Опубликовано в журнале Нева, номер 6, 2005
В определенной степени жизнь любого великого человека является почвой для мифов, разоблачить которые исследователю представляет великие трудности. Ф. И. Шаляпин не исключение. Уже феноменальный взлет “человека из народа” на сцену императорского театра, а в дальнейшем триумфальное шествие по столицам Европы и всего мира содержит в себе, как хотите, нечто мистическое.
Каждый год яркой, своеобычной жизни артиста заслуживает тщательнейшего изучения. Есть люди, которые, читая необъятную литературу о Шаляпине и изучая буквально каждый его день, посвящают этому интереснейшему занятию всю жизнь, попутно разоблачая множество сплетен о гениальном певце. Но, вообще-то, посетители музеев-квартир в Москве и Санкт-Петербурге застревают на двух вопросах: “Говорят, Шаляпин пил? Говорят, Шаляпин был скуп?” Экскурсоводы смеются: “Да, пил… сухое вино. А скупость его была такого сорта, что он на свои средства организовал госпиталь для раненых солдат в годы Первой мировой войны”.
Примерно так же рассыпаются и другие мифы о замечательном артисте. Но ведь и нам, не специалистам, а поклонникам замечательного таланта оперной звезды, интересно читать старые источники. Тогда ты о хорошо знакомом предмете узнаешь много нового. Так, я был немало изумлен, когда, раскрыв энциклопедический словарь Гранат (том 49), из статьи В. Сабанеева узнал, что Шаляпин был лишен звания народного артиста. О том, что ему присвоили это звание одному из первых в советской республике, знал, а вот о том, что лишили, хоть убейте, не помнил. Но кто из пишущих о Шаляпине упомянул об этом?
Вроде бы трудно найти загадки в жизни, описанной во многих книгах, одну из которых (автобиографическую) помог написать Федору Ивановичу Горький (она называется “Страницы из моей жизни”), а другую (“Маска и душа”) много лет спустя правил и уточнял сам Шаляпин!
Тем не менее одна загадка, лежащая на поверхности, так и не была разгадана до последнего времени. А именно: никто не знал, как Шаляпин пел (я говорю, разумеется, о технике пения). Ведь Федор Иванович не учился в консерватории, тайну своего пения не раскрывал, на вопросы любопытствующих отвечал полушутя-полусерьезно: “Я пою пятками”.
После тщательных изысканий специалистам наконец стало ясно, как Шаляпин создал себя самого как великого артиста. Труд? Не только! Учеба? Не только! Вдумчивая работа над собой? Разумеется! Соединение всех этих составляющих? Конечно! Но за скобками оставалась самая великая тайна певца — тайна его пения. Раскрыл ее ленинградский (петербургский) психолог Владимир Багрунов. Есть смысл немного рассказать о нем, хотя бы потому, что пути нашей жизни несколько раз пересекались и у меня есть все основания считать Владимира Павловича своим хорошим знакомым и даже приятелем.
Сближение наше, скажу честно, происходило не без натуги. Поневоле оробеешь, если специалист держится уверенно, да еще и в официальной бумаге может подписаться “кандидат психологических наук”. Между тем, как утверждал академик Б. Г. Ананьев, психология будет лидирующей наукой XXI столетия. Словом, весовые соотношения у нас были разные: у Багрунова был первый разряд по шахматам, у меня — четвертый, он пел в знаменитом университетском хоре Сандлера, а я нет — за отсутствием слуха, так что мне волей-неволей приходилось “соблюдать дистанцию”. Тем не менее по старой репортерской привычке кое-какие сведения о Багрунове я собрал.
