Опубликовано в журнале Нева, номер 12, 2005
На улице широкой Большой Пороховской
Большой синяк от шайбы зрел под глазом;
За проволочной сеткой лифт хлопал день-деньской
Дверями с помутневшим плексигласом.
А рядом — мост Горбатый и Охтинский погост,
Прижатый архитекторской рейсшиной
Чуть не к подъезду дома: канавы в полный рост —
Империя тритонов и кувшинок.
Седое Зазеркалье! Вдруг вспомнится сильней
Начальный класс на снимке: все — бок о бок —
И след замерзшей крови под светом фонарей
На льду хоккейных охтинских коробок.
Наш угол безмятежный — соленый каравай —
Оплаканный, застрявший в горле комом…
Маршрутом незнакомым проносится трамвай
В воронку между кладбищем и домом.
* * *
Утро близко. Ветер быстрый, позабыв про ночь и отдых,
Стаи листьев тополиных собирает тут и там.
Скоро дворник шаг за шагом в подворотню заведет их,
Упечет по неизвестным обывателю местам.
Тускло в омуте оконном. Ветер плетью бьет по жести.
На конце трубы бетонной непогасшая звезда.
Как ворота преисподней, дверь скрипит в моем подъезде,
И, хромая, кто-то долго поднимается сюда.
* * *
Вокзалом все закончится
С топленым молоком.
Отечество, как отчество,
Не вычеркнуть потом.
Ни лешему, ни пахарю
С лучиною в груди
Вовек свою епархию
На карте не найти.
С косынками черемухи,
С погостами в крестах,
Где каждой ночью всполохи
И мед на небесах,
И, кроме пьянства, вроде бы
Не водится грехов
У увальней юродивых,
Окрестных мужиков.
Колодезная, честная,
Из глины и бревна,
Глухая и безвестная
Родная сторона.
* * *
Калитка стукнет, пес залает,
Огонь погаснет, скрипнет стул,
И ночь надвинется такая,
Чернее сажи, — караул.
Не видно рук, из черной маски
Глаза глядятся в темноту,
Где только запахи, а краски
Слились в единую одну.
Где, пробудившись, победили
Непробиваемую мглу
Законы дерева и пыли
И мышь за стенкою в углу,
И потерялись направленья,
А боль в груди и сердца стук
В тисках земного притяженья —
Вращения из звука в звук.
* * *
По островам моим и берегам
Кочует тень невидимой луны,
Укрытый ночью, плещет океан,
И манит, и зовет из глубины.
Куда идти? Волна скребет песок.
Здесь след оставил киль первопроходца,
Здесь ледяные тучи гонят солнце
Обратно на восток.
Полно богатств, попробуй забери:
Безумцев тех замучила метель;
Свет тусклый стеариновой зари
Полярная задула параллель.
За годом год на берегах моих
Друг друга окликает путник встречный,
Горят костры оставшихся в живых,
И все не вечно.
* * *
Мне становится тесно в деревне моей,
Я ее тишиной очарован, отравлен.
Я насытился пухом ее тополей
И простужен водою апрельских проталин.
Раньше песни звучали в деревне моей,
А сегодня услышишь ли песню иную.
Только осенью в небе запев журавлей
Или долгой зимою метель ледяную.
Допишу о последней отраде своей,
Не закрою дверей и свечу не задую,
Мимо брошенных изб и заросших полей
Навсегда ухожу я в деревню другую.