Опубликовано в журнале Нева, номер 5, 2006
Минувшим летом в питерском издательстве “Алетейя” вышла книга Дмитрия Михалевского “Неизвестная Античность: Великий миф о Великой трагедии”.
При первом взгляде выбор темы вызывает удивление. Во-первых, традиционно она является неприкосновенной вотчиной антиковедов-профессионалов, и любого, рискнувшего посягнуть на нее, ждет беспощадная критика. Во-вторых, доверяясь специалистам, мы привыкли считать, что античность изучена настолько досконально, что в ней никак не могло остаться белых пятен; так что заявление о чем-то “неизвестном” может прозвучать как рекламный ход. В-третьих, в наше непростое прагматическое время проблемы древнего мира, мягко говоря, не совсем актуальны. Не случайно антиковедение переживает далеко не лучшие времена. Так что же подвигло автора к столь рискованному предприятию? Почему античность? И почему “неизвестная”?
Сразу следует уточнить, что книга Михалевского далека от вульгарных попыток пересмотреть древнюю историю на новый лад. Эта работа — строгий системный анализ научно установленных фактов. Но автор берет на себя смелость расширить контекст их рассмотрения, сопоставляя психологию, политику, религию, философию и искусство в самых разных его проявлениях. Связующим элементом в этом междисциплинарном исследовании становится пространство. В этом смысле Дмитрий Михалевский выступает продолжателем дела Освальда Шпенглера, Петра Флоренского, Бориса Раушенбаха. Но в отличие от своих именитых предшественников он предлагает новые модели, идет чуть дальше, и здесь его настойчивость и смелость оказываются вознаграждены чередой блестящих открытий.
Внутренним стержнем книги является уверенность в том, что сегодня нет проблемы более актуальной, чем исследование “начал”. Михалевский считает, что проблемы, раздирающие окружающий нас мир, являются прямым следствием состояния гуманитарной науки: фундаментальные проблемы определяются издержками фундаментального знания. По его мнению, современное гуманитарное знание близко к состоянию естественнонаучных дисциплин столетней давности — начала двадцатого столетия. Тогда преодоление барьера познания породило теорию относительности, квантовую теорию, которые радикально изменили не только научную парадигму, но и картину мира в целом. Анализу основ и разработке методологии, позволяющим ввести принцип относительности в гуманитарной сфере, посвящена работа Дмитрия Михалевского. Это разработка системы координат, в которой должны вестись исследования столь сложных феноменов, как человек и продукты его творческой деятельности. Только исследовав начала европейской истории, мы можем понять день сегодняшний.
Дмитрий Михалевский, по образованию инженер-лазерщик, в конце 70-х годов сумел перенести работу “по специальности” на сцену, где вплоть до начала 90-х годов работал столь успешно, что не только оставался ведущим художником по свету, но первым от СССР был включен в международную базу данных ведущих “электронных” художников, созданную Международным коммуникационным центром (ICC), при поддержке корпорации NTT (Токио, Япония). Богатая сценическая практика подсказала Михалевскому ключевое значение пространства в механизме психологического воздействия сценического действия на аудиторию. Инженерная способность к системному анализу и азарт исследователя позволили ему начать соединять прежде разделенное на узкопрофессиональные области и анализировать результат как целое.
В этом взаимно обогащающем синтезе выигрывает каждый из компонентов. Театр, который, за исключением ограниченной группы профессионалов, сегодня видится далекой периферией научного знания, стал для Михалевского удобным объектом для комплексного анализа. Более того, сама Древнегреческая Античность неожиданно предстала материалом для “чистого” и потому чрезвычайно результативного научного эксперимента.
