Опубликовано в журнале Нева, номер 10, 2006
* * *
Соседке Анне Михайловне
У меня за стеной человек шебаршит,
человеку в субботу — сто лет;
полирует тряпицею комнатный быт,
исповедует каждый предмет.
По ночам она бродит, стенают полы,
посещает чулан, туалет,
досконально исследует стены, углы, —
человеку в субботу сто лет.
Что с того, что глухая — на тёплом лице
не тускнеет улыбки цветок…
Что с того, что она не в начале — в конце,
не тоску излучает — восторг!
* * *
Не хватает здоровьишка, веры, деньжат,
убегает земля из-под ног…
Ночью строгие звезды твой сон сторожат.
Утром солнце хлопочет! И все-таки ты одинок.
Одиночество — чувство по силе подобно любви, —
будоражит и душу, и мозг,
И, когда от тебя улетает, назад ты его не зови:
пусть сгорает в пространствах и плавит тревогу,
Одинока земная и даже Небесная власть…
Не хватает не юмора — мужества, истинных слов,
чтоб воспеть одиночества страсть!
БЛАГО
Потеплело поздно,
неба лик — свинцов.
Птицы строят гнезда
для яиц-птенцов.
В электричках дачных
тесно… И места
в основном — в стоячку.
Тают города.
На исходе месяц —
тающий апрель.
Птичка в темном лесе
испускает трель.
А мое сердечко
хочет одного:
постоять над речкой,
вспомнить кой-кого…
НИШКНИ
Качаюсь на волнах в рассохшемся челне.
Мутна вода в реке… Не видно, что на дне:
песок или трава, из камешков постель?
А мутная вода находит в лодке… щель!
Качаюсь на волнах, посматриваю вспять.
В домах на берегу жильцы ложатся спать.
Там где-то и моя средь окон конура, —
остались в ней мои — восторги и хандра.
Качаюсь на волнах… Вода в щели буль-буль.
“Смотри на небеса и звезды карауль,
Теперь они — твои манящие огни”, —
так я шептал в кулак. Потом сказал: “Нишкни!”
* * *
Я тоскую по родине…
Из романса
Любить ли Родину? — вопрос
для большинства звучит нескладно.
В любовь к Отчизне каждый врос,
как ствол корнями — безоглядно.
То — большинство… А меньшинство?
Потупив глазки, точат зубки:
куснуть бы Русь за естество!
Но — на поверку — зубки хрупки…
Затем, измаявшись, бегут
прочь — за прозрачные границы.
Потом — себе и небу лгут,
переставая веселиться…
А там, глядишь, ногой под зад
себя пинают — от постельки
и… возвращаются назад,
чтоб отдохнуть в родной земельке.
* * *
Задождило… Выхожу на двор
постоять под перестуком капель,
потому что мне, с недавних пор,
отключили телефонный кабель.
Я любил послушать говорок,
что стекал ко мне по телефону.
Отключили… Вышел за порог,
чтобы дождь послушать монотонный.
Для такого деда я надел
на головку — старенькую шляпу,
чтобы дождь, как колокол, гудел,
барабанил! А не просто… капал.
С НУЛЯ
Нос уткнул в газету,
маскировки для,
и куда-то еду
начинать с нуля.
Все, что было раньше:
труд, почет, семья, —
все послал подальше,
встречный мир пия!
Где-то за Байкалом,
с поезда сойдя,
пригляделся к скалам,
щелочку найдя.
В каменной пещере
я развел костер…
Жить по новой вере
буду с этих пор!
СЛУЧАЙНЫЕ ЛЮДИ
Случайных людей по одежке встречают,
потом — по улыбке, потом — по уму.
Случайные люди порой выручают,
порой — обещают спровадить в тюрьму.
А этот возник в переулке кромешном,
где нет ни прохожих, ни в окнах огней.
Стоял, подбоченясь, пугая усмешкой.
А ночь становилась темней и длинней.
Он выхватил что-то из мрачной подмышки,
направил в меня! Колпачок откусил
от ручки чернильной… И выпятил книжку!
…Короче — автограф с меня испросил.
* * *
Как это просто — жить напропалую,
в любую вламываться дверь,
петь асмодею аллилуйю
и скалить зубы, аки зверь!
