Опубликовано в журнале Нева, номер 6, 2005
Выдающийся архитектор Андрей Иванович Штакеншнейдер (1802–1865), автор дворцов — Мариинского, Николаевского и Белосельских-Белозерских в Петербурге, много работал и в пригородах северной столицы, особенно в Петергофе и его окрестностях.
Восстанавливаются постройки архитектора, находящиеся в ведении музея-заповедника “Петергоф” (Царицын и Ольгин павильоны); уже возрожден и радует посетителей Нижнего парка Львиный каскад.
Однако в более отдаленных парках, в окрестностях Петергофа, не все сооружения Штакеншнейдера находятся под охраной, некоторые из них забыты, и им угрожает гибель — не столько от времени, сколько от вандалов.
Так, к востоку от Нижнего парка, на оконечности выступающей в Финский залив косы, ранее стояла созданная в 1839 году Морская беседка. Полукруглая в плане, она состояла из мраморной скамьи, окруженной гранитным парапетом, над которым на тонких витых чугунных колонках покоилось чугунное же перекрытие с треугольным фронтоном и античным и готическим орнаментами. Морская беседка была одним из первых сооружений эпохи эклектики в архитектуре России.
В послереволюционное время беседка была разрушена; из крайне редких упоминаний о ней в литературе можно заключить, что она полностью исчезла. Однако фрагменты беседки сохраняются до сих пор! На косе, среди камней разбросаны пять крупных обломков парапета из красного полированного гранита, причем два из них сохраняют нижние части чугунных колонок, до сих пор не тронутых коррозией. Памятник архитектуры 1830-х годов не исчез безвозвратно; его драгоценные части и поныне лежат на берегу залива. Современные вандалы испещрили их надписями краской, но еще не разбили окончательно и не искорежили. Необходимо срочно вывезти подлинные фрагменты маленького шедевра Штакеншнейдера и хранить их в безопасном месте, пока еще не поздно…
Целый ряд зданий Штакеншнейдер возвел в Луговом парке, протянувшемся вдоль Самсоновского фонтанного водовода. Первым из них был Розовый павильон (или Озерки, 1845–1848 годы). Его эффектный северный фасад имел в левой части высокую башню, а в центре — выступающую часть с тремя окнами — эркер. Рядом с башней, на мосту через пруд, находилась открытая галерея. Во время Великой Отечественной войны павильон был разрушен, исчезли башня и галерея, но и сохранившиеся руины с эркером производят сильное впечатление.
Южнее на берегу Самсоновского водовода еще до войны стояла Царская мельница, построенная вскоре после Розового павильона. От нее не осталось даже следов, но рядом и поныне можно видеть дом мельника и караулку. Дом мельника утратил, как это видно из сравнения с проектом, террасу на первом и балкон на втором этажах. Даже в таком виде здание, декорированное наличниками вокруг окон, рустом на углах, консолями и деревянной резьбой в верхней части, красиво и своеобразно. Скромнее, но в том же стиле решена караулка с резными кронштейнами под окнами мансардного этажа. Дом мельника и караулка в хорошем состоянии и отнюдь не руины, но могут погибнуть, так как недавно были расселены и брошены на произвол судьбы. Рядом с этими зданиями — небольшой сад с двумя одинаковыми беседками. Скамьи их ограждены ажурной чугунной решеткой, перекрытия покоятся на тонких колонках. Беседки в мельничном саду по своему облику восходят к вышеописанной Морской беседке.
Таким образом, вблизи исчезнувшей мельницы еще существует уникальный усадебный комплекс середины XIX века, который любил и неоднократно посещал император Николай I.
В том же Луговом парке, на одном из двух островков Руинного пруда, Штакеншнейдер в 1852 году установил имеющую вид как бы подлинного фрагмента античного храма Руину — романтическое, в духе времени, сооружение с пятью мраморными колоннами ионического ордера, поддерживающими антаблемент. Использованные колонны остались после завершения в начале XIX века строительства знаменитого Михайловского замка в Петербурге, что придавало Руине еще больший романтический ореол. Сооружение погибло во время войны, но не безвозвратно. Как и в случае с Морской беседкой, его сохранившиеся части (упавшие колонны) лежат на земле, заросшие кустарником и закрытые выросшими на острове деревьями. Остров труднодоступен для посещения (туда можно добраться только вплавь), благодаря чему сохранность колонн не вызывает большого опасения.
Штакеншнейдер много трудился и для примыкающих к Петергофу с запада парков Сергиевка и Собственная дача, где им, в частности, были возведены церкви св. Екатерины (1843) и св. Троицы (1858).
Церковь св. Екатерины была облицована мрамором, декорирована пилястрами, акротериями, имела портал и надписи во фризе, скульптуры ангелов украшали крышу и окна. Вся эта отделка исчезла, и сейчас здание стоит без крыши, с выщербленными стенами, и только наличники заложенного кирпичом окна и часть отделки цоколя напоминают о его былом убранстве.
Лучше сохранилась церковь св. Троицы, увенчанная барабаном и луковичной главой, с фасадами в духе барокко (колонны, пилястры, лепнина). Но и она пребывает в забвении.
В заключение необходимо сказать о собственной усадьбе А. И. Штакеншнейдера, находившейся уже не под Петергофом, а в Пудости (родине архитектора). Деревянный двухэтажный усадебный дом середины XIX века был покрыт затейливой резьбой, на стене висела мемориальная доска с надписью, посвященной Штакеншнейдеру. Включенный в список памятников архитектуры, дом был уничтожен несколько лет назад. По словам местных жителей, он был попросту растащен на части. Сейчас на его месте заросший травой пустырь с остатками фундамента. Рядом уцелели каменные полуразрушенные мельница и погреб — единственное, что осталось от старинной усадьбы.
Хотелось бы надеяться, что настоящая статья привлечет внимание общественности и побудит лиц, ответственных за сохранение памятников архитектуры, принять меры по спасению наследия замечательного зодчего.