Владимир родился в 1945 году, совмещал работу с учебой в вечерней школе, к 19 годам, когда он поступил на факультет психологии, у него уже было 4 года производственного стажа. Он закончил заочное отделение университета и сразу был принят на ставку м. н. с. (младшего научного сотрудника) в лабораторию инженерной психологии. Тема была закрытая; Владимир решил ее в считанные недели, позднее, в 1981 году, защитил диссертацию, но в силу того, что на факультете не имел покровителя (скажите, какие ассоциации с театральным миром Зазеркалья!), стал подвергаться нападкам и придиркам. Его просто-напросто пытались выжить. И тут заговорил инстинкт самосохранения: возникла потребность в пении. Владимир пришел в университетский хор, был отмечен “самим” Григорием Моисеевичем Сандлером. Предела совершенству нет — и Багрунов захотел стать выдающимся певцом. Нашел педагога, отзанимался у него 7 лет, взял у него 515 платных уроков и в результате полностью потерял голос.
“Что такое воробей?” — “Это окончивший консерваторию соловей”. Есть такая невеселая шутка у певцов. Но ведь Багрунов — ученый. И с этого времени началось изучение природы голоса человека на собственной практике. Тогда же был установлен контакт с главным тренером “Зенита” П. Ф. Садыриным и тренером дубля В. В. Лебедевым. Задачей психолога было развить и включить игровое мышление футболиста в процессе игры.
В конце 1993 года Багрунов вернулся в университетский хор. Неожиданно Григорий Моисеевич на одной из репетиций обратился к нему: “Володя! Ты наша надежда!” А в ночь на новый год Сандлер уснул вечным сном. Хор должен был через несколько месяцев поехать во Францию. Но директор студенческого клуба порвал анкету Владимира Павловича у него на глазах, мстя ему за то, что психолог 12 лет назад вывел его на чистую воду в сомнительной финансовой истории (афере).
“Когда он рвал анкету, я не верил своим глазам, — рассказывал психолог. — Во мне что-то перевернулось. Но на волне сложных эмоций я окончательно понял всю порочность традиционных мотивов обучения пению и предпринял очередной теоретический штурм проблемы голоса. Вскоре он увенчался успехом. В одной из диссертаций я наткнулся на малоизвестный факт, буквально потрясший меня. Через месяц была создана совершенно новая теория и методика развития голоса”.
Что же это за факт? Как ни удивительно, все самое главное в природе голоса было зафиксировано на Бородино, где Багрунов неоднократно бывал в связи со своими багратионовскими корнями (это тема особая, и касаться ее мы не будем).
Тот, кто бывал на Бородинском поле, с трудом может представить, как много усилий потребовалось, чтобы привести его в нынешнее благолепное состояние, — в частности, похоронить падших. Невольно вспоминаешь о подвиге молодой вдовы генерала А. А. Тучкова, погибшего в Отечественной войне 1812 года и ушедшей в монастырь, ею же и организованный. Она (урожденная Нарышкина, впоследствии инокиня Мелания) посвятила всю жизнь христианскому погребению воинов, павших за Отечество.
Но лишь немногим известно о том, что мертвые сослужили живым еще одну службу (не сочтите за кощунство это выражение): выполняя свой долг палеоанатома, русский ученый Илья Грузинов сделал выдающееся открытие. В своей рабочей тетради на Бородинском поле он записал: “Делая опыты над телами мертвых, надувая дыхательное горло через ветки оного и натягивая перепонку, я несколько раз производил в них совершенный голос, почти сходный с тем, какой мы слышим от животных, без всякого натягивания голосовых связок. Человеческий голос рождается в груди в нижнем конце дыхательного горла посредством задней перепонки, соединяющей хрящевые кольца онаго…”
Действительно, птицы не имеют ни легких, ни диафрагмы, а ведь поют, и еще как поют! Младенец, который не в силах поднять головку, орет так, что в состоянии перекричать фанатов “Зенита”.
Но раскрытая Грузиновым тайна голоса так и осталась двухвековой тайной до тех пор, пока Багрунов случайно (случайно ли?) не обнаружил строки ученого и проследил ход его мыслей. Проследил — и связал с феноменом Шаляпина.
