Опубликовано в журнале Нева, номер 3, 2006
Уильям Сароян в Павловском дворце
(декабрь 1978 г.)
Это посещение Павловского дворца У. Сарояном, которого я знакомила (как экскурсовод) с историей этого архитектурного памятника, с его уникальными коллекциями (через переводчика-армянина), я помню до мелочей. Стоял декабрь 1978 года; зима — это затишье в залах дворца: только “одиночки-посетители” или свои сотрудники промелькнут. Эскурсанты-туристы (наши и иностранные) в основном приезжают в субботу, воскресенье.
Был будний день, во дворце — тишина. Но штатные экскурсоводы на месте, в своей комнате, всегда “наготове”, кто-то читает, кто-то пишет или обедает. И вдруг меня вызывают на экскурсию. Организатор экскурсий объясняет: “Под перевод провести писателя из США”. Я подхожу, здороваюсь, представляюсь и спрашиваю: “Имя писателя?” И слышу (отвечает переводчик): “Уильям Сароян”. О, это имя мне знакомо еще со времен студенчества (“1960–1964 годы” — подумала я). Я тогда занималась в театральной студии (потом Народный театр), которой руководили И. С. Ольшвангер и Александр Белинский — известные режиссеры-профессионалы. По совместительству работали в Народном театре с увлеченной молодежью (некоторые студийцы потом стали профессиональными артистами), и мы ставили спектакль по пьесе У. Сарояна “Путь вашей жизни”. Я там играла эпизодическую роль. И вот, через семнадцать лет, встреча с самим У. Сарояном! Я уже знала, что он перестал писать пьесы, стал писать короткие новеллы. Спросила у него: “Почему?” Он ответил: “За них больше платят” (типично по-американски). Когда У. Сароян выслушал мою экскурсию, узнал, что в молодости я занималась в театральной студии. Он спросил меня, люблю ли я А. Пушкина, не смогла бы ему прочесть его стихи. Я, конечно, согласилась, сказала, что обожаю А. С. Пушкина. И читала — благо, в залах никого не было (кроме смотрителей), — читала строки из “Зимней дороги”, “К няне”, из “Евгения Онегина”. Он поблагодарил и сказал, что ему хотелось услышать мелодику русского стиха. А когда мы стали прощаться, я попросила у него автограф. И. У. Сароян на маленьком буклете “Павловск” по-английски написал (переводчик мне перевел): “С уважением, Ларисе Менчиковой, интеллигентному гиду от писателя У. Сарояна. Декабрь 1978 г.”.
Позже, через несколько лет, я узнала, что он “ушел в другой мир” и похоронен на первой своей Родине, в Армении, в Ереване. В Америку он уехал в 1912–1914 гг. с родителями. Ему было 9–10 лет, после геноцида. В 1984 году я ездила по турпутевке от (профсоюза) в Ереван и сходила на могилу Уильяма Сарояна, возложила цветы, все вспомнила: как судьба подарила мне три встречи с этим писателем: первая — 1961 год (только имя я запомнила; знала, что его печатали у нас в журнале “Иностранная литература”, читала), вторая — декабрь 1978 года в Павловске, третья — в Ереване в 1984 году, где покоится его прах. Вот такие “сюрпризы” дарит судьба! Или кто-то свыше?
Кшиштоф Занусси
Я вела К. Занусси по залам дворца с большим удовольствием. В молодости, в студенческие годы (1960–1970-е гг.) я покупала польские журналы “Кобета”, “Экран польский”, смотрела много польских фильмов (А. Вайды, Е. Гофмана), тянуло меня ко всему польскому. Первая моя зарубежная страна была Польша. Поэтому я легко общалась с К. Занусси: он все понимал с полуслова, понимал отлично русский язык. В Павловский дворец он приехал один и попросил экскурсовода-гида. Мои коллеги знали мою слабость — любовь ко всему польскому (по линии матери в роду были поляки, жили до 1917 года в Донецке), — и сказали мне: “Пожалуйста, Лариса, Польша твоя приехала”.
Более подробно я рассказала К. Занусси о портрете Марии Федоровне (супруги Павла I) кисти И.-Б. Лампи, который, работал как портретист и при польском дворе до 1792 года, затем в России при Екатерине II (1792–1796) — портрет в библиотеке Павла I. Подробно рассказывала о первоклассных предметах из бронзы, объяснила, почему так много именно французской бронзы во дворце, о путешествии Павла Петровича и Марии Федоровны под именем “князей Северных” по Франции, Италии; о ценнейших вещах из стекла, камня, фарфора, которые они привезли в Россию, в свой дворец. Конечно, не могла я не рассказать о реставрации дворца после войны с фашистами, о разрушениях, о вкладе в восстановление дворца Анны Ивановны Зеленовой (она еще работала директором), об А. М. Кучумове (главном хранителе), об А. В. Трескине (художнике-реставраторе).
Прощаясь, К. Занусси вручил мне свою визитную карточку и сказал: “Я такого замечательного гида еще никогда не встречал”. Я была восхищена, для меня это была большая награда за мой любимый труд, которым я одержима. Позже я узнала, что он много фильмов снимает о Польше. Мы с ним еще два-три года переписывались, а в настоящее время довольно часто К. Занусси бывает в Санкт-Петербурге и в Москве на фестивалях — особенно польского кино. Я, по возможности, смотрю все фильмы этого талантливого кинорежиссера, которого мне посчастливилось водить по Павловскому дворцу и беседовать с ним более часа.
Очень рада, горжусь, что есть в моей коллекции “знаменитых автографов” и автограф Кшиштофа Занусси.