Опубликовано в журнале Нева, номер 10, 2006
Произведение искусства должно быть связано с эпохой, должно врасти в нее корнями, должно ее истолковывать и в то же время производить впечатление вечности.
Бурдель
Додонова Галина — скульптор, отличающийся несравненной манерой думать, чувствовать. Ее поведение абсолютно индивидуально и для меня привлекательно. Тревоги и сомнения, терзания и страстное желание постичь не только мир, но и душу свою свойственны этой сложной и абсолютно русской натуре.
С момента защиты дипломной работы ее имя приобрело прочную известность наряду с самыми прославленными мастерами советской культуры. Памятник Пушкину, поставленный сначала в Ленинграде, а в 1980 году “переехавший” в село Михайловское, принес ей всероссийскую славу. Удивительный, завораживающий Пушкин, с ним хочется общаться…
Прошли десятилетия, и как истинно классическое произведение оно не только стало знаковым, оно заставляет вновь и вновь восхищаться изысканностью формы, красотой “импрессионистической” лепки. Бесплотное — гений поэта — обрело зримую определенность.
Пылкий характер поэта будет выражен в экспрессивной статуе “Пушкин на коне”. Ее дар монументалиста бесспорен, ибо совершенно не зависит от размера произведения. Тут другое. При создании образа поэта происходит диалог энергий — скульптора и поэта. Отсюда и подлинность, и смятение духа, и взаимопроникновение эпох, когда творцы становятся современниками не одного столетия.
Некая отстраненность от суетного мира, тихое и вдумчивое созерцание природы, певучая манера говорить — в этом есть многое от детства и юности, проведенных в родном древнем городе Ярославле. Природа, церкви. Русская икона с ее чистотой и одухотворенностью, условность и плоскостность иконного построения завораживали Галину с юных лет. Рядом Ростов Великий, Углич, Борисоглебск. Так складывался фундамент личности, тянущейся к многосторонним знаниям.
Потом был Ленинград, самое прогрессивное для шестидесятых годов учебное заведение — Мухинское художественное училище, где она не только лепила, но и писала на холсте, и не просто так, а например, икону Тихвинской Божьей Матери.
Ей было нелегко в этом европейском городе. Сложный и безумно красивый город со своей мифологией, город, не отличающийся толерантностью. Безмолвие петербургских строений скорее отражает безразличие, окружавшее и Пушкина, и Ахматову. Ее вера в свое предназначение была столь велика, что ничто и никто не могди сбить молодого художника с избранного пути. Она мастер спорта по парашютному спорту — небо и землю чувствовала в полете и с высоты.
Напряженная работа в мастерской привели к абсолютно неожиданному результату. Более сорока лет творческой работы пронизаны жаждой эксперимента. Она сама не может ответить на вопрос, какое искусство ей ближе. Думаю — разное, свидетельством чему является творчество мастера. Вылепленные ею торсы можно экспонировать в отделе и античного искусства, и современного, а голову пловца рассматривать как уникальный образец концептуального искусства семидесятых годов. В ее “репертуаре” множество вырезанных из дерева или отлитых в бронзе крестов. Можно позавидовать ее знанию ответа на вечный вопрос: “Что делать?” Скульптора мучает другое: “Как делать?” И потому каждая композиция лепится как в первый раз, границы четко не определяются. Властный и сильный человек, она любит работать в бронзе. “Дерево ведет за собой”,— замечает она.
“Вечна мысль. Кручусь вокруг идеи…” Эти слова Галины — ключ к познанию творческого процесса скульптора. Своеобразие ее личности безусловно, но проявляется всегда неожиданно. Поистине — от смешного до великого один шаг. Ее влечет философия, она постоянно изучает человеческую природу, вдумчиво объясняет взаимодействие знаков зодиака.
Для нее, пожалуй, и в жизни, и в творчестве важно достичь гармонии в понимании Гёте. Она работает медленно, испытывая художническое наслаждение от самого процесса. Обычно звучит классика — Шопен, Моцарт. Так ей легче думается… “Я не знаю, кто я, куда меня отнести. Чего во мне больше? Физика, чувства, эмоции, логика. По-разному можно сказать” (из рассуждений вслух).
От мира чувственных восприятий к переживанию духовных основ мироздания — ее тернистый путь в искусстве. Я люблю ее ангелов, парящих над городом. Не раз Додонова обращалась к мифологическим сюжетам, и тогда композиции мастера поражали академической выверенностью и уникальным многообразием их воплощения. Сплав мягкой, лирической человечности, классической гармонии свойствен большинству ее скульптурных поэтов. Ее станковая пластика достигает максимальной выраженности своих возможностей. Она представляет собой сложный синтез глубоко переработанных впечатлений, интеллектуальных, моральных принципов.
Ваятель отправился в поиск соотношения этического и эстетического. Она увлечена собственной игрой в пространстве смыслов. Цельность ее сильной и властной натуры спасает от легковесных замыслов. Не раз обращалась она к образу Анны Ахматовой. И каждый раз шаг за шагом открывала для себя новые грани этого непостижимого поэта и загадочной женщины (композиция сидящей Ахматовой для Шереметевского парка”).
Преклонение перед полифоничностью ахматовских стихов выражено в пластике лица, рук, в найденной камерной интонации портретного изображения. Это явная творческая удача. Ее слагаемые — биография в скульптуре, проникновение в образ, преклонение перед этим Божьим даром. В бессловесном языке пластики она нашла свою ноту, свою пронизанную теплом руки манеру прикосновения к глине. Так в портрете был создан образ человеческой несравненности, признаний поэта о “таинственных невстречах”, “несказанных речах”.
