Опубликовано в журнале Нева, номер 8, 2005
Юрий Владимирович Кашин потерял зрение уже в пожилом возрасте. (Шутит: “Слепнуть надо смолоду”.) Года три тому назад он еще видел свет и тень, и это была совершенно другая жизнь. Теперь он совсем беспомощен. В комнате, в которой прожил 66 лет из своих семидесяти пяти, не ориентируется, ходит по натянутым между стенами веревочкам. Жить слепому одному — “цирковой трюк”, а он живет. Если можно это назвать жизнью.
А человек он интереснейший — одаренный и деятельный. Кем только он не был в прошлой жизни! Художник, фотограф, снимал кино, строил яхты, смастерил скрипку, путешествовал, занимался подводным спортом, ювелирным делом, чеканкой… Светлая голова, золотые руки. Был увлекающимся, общительным, гостеприимным. И, естественно, были друзья, поклонники… трое будущих нобелевских лауреатов за его столом сиживали. Все это в прошлом.
Я как-то сразу стал не нужен.
Мой круг друзей до Джоки сужен.
И сердце бьется в унисон
Лишь с нею… Да и это сон.
Джоки — собачка. Теперь уже нет и Джоки. Только Олег Дмитриев, поэт и “святой человек”, регулярно навещает и опекает Кашина.
Стихи Кашин стал сочинять, уже будучи слепым. Коротенькие, так как писать, перечитывать, запоминать, править он не может. Но творческий человек не может без творчества. И вот — пишет. Пронзительно горькие, черноюморные, иногда просто смешные двустишия и четверостишия. Этакий Иов с неизменным чувством юмора.
И в самой трагической жизни бывают праздники. По крайней мере, календарные.
От поздравленья, как от казни,
Перехватило дых.
Сегодня мой законный праздник.
Сегодня — День слепых!
Да, есть и такое нелепое порождение какого-то бездушного и, мягко говоря, неумного чиновника. Не День защиты слепых (как День защиты детей), не День помощи слепым, а именно так: День слепых — радуйтесь!
О том, что сейчас происходит, и писать-то тяжело, а наблюдать вообще страшно. Кашин живет в коммуналке. Дом старый, бесконечные протечки и пожары. Не протечки, собственно, а потопы. Многострадальную комнату заливает так, что “разверзаются хляби” и с потолка хлещет вода. Вещи, особенно книги, испорчены напрочь, и жить потом в этой комнате невозможно. Для защиты от осыпающейся с потолка штукатурки под потолком натянута полиэтиленовая пленка. Обещали сделать ремонт, был депутат, какие-то даже письменные обещания даны о сроках… все только на бумаге. Комната — 30 метров, 7 окон, 5 батарей. Лишь одна из них бывает чуть-чуть, еле ощутимо тепловатая. Зимой в комнате холод, я в пальто не выдерживаю. Если 10 градусов, Кашин говорит: “Ташкент”. Он всю зиму, при своем-то диабете (кровь не греет), лежит в свитерах, в перчатках, под одеялом.
Пару лет назад в квартире появились новые соседи. Семья с криминальным уклоном. Драки, пьянки, шум… Стали пропадать у Кашина деньги. И “похоронную заначку” в тайничке отыскали. Затем — одежда, продукты. Сейчас уже в открытую, внаглую — прямое воровство. Долгое ли дело — он вышел в туалет, шмыг к нему в комнату… Он ведь даже не знает, есть кто-то в его комнате, кроме, него или нет! Приделал всякие звоночки, задвижки — не спасают. И вот прихожу — голые стены! Сняли картины, даже портрет отца, даже большую икону в металлическом окладе унесли. На полках книг втрое меньше, чем было. Медная старинная посуда — кастрюля и самовар — исчезла. А Кашин лежит в пустой комнате и твердит о самоубийстве и о том, что “слепой обязан верить людям, у него нет другого выхода”. Но обратился все же в милицию. Ему объяснили, что у следователя 38 дел, и когда до его дела очередь дойдет…
Думали мы пристроить его в так называемый “социальный дом”. Но говорят, что, если оттуда человек попадает в больницу, назад не возвращают, а уже — в “богадельню”. А это перспектива пугающая. Я-то знаю, навещала несколько лет тому назад умиравшую там подругу. Не приведи Господь.
Вот такая судьба. И ничем не помочь, ничем. Поговорить с соседями? Но ведь понятно, что это бесполезно. Первая мысль у всех, с кем советовалась, — “наехать”. Но ведь потом просто убьют, слепому много ли надо — например, с лестницы столкнуть…
Прочтите его стихи из сборника “Без излишнего оптимизма”. Это удивительные стихи. Короткие и в то же время очень емкие. Иногда циничные и тут же обезоруживающие раскрытостью и подлинностью чувств. Сочетающие незащищенность и мужество.
Юрий Кашин
ВЕЗЕНИЕ
Надо ж было ухитриться
На одной шестой родиться,
Словно не было других
На Земле пяти шестых!