…Никто не любит разглашать свои профессиональные тайны. У Шаляпина их было, по крайней мере, три, причем одна — “супер”.
Итак, первая из них — источник звука. Петь надо грудью, а не горлом, не гортанью, как учат нас теоретики вокала. Надо научиться отключать горло от голоса, сделать его только проводником. Это умеют делать некоторые драматические артисты. Шаляпин, например, учился у Ю. М. Юрьева. Кудесники из трахеи и гортани создают как бы трубу, раструб, нижняя часть которого — источник звука. Недаром те, кто наблюдали поющего Шаляпина, не могли отделаться от представления об “огромном поющем раструбе”.
О раскрытии второго секрета настройки голоса — малом дыхании — стоит рассказать подробнее. Потому что тут психолог Багрунов проявил прямо-таки шерлок-холмскую проницательность, не в первый раз в жизни выступив против “священных коров” — вокальных авторитетов.
Кто такой Гарсиа-младший? Это создатель певческой теории, которая овладела (к несчастью) всем миром, представитель великой певческой династии. Его сестрой была всем известная Полина Виардо, другая сестра — Мария Малибран — тоже прославилась как виртуоз оперного пения. Академик выпустил в 1856 году в Лондоне книгу “Полная школа пения”. Здесь автор для овладения голосом требует опустить диафрагму и принять столько воздуха, сколько позволяют впустить легкие. Все дальнейшие переиздания этой книги пропагандируют глубокий, диафрагментальный тип дыхания. Но психологу удалось установить, что издание 1856 года было вторым. Первое вышло в 1847 году в Париже и осталось незамеченным. Оно имело скромный тираж. И лишь несколько строчек, отличающих оба издания, говорят о диаметрально противоположном подходе к главной проблеме пения.
Потому что в первом издании Гарсиа пишет о малом дыхании, диафрагма должна быть неподвижной. Грудной тип дыхания является главным секретом староитальянской школы, которую обозначили как “бельканто”. То есть: “Великой тайной пения является пение на малом дыхании”.
Вероятно, выдав главный профессиональный секрет, связанный с малым дыханием, Гарсиа-младший, спохватившись, стал утверждать противоположное: написал о глубоком диафрагментальном типе дыхания, чем нанес огромный урон певческому искусству.
Потому что в дальнейшем переиздавался второй выпуск книги, после чего выдающиеся певцы, приверженцы глубокого дыхания, резко сокращали свою жизнь и гибли. Так, Карузо умер в 46 лет.
Но и в России ни педагог Эвергарди, учивший Усатова, ни сам Дмитрий Андреевич, тенор Московского большого театра, педагог и благодетель Шаляпина, ни Федор Иванович ни словом не обмолвились о главном секрете бельканто.
Итак, величайшая тайна была скрыта, а первый создатель секрета указал ученикам гибельный путь. Потому что со второй половины XIX века певцы отказались от грудного (малого) типа дыхания, нанеся певческому искусству ущерб, который невозможно представить. Мистификация погубила голоса и здоровье огромного числа людей.
Были ли критики порочной системы? Да, были. В 1932 году физиолог Л. Д. Работнов выдвинул гипотезу о роли бронхиальной системы в извлечении звука. За глубоким вздохом, считал он, следует усиленный выдох, и звук искажается. Но отклика эта гипотеза из-за скоропостижной смерти ученого не нашла. Об открытии на Бородино И. Грузиновым наличия в бронхиальной системе звуковоспроизводящей мембраны, наиболее явно выраженной в трахее — дыхательном горле, — мы уже упоминали. К сожалению, ошибка (или преступление?) Гарсиа-младшего до сих пор не исправлена, и педагоги продолжают превращать соловьев в воробьев.