А ты попробуй продвигаться тихо
по жизни — добромыслием шурша,
в себе смиряя всяческое лихо,
но чтоб… не зачервивела душа!
Открыть бутылку проще, чем улыбку
извлечь из помрачневших глаз,
или,0 поймавши золотую рыбку,
ее на волю отпустить… тотчас!
ГАСТРОЛИ
С чего начнем гастроли?
С подсказок мудреца?
С перелицовки роли?
Нет! Мы начнём с конца.
Когда захлопнем очи,
когда нас отпоют,
когда в пространствах ночи
душа найдет приют.
В нездешних измереньях,
в немыслимых мирах
без слуха, нюха, зренья,
земной отринув прах, —
без страха и без боли,
без выплаты за труд —
загробные гастроли
продлят земной маршрут!
СЕРДЕЧНИК
Энергии излишки
рассудочной — на ветер!..
Побереги мыслишки,
сгодятся — на том свете.
Там тоже непременно
порой смекать придется
и выглядеть отменно, —
иначе — не зачтется.
Вот что, к примеру, скажешь
в ответ словам с Престола:
“Ты — кто?” — “Я — тварь. И даже —
ничто… Без валидола”.
СЮРПРИЗ
Просачивается — синева сквозь тучи,
и на заплеванной душе
становится светлее, лучше,
чем здесь — в подвальном этаже.
Просматривается — смутный лик надежды
в зарешеченное окно,
а также — отблеск жизни прежней,
сгоревшей в нас давным-давно…
Прощупываются — тела швы и шрамы,
и слышится шуршанье крыс…
И если старость — жизни драма,
то Жизнь — Божественный сюрприз!
* * *
Получил от шефа выволочку,
в свой забрался кабинет
и призвал коньяк на выручку…
И считай — служаки нет.
Словно пулю раскаленную,
в рот горячего плеснул.
И сердечко утомленное,
будто бритвой полоснул!
* * *
Соседке Анне Михайловне
У меня за стеной человек шебаршит,
человеку в субботу — сто лет;
полирует тряпицею комнатный быт,
исповедует каждый предмет.
По ночам она бродит, стенают полы,
посещает чулан, туалет,
досконально исследует стены, углы, —
человеку в субботу сто лет.
Что с того, что глухая — на тёплом лице
не тускнеет улыбки цветок…
Что с того, что она не в начале — в конце,
не тоску излучает — восторг!
* * *
Не хватает здоровьишка, веры, деньжат,
убегает земля из-под ног…
Ночью строгие звезды твой сон сторожат.
Утром солнце хлопочет! И все-таки ты одинок.
Одиночество — чувство по силе подобно любви, —
будоражит и душу, и мозг,
И, когда от тебя улетает, назад ты его не зови:
пусть сгорает в пространствах и плавит тревогу,
Одинока земная и даже Небесная власть…
Не хватает не юмора — мужества, истинных слов,
чтоб воспеть одиночества страсть!
БЛАГО
Потеплело поздно,
неба лик — свинцов.
Птицы строят гнезда
для яиц-птенцов.
В электричках дачных
тесно… И места
в основном — в стоячку.
Тают города.
На исходе месяц —
тающий апрель.
Птичка в темном лесе
испускает трель.
А мое сердечко
хочет одного:
постоять над речкой,
вспомнить кой-кого…
НИШКНИ
Качаюсь на волнах в рассохшемся челне.
Мутна вода в реке… Не видно, что на дне:
песок или трава, из камешков постель?
А мутная вода находит в лодке… щель!
Качаюсь на волнах, посматриваю вспять.
В домах на берегу жильцы ложатся спать.
Там где-то и моя средь окон конура, —
остались в ней мои — восторги и хандра.
Качаюсь на волнах… Вода в щели буль-буль.
“Смотри на небеса и звезды карауль,
Теперь они — твои манящие огни”, —
так я шептал в кулак. Потом сказал: “Нишкни!”
* * *
Я тоскую по родине…
Из романса
Любить ли Родину? — вопрос
для большинства звучит нескладно.
В любовь к Отчизне каждый врос,
как ствол корнями — безоглядно.