1994
ПАТРИОТИЗМ
У нас в России нет слонов,
Зато до черта комаров.
Они есть и в Гвинее.
Но наш комар жирнее!
* * *
Я ближних слышу каждый вздох.
И в каждом вздохе: “Чтоб ты сдох!”
1996
КОММУНАЛКА
Нет запаха моим соседям краше,
Чем аромат моей сгоревшей каши.
1995
* * *
Любимая моя проста.
Портрет ее таков:
Четыре лапы, полхвоста
И полный рот зубов!
1991
* * *
Ничего не хочу я лучшего,
Как собаку в ногах,
Лампы свет в головах
И в руках томик Федора Тютчева.
1985
* * *
Без Веры прожил, без Любви.
Была Надежда!.. Даже три.
1996
ОДА НА 37-ЛЕТИЕ ОЛЕГА ДМИТРИЕВА
Олег! Поднимем наши кружки
Мы за тебя и весь твой род!
Чтоб был удачным этот год!
Как хорошо, что ты не Пушкин!
1997
НА СМЕРТЬ ДЖОКИ
Дорогу, которой ходил сотни раз,
Сегодня не узнаю.
Дорогой, которой ходил сотни раз,
Впервые иду один…
1988
ПРОФЕССОРУ Ю. С. АСТАФЬЕВУ,
ХИРУРГУ-ОФТАЛЬМОЛОГУ
“Застолье” общее не раз
Объединяло в жизни нас.
Ни “оливье”, ни крем-брюле…
Вы за столом, я на столе.
1994
* * *
Туман в глазах зеленеет. Это
Я увидал — наступает лето.
1994
* * *
Хожу за хлебом я порою,
Свершая этим некий послух,
С протянутой вперед рукою,
С воздетой кверху бородою,
Слегка похлопывая воздух…
… А дома, свет не зажигая,
Часами я лежу в тиши.
И мужество с меня сползает
И безвозвратно покидает,
Как умирающего вши.
1994
* * *
Так безнадежно, трепетно любить,
Как я тебя, повелевают боги
Лишь мальчикам, что начинают жить,
И старикам у смерти на пороге.
1996
* * *
Рельсы на моем пути.
Голос: “Вас перевести?”
— Нет спасибо.
— Нет так нет…
И пошел…
на красный свет.
1999
* * *
Готовь сани летом,
Телегу — зимой,
А средство от жизни —
Пока не слепой.
1998
* * *
…Ты знаешь, Боже, как у милых дам
Приметы возраста я ненавижу…
И Бог, услышав, внял моим мольбам —
Теперь я ни примет, ни дам не вижу.
2000
* * *
Жизнь пробежала заводной игрушкой.
Не запалив огня, сгорела спичкой.
И ждет уже последняя девчушка —
Курносенькая, с востренькой косичкой.
2000
ПОДРАЖАНИЕ ХАЙЯМУ
Клинок косы остер и закален.
Не все ль равно — ты глуп или умен.
Приход наш в жизнь —
чистейшая случайность,
Уход из жизни предопределен.
1984
* * *
Каждое убийство человека
Для убитого — “убийство века”.
1984
* * *
Жильцов квартала беспокоит,
Что чей-то пес ночами воет.
Есть беспокоиться о чем!
Собака выспится и днем.
1995
НОСОРОГ
Тяжел, огромен, без дорог
Идет куда-то носорог.
Он очень слабо видит, но
Проблема это не его.
2000
* * *
В кафе “Маклай” красивый папуас
Подаст еду на деревянном блюде
И между прочим известит: “У нас
Всегда на кухне требуются люди…
2001
* * *
Прошу, не путайте меня
С моим литературным Я!
Прочли, и что-то вам по нраву —
То Я! Вы абсолютно правы!
А это — пошло, грязно, дурно…
Не я! Двойник литературный!
Так просто отличить, друзья —
Вот это Я, а это Я!
1996
* * *
Упал на ровном месте.
Ей-Богу, не был пьян!
Наверно, зацепил я
Ногой меридиан…
1986
* * *
От ласковой веревки смерть приму
Ее же, не деля на части,
Я завещаю сыну моему —
Ведь говорят, она приносит счастье.
2005
Вышеприведенный очерк написан в мае этого года. А в ночь на 28 июня Кашин повесился. Его “откачали” — Олег Дмитриев почуял неладное, приехал, собрал людей, с трудом проникли в комнату… Операция на горле длилась несколько часов. На вопрос психиатра: “Почему вы это сделали?” — Кашин ответил: “От неразделенной любви”. (По-моему, вполне адекватно ответил, каков вопрос — таков ответ, но с психиатрами шутить опасно.)
Юрий Владимирович Кашин умер 15 июля в реанимационном отделении Покровской больницы.
А мне теперь жить с сознанием, что и я причастна к этому убийству, как и все мы, его “друзья”, которые видели, что происходит, и не помогли.