Постскриптум Аналотия Петрова
Опубликовано в журнале Нева, номер 3, 2006
Семьдесят лет тому назад я была студенткой второго курса языковедческого отделения Ленинградского историко-лингвистического института (ЛИЛИ) — ныне филологический факультет Санкт-Петербургского университета. Моя старшая приятельница, студентка классического цикла, Татьяна Николаевна Чикалина, “Тата”, зная о моем увлечении недоступными тогда поэтами Серебряного века, приносила мне переписанные от руки стихи Блока, Гумилева, Ахматовой, Кузмина, Ходасевича. Среди них была короткая поэма о красавице пушкинских и послепушкинских времен под романтическим названием “Аврора”.
Моей однокурснице Тате все это богатство досталось из архива ее дворянской петербургской семьи, и она щедро делилась им со своей несозвучной эпохе пятилеток подружкой. Вручая мне рукопись, Тата сказала, что автор поэмы — Георгий Маслов — был студентом историко-филологического отделения Петербургского (Петроградского) университета в годы Первой мировой войны, что он занимался в семинаре, изучавшем пушкинскую эпоху, и, роясь в лавке старого букиниста на Литейном проспекте, наткнулся на поразивший его женский портрет, забыл о научных занятиях, бросился искать хоть какие-нибудь сведения об изображенной на портрете красавице и, вместо доклада, написал поэму о ней, после чего вскоре умер от сыпного тифа (от сыпного тифа умерла через десять лет и сама хранительница поэмы об Авроре).
Пересказала мне Тата и историю героини поэмы. Она была необыкновенно хороша и — несчастлива. Один за другим умерли незадолго до свадьбы два ее жениха; по настоянию родителей, она спустя несколько лет вышла замуж за графа-миллионера, безумно в нее влюбившегося, вскоре овдовела, жила в уединении в Царском Селе, где, уже будучи немолодой, вызвала пылкую привязанность Андрея Карамзина, сына знаменитого историка, блестящего офицера, который был лет на десять ее моложе. С ним она была необыкновенно, но недолго счастлива: он погиб в бою во время Крымской войны. Она, хотя и сраженная горем, надолго его пережила. Свой рассказ о ранней смерти автора поэмы Тата заключила словами: “Это была последняя жертва Авроры Шернваль”.
Историю Георгия Маслова и его героини я рассказала прошлым летом моему внуку Михаилу, студенту университета в городе Монпелье. На другой день он принес мне добытую в Интернете биографию Авроры Карловны Шернваль (1808–1902). Она написана в 2002 году Светланой Макаренко и несколько отличается от рассказанной мне Татой Чикалиной.
Первым женихом Авроры был бесшабашный кутила, отчаянный игрок, поручик Александр Муханов. Аврора была очень в него влюблена, страдала от пренебрежительного отношения к нему окружающих и тяжело пережила его внезапное охлаждение и отъезд. По-видимому, от дальнейшего ухаживания за немкой, бесприданницей (пусть даже старинного рода), удержало его решительное запрещение суровой матери.
В судьбу Авроры вмешалась ее старшая сестра Эмилия, супруга графа Мусина-Пушкина. Ей удалось добиться не только переселения своей семьи из Гельсингфорса, но и назначения Авроры фрейлиной императрицы. Она имела шумный успех в свете. Встретившись с ней еще ранее, в Финляндии, Е. А. Баратынский писал:
Выдь, дохни нам упоеньем,
Соименница зари!
Всех румяным появленьем
Оживи и озари!
Призыв Баратынского был услышан:
Тебя князь Вяземский заметил,
Языков был пленен тобой,
И Александр Тургенев встретил
Веселым смехом лепет твой.
Внезапно приехав в Петербург, вконец проигравшийся Александр Муханов возобновил свои ухаживания в расчете на сбережения фрейлины императорского двора. Верная своей любви, Аврора преодолела сопротивление родных; свадьба была уже назначена, когда жених скоропостижно скончался от воспаления легких, обрушившегося на него после скачки налегке во время вьюжной февральской ночи.
Под бременем тоски, отчаяния, длительного траура Аврора не нашла в себе сил отказаться от настойчивого предложения миллионера, владельца уральских заводов и рудников, Павла Николаевича Демидова, купившего среди прочих предметов роскоши титул графа Сан Донато. Свадьбу праздновали с неслыханным великолепием, с фантасмагорией многотысячных подарков, выходивших за пределы воображения, и для Авроры началась новая жизнь. В те годы красота ее запечатлена на известном портрете К. П. Брюллова.
К собственному изумлению, П. Н. Демидова, женившийся, как сам заявлял, из любви к коллекционированию редких сокровищ, не на шутку влюбился в свою жену. Он отменил свое распоряжение, запрещающее ей вмешиваться в его жизнь и появляться перед его гостями. Все больше и больше выказывал он преданность “Заре Карловне” (так называли ее подчиненные ему рабочие) и втянул ее в круг волновавших его вопросов.
Аврора тоже, незаметно для самой себя, привязалась к мужу, не расставалась с его свадебным подарком (знаменитым алмазом, который тщетно пытался приобрести Наполеон) и старалась участвовать в его жизни. Объединяла их и любовь к сыну, названному Павлом в честь отца. Демидовы часть года проводили на Урале, часть — за границей. Но несколько месяцев блистали в петербургском свете, устраивая роскошные приемы, собиравшие “цвет” столицы.
Однако счастье сопутствовало супругам недолго. Через четыре года Павел Николаевич скончался от скоротечной чахотки на руках ошеломленной горем жены.
Он не нашел забвенья в спорте,
В вине, в голландских мастерах,
И где-то, в северном курорте,
Скончался на ее руках.