То — большинство… А меньшинство?
Потупив глазки, точат зубки:
куснуть бы Русь за естество!
Но — на поверку — зубки хрупки…
Затем, измаявшись, бегут
прочь — за прозрачные границы.
Потом — себе и небу лгут,
переставая веселиться…
А там, глядишь, ногой под зад
себя пинают — от постельки
и… возвращаются назад,
чтоб отдохнуть в родной земельке.
* * *
Задождило… Выхожу на двор
постоять под перестуком капель,
потому что мне, с недавних пор,
отключили телефонный кабель.
Я любил послушать говорок,
что стекал ко мне по телефону.
Отключили… Вышел за порог,
чтобы дождь послушать монотонный.
Для такого деда я надел
на головку — старенькую шляпу,
чтобы дождь, как колокол, гудел,
барабанил! А не просто… капал.
С НУЛЯ
Нос уткнул в газету,
маскировки для,
и куда-то еду
начинать с нуля.
Все, что было раньше:
труд, почет, семья, —
все послал подальше,
встречный мир пия!
Где-то за Байкалом,
с поезда сойдя,
пригляделся к скалам,
щелочку найдя.
В каменной пещере
я развел костер…
Жить по новой вере
буду с этих пор!
СЛУЧАЙНЫЕ ЛЮДИ
Случайных людей по одежке встречают,
потом — по улыбке, потом — по уму.
Случайные люди порой выручают,
порой — обещают спровадить в тюрьму.
А этот возник в переулке кромешном,
где нет ни прохожих, ни в окнах огней.
Стоял, подбоченясь, пугая усмешкой.
А ночь становилась темней и длинней.
Он выхватил что-то из мрачной подмышки,
направил в меня! Колпачок откусил
от ручки чернильной… И выпятил книжку!
…Короче — автограф с меня испросил.
* * *
Как это просто — жить напропалую,
в любую вламываться дверь,
петь асмодею аллилуйю
и скалить зубы, аки зверь!
А ты попробуй продвигаться тихо
по жизни — добромыслием шурша,
в себе смиряя всяческое лихо,
но чтоб… не зачервивела душа!
Открыть бутылку проще, чем улыбку
извлечь из помрачневших глаз,
или,0 поймавши золотую рыбку,
ее на волю отпустить… тотчас!
ГАСТРОЛИ
С чего начнем гастроли?
С подсказок мудреца?
С перелицовки роли?
Нет! Мы начнём с конца.
Когда захлопнем очи,
когда нас отпоют,
когда в пространствах ночи
душа найдет приют.
В нездешних измереньях,
в немыслимых мирах
без слуха, нюха, зренья,
земной отринув прах, —
без страха и без боли,
без выплаты за труд —
загробные гастроли
продлят земной маршрут!
СЕРДЕЧНИК
Энергии излишки
рассудочной — на ветер!..
Побереги мыслишки,
сгодятся — на том свете.
Там тоже непременно
порой смекать придется
и выглядеть отменно, —
иначе — не зачтется.
Вот что, к примеру, скажешь
в ответ словам с Престола:
“Ты — кто?” — “Я — тварь. И даже —
ничто… Без валидола”.
СЮРПРИЗ
Просачивается — синева сквозь тучи,
и на заплеванной душе
становится светлее, лучше,
чем здесь — в подвальном этаже.
Просматривается — смутный лик надежды
в зарешеченное окно,
а также — отблеск жизни прежней,
сгоревшей в нас давным-давно…
Прощупываются — тела швы и шрамы,
и слышится шуршанье крыс…
И если старость — жизни драма,
то Жизнь — Божественный сюрприз!
С фотографии на нас смотрят три замечательных человека, три товарища по жизни, творчеству, дружбе. Слева — Вадим Сергеевич Шефнер, справа — в те годы главный художник “Невы” Борис Федорович Семенов, в центре — Глеб Яковлевич Горбовский. Был он тогда в самом зените славы и всеобщего признания.
Публикуя очередную подборку стихотворений своего давнего верного автора и друга, выдающегося поэта Глеба Яковлевича Горбовского, редакция “Невы” сердечно поздравляет его с 75-летием и желает крепкого здоровья, долголетия и новых творческих успехов.