русским друзьям. Тут за чашкой чая и начались пресловутые кухонные разговоры.
Во всех ахах и вздохах по поводу того, как тяжело живется в перестроечной России, исследовательнице удалось вычленить определенную структуру: спонтанной, казалось бы, речи русского интеллигента свойственны характерные жанры, стилистические приемы, набор персонажей.
Один из самых типичных примеров — это рассказ о героическом походе в магазин и добывании дефицитных продуктов (сахара, мыла и пр.). Композицию такого повествования Нэнси Рис увязывает с формулой волшебной сказки В. Я. Проппа: недостача, отправка героя, добыча искомого, возвращение1.
Американская исследовательница выделяет отдельный жанр — литанию, определяя ее как речевой период, в котором говорящий излагает свои жалобы, обиды, тревоги, а в конце произносит какую-нибудь обобщенно-фаталистическую фразу или горестный риторический вопрос (например, “Ну почему у нас все так плохо?”). Литании, по мнению Нэнси Рис, объединяют слушающих и говорящих в одну общность (“коммунитас” в терминах В. Тэрнера2), т. к. перед необходимостью кормить детей все равны.
Более того, все происходившие в то время политические изменения автор склонна рассматривать через ту же антропологическую призму: разрыв с прошлым — это время горбачевских реформ (1985–1987 гг.), лиминальный3 период перестройки длился с 1988 по 1991 г., и завершение — августовский путч 1991 года4. Я согласна с автором в большей части выводов, но последнее положение кажется мне сильным преувеличением: таким образом можно разложить любое политическое событие, и не всегда стоит использовать методологию одной науки для анализа событий другой.
Нэнси Рис до определенного момента удивляло то, что когда она пыталась вклинить в поток жалоб вопрос: “А что можно сделать?” или внести какое-нибудь рационализаторское предложение, то получала в ответ только недоуменные взгляды. Но в процессе написания книги она пришла к выводу о том, что российская интеллигенция “застряла” между двумя полюсами. На одном из них находится мир прагматических ценностей и вожделенного благополучия, а на другом — жизнь, окруженная ореолом святости, полная лишений и страданий5. Сетуя и причитая, люди все сильнее срастаются именно со второй позицией, позицией пассивности и жертвенности. И именно в этом, по мнению Нэнси Рис, заключается главная причина неудач демократических реформа в России. Пожалуй, тут я присоединяюсь к ее точке зрения.
Ольга Кадикина