Опубликовано в журнале Нева, номер 11, 2006
Михаил Исаакович Синельников родился в 1946 году в Ленинграде. Автор многих стихотворных книг. Член СП. Живет в Москве.
Первая старость
Как нечаянная зима.
Хороши бы теперь сухопарость,
Дальнозоркость и ясность ума.
Приспособимся — дело за малым…
Но меня застигает врасплох
Неготовым, безумно усталым
Незаметная смена эпох.
Забываю, что было намедни,
Но, как небо в закатной крови, —
Приближенье любви предпоследней,
Дуновенье последней любви.
Доверчивых или тревожных, внемлющих звуку слов.
Не предавайте деревьев, себя поручивших вам,
На вашей земле цветущих, прислушивающихся к словам.
И, пока заливались звонки,
Замечал я, как молодо тело,
Как горячие ноги легки.
Пробуждаясь под крики: “Мацони!”,
Понимал я, что все впереди,
И, покуда кряхтели засони,
Свежий ветер толкался в груди.
Новый день скрежетал тормозами,
Начинался в авто головном,
С виноградными длился возами…
И закатная зыбь Алазани
Неизбывным казалась вином.
Тифлис
Лиане Татишвили
Совсем не худшая пора,
Грузинок узкие запястья,
“Кинзмараули”, “Хванчкара”.
Кинжалы славные Геворга,
Сараджишвилевский коньяк,
Упорный гул труда и торга,
Туман хинкальных, бред зевак.
Но помнятся дурные вехи.
Ведь кто-то с ужасом смотрел,
Как на ночь запертых в Метехи
Возили утром на расстрел.
Кровавый пир коварных берий,
Чуть приглушенная молва,
А дальше — участь всех империй,
На шпалах первая трава.
В дыму гудят духанов своды,
Но, как с подносами кинто,
В глухой подвал умчались годы,
И все не так, и все не то.
Идет Кура, сметая снасти,
И только лермонтовский стих,
Оставшийся от прежней власти,
В просторном плеске не утих.
Индийская музыка
Как над ткацким станком, над ситаром.
Веретена снуют,
Или, может быть, ходят колки,
Этой музыки ткань
Вековечным окрашена даром,
Вся она — как парча
И туман от священной реки.
Повевание пальм
И любви нестерпимая сила
С гулким зноем сплелись,
И, как будто в голодном бреду,
Содрогнулась душа
Там, где прежняя жизнь голосила…
В пестром рубище звуков
По горной дороге бреду.
Что еще? Что еще?
Отдаленных вселенных рыданья,
Ропот рвущихся нитей,
И, может быть, в триста втором
Воскрешеньи — просвет…
И, конечно, восторг обладанья,
Приближение смерти,
Ее невозможность
И гром.