Опубликовано в журнале Нева, номер 11, 2006
Екатерина Андреевна Кульбуш родилась в Ленинграде. Окончила ЛГПИ им. А. И. Герцена, преподавала в школе. В настоящее время работает переводчиком. Автор четырех поэтических книг. Член СП. Живет в Санкт-Петербурге.
ПЕТЕРБУРГ ЗИМОЙ
Эту влажную, душную стужу обкромсанных дней,
Эти глыбы угрюмых домов, что теснятся воинственно,
Эту желтую мглу расплывающихся площадей.
В крем-брюле по колено едва ковыляем измученно.
Сколько ж обуви, город любимый, ты ешь за сезон!
А тяжелое небо с холодными мокрыми тучами
На плечах не удержишь — за шиворот вмиг заползет.
Летом, белых ночей на ладони считая жемчужины,
Будем помнить. Какою они нам достались ценой.
И платить ежезимнюю, Питер, тебе петербуржщину,
Пусть ворча громогласно, но в сердце с любовью одной.
Забыл, за чем пришел? Ну ладно, не мешай.
Прикрой-ка лучше дверь, а то окно открыто.
Простуду схватим — и прощай.
Я сам себе воздвиг… А это ты, Наташа?
Нет, не поеду, нынче мне не до балов.
Тебе идет бордо. Ну, что ты, просто кашель.
Оставь, мой ангел, я здоров.
И я воздвиг… я воз… я воз везу тяжелый.
Опять счета? Потом. Отстаньте все, прошу.
Что, Сашенька, тебе? Что, мальчик мой веселый?
Что делаю? Стихи пишу.
Я… я… А дальше как? Сейчас уже не знаю.
Но ведь была же мысль. Ищи ее теперь!
И так же каждый день… Я занят. Умоляю,
В конце концов, закройте дверь.
Не получается ни слова. Все напрасно.
Ни рифм, ни образов. Бесплодное бревно!
О чем-то я хотел, высоком и прекрасном.
Не помню. Впрочем, все равно.
Я исчерпал себя. Признаюсь непритворно,
Сил больше нет. И все ж, хоть мой талант пропал,
Я памятник себе воздвиг нерукотворный.
К нему не зарастет народная тропа.
Опять тут кто-то есть, крылатый и воздушный,
Порхает рядышком у самого лица…
Веленью Божию, о муза, будь послушна
И не оспоривай глупца.
АКТЕОН И АРТЕМИДА
Вот сейчас она выйдет из вод светлоструйной реки…
Паутиной тревожных желаний опутаны мысли,
И мужская гордыня стучит кулаками в виски.
И она очутилась в прицеле палящего взгляда
Не нагой, но беспомощно голой в панический миг.
Захлебнулся цветок под волос золотых водопадом,
И зарделся смущеньем и гневом божественный лик.
Ах, дружище, ты нынче расплатишься собственной шкурой
За великое знанье, что смертным дано на века:
Под одеждой таят Беатриче, Мадонна, Лаура
Лишь сияющий воздух — вдохнул, и лети в облака.
А борзые собаки, насытившись мясом оленьим,
Раны взглядов залижут на бедрах ее и коленях.
* * *
Кто-то вечером проворно
В лоскуте заката вырезал
Силуэт березы черный.
В антимир проход таинственный.
Дай-ка я себя обмерю.
Что ж, вполне могу протиснуться,
Если выдохнуть сумею
Все ненужное и тщетное,
Все, что суетно и ложно.
Лишь тогда в ту дверь заветную
Я войду, как шпага в ножны.
Или лоб до крови сызнова
Разобью. Закат пылает.
Входом в нечто кто-то издали
Силуэт мой представляет.
* * *
Что дает за полтумана по рублю.
Дверь закрою за собою, уходя
В ту страну, где рубль стоит полтумана
И копеек девяносто полдождя.
Там научат сокровенное озвучить.
По нейронам побежит голубизна,
И забьется тельце шариковой ручки
От восторга или в ужасе — как знать.
Там бестрепетно срывают покрывала,
Обнажая потаенных смыслов суть.
Я туда за полталанта для менялы
Неразменную душу принесу.
* * *
Время умерло. Мир, растворенный во мгле, замолчал.
Сотни тоненьких пальцев легко меня приподнимают
И, как знамя, вручают протянутым звездным лучам.
Перейду из рук в руки за долю секунды, должно быть.
Но пока торопливо прощаюсь я с жизнью земной,
Улыбнулся Гагарин, в мучениях умер Чернобыль,
Распечатана третья колода столетий давно.
Неизменными только лишь звезды и травы остались.
Их сцепленье друг с другом по-прежнему Землю несет.
Я уже еле-еле лопатками стеблей касаюсь.
Я почти дотянулась до света небесных высот.