Ей было уже за тридцать, и, не позволяя себе предаться скорби, Аврора вняла голосу долга: она стала заниматься делами мужа и неожиданно для себя и окружающих проявила превосходные способности. Они открыли ей путь к благотворительности, к созданию больниц, школ, приемных домов для детей. По свидетельству писателя Д. Н. Мамина-Сибиряка, “как никто из владельцев до нее, она умела обращаться с людьми. Она крестила детей рабочих, бывала посажёной матерью на свадьбах, дарила бедным невестам приданое, по ее инициативе построены богадельня, родильные дома, несколько школ и детский приют, стали выделять пособия при несчастных случаях”.
В трудах и печали прошло несколько лет, и тут в Аврору влюбился Андрей Николаевич Карамзин, офицер и сын покойного историка государства Российского. На эту любовь она ответила всею силою души. Несмотря на сопротивление матери жениха — он был на восемь лет моложе своей избранницы, — они обвенчались в 1846 году и прожили вместе почти восемь блаженных лет. Он усердно помогал Авроре в ее административной и благотворительной деятельности, и его стараниями на заводах Демидова впервые был введен восьмичасовой рабочий день. Петербургский дом Карамзиных был одним из центров столичной жизни, местом встречи многих примечательных людей середины века. Один из них, князь Вяземский, посвятил Авроре веселый стишок:
Нам сияет Аврора,
В солнце нужды нам нет;
Для души и для взора —
Честь, и пламень, и свет.
Годы счастья были прерваны Крымской войной 1854 года. Неопытный на поле брани Андрей был слишком рано произведен в полковники и назначен провести опасную разведку в районе, занятом противником. Неосмотрительность, неудержимость его наступления без необходимых мер предосторожности привели к гибели его отряда и его самого; самые жестокие удары поразили Андрея в борьбе за медальон с портретом жены. Торжественное перезахоронение его останков в Петербурге было последним актом любовной драмы Авроры Демидовой-Карамзиной, урожденной Шернваль. Она дожила до глубокой старости, до девяноста трех лет, несмотря на утрату единственного сына, умершего в расцвете лет от лихорадки. У нее достало душевных сил справиться и с этим несчастьем.
Как можно заключить из приведенного выше краткого изложения посвященной Авроре поэмы Георгия Маслова, он не со всеми фактами ее биографии был знаком, а может быть, считал их несовместимыми со своими представлениями об искусстве. Он не счел возможным рассказать о циничном предательстве первого жениха Авроры, Муханова, и трогательно описал его любовь и смерть; о его гибели в Петербурге после воссоединения с Авророй он говорит как о кончине нового жениха несчастной девицы; из истории первого брака Авроры он исключил всю деловую сторону и особенно причастность к ней своей героини; он не упоминает о ее сыне и его смерти; он создает идеализированный образ Андрея Карамзина, не сообщая о его военных неудачах и романтически сводя годы его семейного счастья с Авророй к часам медовым. И уж конечно, не позволяет понять, что она дожила до антипоэтического девяностолетнего возраста.
Неточными — вернее, упрощенными, неполными, — оказались при проверке и сведения моей “просветительницы” Таты Чикалиной о самом Георгии Маслове. Краткое его жизнеописание оставили Ю. Н. Тынянов, университетский товарищ Маслова, и автор анонимного очерка в Интернете “Путь во мраке”. Тынянов опубликовал и поэму “Аврора”.
Георгий Владимирович Маслов родился в Симбирске в 1895 году и умер в Красноярске в 1920 году. Вопреки рассказу моей Таты Тынянов сообщает, что он серьезно занимался изучением пушкинского стиха, а по более поздним данным, даже читал доклады на занятиях семинария. Его стихи печатались в журнале “Богема”, в сборнике “Арион”, в хрестоматии З. Гиппиус “89 стихотворений” (“Ямб”, “Алла Гелих”, “Уже закат румянится”).
О поэзии Маслова одобрительно отзывался Н. С. Гумилев. Он относил ее к направлению, которое определял как “позабытое со времен Пушкина благородное искусство просто и правильно писать стихи”. По словам Тынянова, возврат к Пушкину был у Маслова органичен и сознателен. В одном “Послании” он говорит:
…я не верю нашей критике
И модных не терплю стихов,
Люблю старинные пиитики,
Где царство нимф и пастухов.
Предназначая свои записки для советской печати, Тынянов не решился упомянуть ни дворянское происхождение Маслова, ни, тем более, тот факт, что молодой поэт “не принял Октябрьскую революцию и весной 1918 года примкнул к Белому движению. Он служил в Омске рядовым в охране адмирала Колчака. К концу 1918 года Омск стал культурной столицей └белой” России. Это время было периодом наивысшего расцвета таланта Георгия Маслова. Его стихи появляются в газетах и журналах, он издает пьесу └Дон Жуан”, работает над поэмой └Аврора”. В декабре 1919 года войска Колчака оставили Омск. Во время долгого отступления на восток, в вагоне поезда, Георгий Маслов написал цикл трагических стихов └Путь во мраке”. Тогда же он заболел сыпным тифом и был снят с поезда в Красноярске, где умер в городской больнице 14 марта 1920 года в возрасте 25 лет”. (Очерк “Путь во мраке”.)
Участие Георгия Маслова в Белом движении стало главной причиной полного умолчания о нем в истории русской литературы ХХ века. Повлияло и то, что так мало он в те страшные годы успел написать, а еще более — его отмеченная Тыняновым любовь к “умершим формам”: “Ведь линия красивой традиции, которую оживляет Маслов, сама умерла в наши дни”.
Стоит ли добиваться ее возрождения? Хочется верить, что да. Душа нуждается в образах вечной красоты. Иначе почему мы и сейчас преклоняемся перед великими художниками давно минувших лет?