Автор не только не избегает острых вопросов, которые обычно теряются в лакунах, разделяющих узкопрофессиональные области гуманитарного знания, но, напротив, старательно выискивает их, чтобы избавить результирующую картину от “разрывов”. Где выступали великие трагики, если строительство первого в мире афинского театра Диониса было закончено десятилетия спустя после их смерти? Какова была истинная функция первого актера? Как могли существовать драматические конкурсы задолго до того, как драма была выделена из магического ритуала? Как трагедия связана с ритуалом, органичной частью которого она являлась на протяжении всего своего существования и вместе с которым угасла? И почему ее сменила “средняя” комедия, более низкая по своему уровню? В этом ряду особое место занимает группа вопросов, связанных с декорациями и организацией сценического пространства…
Чтобы дать ответы на эти многочисленные загадки, Михалевский последовал совету Н. И. Гнедича, который в авторском предисловии к своему переводу “Илиады” указывал, что для настоящего понимания эпоса необходимо переселиться в век Гомера, сделаться его современником, жить с его героями. Для реализации этого тезиса Михалевский разработал уникальный “пространственный метод”. Фактически он стал основой подхода к истории с позиций принципа относительности. Так, чтобы понять театр классического периода, о котором нам известно через отзывы потомков, надо сперва установить, как изменялись сознание и миропредставление каждого из них, и уже потом, на этой базе, реконструировать творчество Эсхила, Софокла и Еврипида. В противном случае результат неизбежно обречен на фрагментарность и осовременивание.
В ходе работы над книгой Михалевский неоднократно ездил в Афины, где вел исследования в библиотеках и музеях, а также проводил интенсивные “полевые изыскания”. Он искал последние, наиболее достоверные археологические данные, а также стремился собственными ногами “понять” мистическую топографию Афин. И надо сказать, что на этом пути ему удалось многое.
Михалевского можно было бы назвать “классическим дилетантом, многознающим и проницательным”, как это сделал Петр Дейниченко (“Книжное обозрение”, 2005, № 43 (2053), с. 7), и сравнить его с теми же Раушенбахом и Шлиманом, прозревшими то, что не сумели увидеть профессионалы. Однако расширение рассматриваемой области на сферу психологии позволяет говорить о новом качестве исследования и предположить в данной работе основы новой области знания.
Михалевский на наглядных моделях убедительно показал, что развитию психики и механизмов мышления человека однозначно соответствует изменение восприятия пространства, которое объективно фиксируется в продуктах его творческой деятельности. Таким образом, с одной стороны, восприятие внешнего пространства определяется уровнем развития внутреннего пространства человека — его внутреннего мира, а с другой стороны, анализ развития культуры, которая в этом случае обретает качества объективной базы данных, дает возможность исследовать самого человека.
Сравнение развития структуры аттической трагедии и философских концепций великих мудрецов Древней Греции позволило Михалевскому сделать фундаментальное открытие: в ходе развития человека (коллективной или индивидуальной истории) его субъективное пространство, в котором протекает жизнедеятельность, не просто изменяется в размерах (увеличивается при отсутствии патологии), но повышается его размерность — от нуля (ближней зоны) до трех! Тем самым наглядно проявляются скрытая динамика способности человека мыслить в абстрактных категориях, а также его путь к целостности и свободе. Из рассуждений автора становятся понятны соотношения между личностью и коллективом, развитие экономических и политических структур. Тем самым книга, в которой на материале античности подробно излагается авторский метод, обретает современное звучание.
Книга стала несомненным успехом автора. Издание поддержали Российский фонд фундаментальных исследований и Фонд художника Михаила Шемякина. Книга уже получила хорошую прессу, была представлена в топ-листе выставки “Нон-фикшн-2006”.
Михалевский сумел найти весьма удачную форму книги. Авторский текст сопровождается большим количеством цитат, вынесенных на поля, что сохраняет его целостность, но позволяет создавать параллельные контексты. Кроме того, книга богато иллюстрирована рисунками и реконструкциями, специально выполненными для этого издания. Визуальное оформление формирует ощущение духа эпохи. Книга, несмотря на научную глубину, написана легким, простым языком. Она может быть рекомендована самому широкому кругу читателей: студентам и преподавателям театральных вузов, историкам, философам, психологам, а также всем интересующимся вопросами личностного развития, поиска своего места в жизни. Читатель, взявший эту книгу в руки, вскоре обнаружит себя вовлеченным в захватывающий интеллектуальный поиск, в котором нет компромиссов.
ВАДИМ БАЗАНОВ