Но вернемся к Шаляпину. В своем творчестве он использовал два секрета настройки голоса: трубу трахеи подкачивать малыми порциями воздуха. Но ею еще надо научиться управлять! Иначе певец будет реветь, как бык, или визжать, точно его режут, но слушать их будет невозможно. Душа голоса — это интонация. Или, если хотите, не звук, а смысл звука. “В правильности интонации, слова и фразы — вся сила пения”, — считал Шаляпин.
Он рассказывал, в частности, в книге “Маска и душа”, как мучился над созданием образа Ивана Грозного в “Псковитянке”. Слово автору:
Произношу фразу: “Войти аль нет?” — тяжелой гуттаперкой валятся они у моих ног, дальше не идет. И так весь акт — скучно и тускло. Подходит Мамонтов и совсем просто, как бы даже мимоходом, замечает: “Хитряга и ханжа у вас в Иване есть, а вот Грозного нет”. Как молния, осветил мне Мамонтов одним этим замечанием положение. “Интонация фальшивая!” — сразу почувствовал я. Первая фраза “Войти аль нет?” звучит у меня ехидно, ханжески, саркастически, зло. Это рисует царя слабыми, нехарактерными штрихами. Это только морщинки, только оттенки его лица, но не самое его лицо. Я понял, что в первой фразе царя Ивана должна вылиться вся его натура в ее главной сути.
Я повторил сцену: “Войти аль нет?” Могучим, грозным, жестко-издевательским голосом, как удар железным посохом, бросил я мой вопрос, свирепо озирая комнату. И сразу все кругом задрожало и ожило. Весь акт прошел ярко и произвел огромное впечатление. Интонация одной фразы, правильно взятая, превратила ехидную змею (первоначальный оттенок моей интонации) в свирепого тигра. Интонация поставила поезд на надлежащие рельсы, и поезд засвистел, понесся стрелой.
Ведь вот же: в формальном отношении я пел Грозного безукоризненно правильно, с математической точностью выполняя все музыкальные интонации, то есть пел увеличенную кварту, пел секунду, терцию, большую, малую, как указано.
Тем не менее если бы я даже обладал самым замечательным голосом в мире, то этого все-таки было б недостаточно для того, чтобы произвести то художественное впечатление, которого требовала данная сценическая фигура в данном положении. Значит, понял я раз навсегда и бесповоротно, математическая верность в музыке и самый лучший голос мертвенны до тех пор, пока математика и звук не одухотворены чувством и воображением. Значит, искусство пения нечто большее, чем bel canto…
Так Шаляпин соединял искусство вокала и актерское искусство. Прибавьте к этому неутомимое самодвижение, вечную неудовлетворенность достигнутым — и вы увидите: тут есть над чем поразмыслить психологу. Вряд ли я открою Америку, если скажу: да ведь и сам Багрунов такой…
В свое время, незадолго до 17 года, Ф. И. Шаляпин собирался в Гурзуфе, в Крыму, создать храм искусств и обучать там пению по своей методике. Но ни там, ни за границей Федору Ивановичу не удалось организовать свою школу и раскрыть свои методические принципы.
Это удалось отчасти исследователю его творчества психологу В. П. Багрунову. Еще в 1994 году, как мы уже писали, он выдвинул гипотезу о том, что звук порождается бронхиальной системой человека. И тут же организовал семинар, цель которого — овладеть методом работы голосом, как это делал Шаляпин, открыть физиологические и психологические возможности постановки голоса и превратить его в идеально звучащий инструмент. Позднее семинар был преобразован в международную психоакустическую школу “Багритид”. За несколько лет работы в центре обучено более 500 человек: бизнесменов, преподавателей, студентов и многих других. Работа школы освещалась средствами массовых коммуникаций, на радио и телевидении. Понятное дело: удивлялись, изумлялись, восхищались…
Меня же за перо заставила взяться иная потребность. Вся моя жизнь проходила в поиске героев XX, а теперь и XXI века. Очевидно, мой добрый знакомый Владимир Павлович — один из них. Низкий поклон ему за это.