Несколько лет назад Додонова выиграла конкурс на памятник Ахматовой, который собираются поставить напротив “Крестов”, ссылаясь на строчки поэта:
“А здесь, где стояла я триста часов / И где для меня не открылся засов” (Реквием, 1940).
Не думаю, что поэт хотела реализации этих строк, и сегодня эта тюрьма заполонена не людьми, подобными Гумилеву или Пунину, а обыкновенными преступниками… Но мы пишем о памятнике…
Для Додоновой — идея памятника некая мистерия, возрождение города. Давно поглощенная ахматовской поэзией, Галина произносит: “Она во мне живет нормально”. В пластике спрессовать целое событие, биографию страны — задача непростая, особенно на фоне бездумного и беспомощного искусства, вечно играющего в самого себя.
Образ поэта вмещает в себя полярные состояния: надлом, роковая обреченность и возвышенная красота самопожертвования. Закованная в форму страсть. Скульптура — с крепким и четким конструктивным остовом, но вылеплена крупными планами, обобщенно. Строгий мерный ритм наполняет статую удивительной жизненностью. В архитектурно-пластической конструкции есть отдельные переклички образных концепций. Но этой исповедальной композиции хочется сказать: “верю”.
В формальном строе произведения есть что-то библейски величавое, торжественное… Памятник Анне Ахматовой — величественная реализация в пластике ощущения истинной свободы. В бронзе заключено не только царственное благородство и мужество поэта, но и создана скульптурная форма, воплощающая жизнь, свободную от сюжета. Реквием и Гимн. Вот такая новая гармония. Редчайшее сочетание. Этому монументальному произведению предстоит счастливая жизнь, в отличие от запечатленного героя. А Галине Додоновой я желаю еще не раз обращаться к образам тех, кто прославляет любимый город или его охраняет.
Галина Додонова
Памятник Ахматовой.
Размышления скульптора
“Состраданием” назвал мозаичное изображение Анны Андреевны Ахматовой Борис Антер в вестибюле Национальной галереи в Лондоне. Образ великой русской поэтессы ассоциируется с образом Сафо и в то же время с образом Данте — великого трагического поэта.
Когда был объявлен конкурс на памятник на будущей площади между набережной Робеспьера и улицей Шпалерной, напротив “Крестов” и памятника жертвам политических репрессий — сфинксов Шемякина, сходство с Данте, тема “Данте в аду” — первое, что возникало в голове. Как художник я поймала себя на мысли, что профиль Ахматовой аналогичен профилю Данте. Анна Ахматова, идущая по аду. Она ходила на Шпалерную, выстаивая в очередях, чтобы сунуть в окошко передачу для сына. Расстрелянный муж. Сколько близких людей она теряла одного за другим! Как передать все, что происходило в этих страшных стенах на Шпалерной и в “Крестах” со многими тысячами людей? Какой должен быть пластический язык, чтобы великолепную, самую поэтичную певицу любовной лирики, красивейшую женщину передать в образе Данте. И тут решение подсказала сама поэтесса в стихотворении “Лотова жена”.
Жена же Лотова оглянулась позади его и стала соляным столпом.
Книга бытия
И праведник шел за посланником Бога,
Огромный и светлый, по черной горе.
Но громко жене говорила тревога:
Не поздно, ты можешь еще посмотреть
На красные башни родного Содома,
На площадь, где пела, на двор, где пряла,
На окна пустые высокого дома,
Где милому мужу детей родила.
Взглянула — и, скованы смертною болью,
Глаза ее больше смотреть не могли,
И сделалось тело прозрачною солью,
И быстрые ноги к земле приросли.
Кто женщину эту оплакивать будет?
Не меньшей ли мнится она из утрат?
Лишь сердце мое никогда не забудет
Отдавшую жизнь за единственный взгляд.
1922–1924
Да, конечно, один взгляд, взгляд на “Кресты”, на Неву — это ли не Содом и Гоморра?
Идущая и обернувшаяся фигура дает много пластических возможностей передать характерный поворот.
А другое позднее стихотворение подтолкнуло моих единомышленников Владимира Реппо и Ирину Катомину к архитектурному решению проекта.
Слушая пение
Женский голос, как ветер, несется,
Черным кажется, влажным, ночным,
И чего на лету ни коснется,
Все становится сразу иным.
Заливает алмазным сияньем,
Где-то что-то на миг серебрит
И загадочным одеяньем
Небывалых шелков шелестит.
И такая могучая сила
Зачарованный голос влечет,
Будто там впереди не могила,
А таинственной лестницы взлет
1961
Летом была выставка “Портреты Анны Ахматовой” в Фонтанном доме. Как эпиграф к выставке, стоял на мольберте портрет К. С. Петрова-Водкина, а в витрине был скульптурный автопортрет. Он до сих пор у меня в памяти.
Многие художники рисовали, лепили столь привлекательную, артистичную и высокодуховную внешность поэтессы. Портреты Петрова-Водкина, Натана Альтмана, Юрия Анненкова и ее скульптурный портрет предвосхищают трагическую судьбу Анны Ахматовой. Символично, что памятник и площадь будут расположены на оси Шпалерная–“Кресты”, подтверждая место Ахматовой среди великих трагических поэтов.
В конце жизни она прошла по берегу моря, где творил Данте, и по земле Шекспира в мантии доктора Оксфордского университета.