Опубликовано в журнале Нева, номер 3, 2005
Забвению не подлежит
Так, коротко, могла бы называться книга Е. С. Черноковой, вышедшая под длинным, академически выдержанным заглавием “Поэзия Кристины Россетти в контексте эстетики прерафаэлитизма” (Харьков, 2004. 208 с.). Автор представляет русским читателям поэта позапрошлого века (1830–1894), поэта, у нас известного лишь узкому кругу филологов, и рассказывает о трудной судьбе и творчестве своей героини на фоне литературы ей современной и предшествующей, раскрывая ее значение для наших дней на основе научно-теоретических завоеваний последних десятилетий. Поистине трудно сказать, чего больше потребовалось для решения такой задачи — смелости или труда, любви к науке или к искусству, к истории или вечным ценностям духа.
Начну с конца, с вывода: свою задачу Е. С. Чернокова выполнила, замечательной и несправедливо обойденной в России поэтессе теперь отведено достойное место, и творчество ее открывается нам во всем многообразии своей сложности. Существенным слагаемым такого успеха стало продуманное, рациональное построение работы. Сперва излагаются принципы анализа поэтического текста, на которых основывается предлагаемое исследование. Среди них вопрос о соотношении литературы и живописи, столь важный для понимания разностороннего творчества прерафаэлитов. Вводные замечания не превращаются в декларации: по ходу конкретного анализа произведений Кристины Россетти Е. С. Чернокова ссылается на многочисленных исследователей, представляющих упомянутые ею направления.
Далее следует характеристика викторианской поэзии в соотношении с социальными и культурными проблемами эпохи с одной стороны и с сохранившим в ту пору влияние и значение творчеством великих романтиков конца XVIII — начала XIX веков с другой стороны. В центре внимания, естественно, движение прерафаэлитов, поэтов, художников, критиков, противников вульгарного буржуазного процветания и пылких почитателей красоты искусства, в прошлом и настоящем, единственной надежды в мире жестокости и торжества грубых материальных интересов.
Хорошо подготовив читателей к восприятию незнакомой ему поэтессы, Е. С. Чернокова последовательно и подробно характеризует сперва ее повествовательные поэмы, затем — ее лирику и кончает соображениями о теме детства в ее творчестве, во взаимодействии с трагической трактовкой психологии взрослых. Сжатое, четко формулированное заключение подводит итоги и утверждает читателя в сознании своих расширившихся представлений о мало доступном ему художественном мире.
Тщательная организация крайне разнообразного материала ничуть не препятствует живости, эмоциональности, взволнованности его изложения. Изучая стихи Кристины Россетти в историческом и эстетическом контексте, приводя многочисленные отзывы о них английских и американских исследователей, не забывая о сходных и вместе с тем глубоко различных мотивах в творчестве ее современников, Е. С. Чернокова не опускается до унылого формализма и позволяет живо воспринять, почувствовать красоту образов Кристины, описанных ею судеб, увлекательную фантастичность ее персонажей. Сочетание широкой эрудированности с непосредственностью чувства помогает читателю воспринять неизвестную ему поэзию, оценить ее как новое свое достояние.
Главным достоинством книги Е. С. Черноковой представляется созданный ею пленительный образ писательницы, образ трагический в своем несоответствии прозаической действительности, но возвышающийся до смиренного приятия неизбежных горестей, до прощения вольных и невольных обидчиков. Неприятие, протест сочетаются с покорностью, с умением найти недоступную обычному взгляду красоту страдания. Рассказ о неотделимых от поэзии Кристины обстоятельствах ее биографии дается на широком историческом фоне; доказывается, что странная, ни на кого не похожая, от мира как будто каменной стеной отделенная поэтесса жесткими, крепкими нитями привязана к своему времени, к его противоречивым идейным течениям — к религиозному оксфордскому движению, к эстетическим исканиям прерафаэлитов, среди которых были два ее брата и жених, потом отвергнутый.
Добросовестно, даже педантически ссылаясь на суждения своих западных предшественников, Е. С. Чернокова подробно разбирает три (наиболее известные) поэтические произведения Кристины Россетти: “Рынок гоблинов” (1862) (замечу в скобках, что гораздо лучше звучит один раз упомянутое исследовательницей название “Базар гномов”), “Путь принца” (1872) и “Нараспев” (Sing Song). Особенно удался анализ первой поэмы, глубоко проникающей в психологию двух сестер, в их внутреннюю борьбу. Сказка о злых гномах приобретает философское и символическое значение. Другую поэму Е. С. Чернокова называет аллегорической поэмой с нравственно-философским содержанием, окрашенной одновременно и земной горечью (пропущенная, утраченная жизнь), и отчасти религиозным чувством (смерть как успокоение и разрешение тревог).
Анализ “детских стихов” Кристины Россетти (“Нараспев” — Sing Song) с полным основанием связывается с оживлением интереса к теме детства в Англии 1860–1880-х годов, когда более глубоким становится изучение всех фаз становления личности. Разработка этой проблематики продолжается и в обзоре поздней поэзии Кристины Россетти.
Особенно хотелось бы подчеркнуть неустанный, упорный труд Е. С. Черноковой, посвященный стилистике, поэтике, образной системе, принципам стихосложения. Последовательно проводится мысль о прерафаэлитской основе творчества Кристины Россетти и, в частности, о влиянии на ее произведения живописи. Единство формы и содержания в рецензируемой книге не абстракция, не универсальная отмычка, а всесторонне мотивированная истина.
Пробивая путь сквозь дебри неизученных и даже просто не прочитанных в России текстов, автор не мог избежать некоторых погрешностей и недоделок. Перечислю их по долгу рецензента. Главным недочетом представляется некоторая неясность, нечеткость изложения; достоинства переходят в недостатки: так много привлекается по ходу анализа материала, так богаты и разнообразны сопоставления — с прошлым, настоящим и будущим, с противоречивыми мнениями предшественников, — что мысль иногда становится трудноуловимой (как, например, в сравнении Кристины с ее братьями-прерафаэлитами).
Похвальная сосредоточенность на творениях изучаемого автора мешает Е. С. Черноковой достаточно отчетливо дифференцировать писателей и поэтов, с ним сравниваемых. Теннисон нередко объединяется с Браунингом без внимания к принципиальному различию между ними.
Огорчает также принесенная Е. С. Черноковой дань моде на иностранные слова: “нарративный”, “фэнтези”, “квест”, “рецепция” и им подобные легко заменимы русскими, не менее выразительными обозначениями. И, наконец, хотелось бы увидеть следующее издание нужной и значительной книги более тщательно отредактированным, освобожденным от мелких стилистических неточностей и иллюстрированных стихотворными переводами лирических откровений Кристины Россетти.
Высказанные критические соображения могут быть названы пожеланиями, дружескими советами. Они не предназначены — и не могут — заслонить достоинство книги, раскрывающей “нерасторжимое единство “детского” и “взрослого” творчества поэтессы. ‹…› Ребенок, существуя на первом, детализированном и тщательно описанном (как в картинах прерафаэлитов) плане ее стихов, способен… стать частью большого мира страданий и радостей, несчастья и гармонии”. Показывая органическое единство духовного мира Кристины Россетти с его реальным воплощением, равно неотделимым от природы и от живописного искусства, Е. С. Чернокова не только заполняет пробелы в знаниях своих читателей, но и приобщает их к новым источникам размышлений и переживаний.
НИНА ДЬЯКОНОВА