Опубликовано в журнале Нева, номер 12, 2005
Пожалуй, ни одна война не унесла столько людей, сколько сейчас уносят водка и наркотики. Каждый год население России уменьшается на миллион человек, а число зависимых от алкоголя возрастает. Недаром Солженицын выступил с программой “Сбережение народа”: в мирное время население страны вымирает. Нужно искать выход из тупика.
Уже погибающих людей могут спасти сотрудники благотворительного центра по излечению алкоголизма “Дом надежды на горе”. Он располагается на станции Можайская, деревня Перекюля, д. 16. В Гатчине есть его филиал. 17 июня “Дом надежды на горе” праздновал свое восьмилетие. От гатчинского филиала были Станислав и Рудольф. На день рождения съехались выпускники “Дома надежды на горе” со всей страны. Филиалы существуют уже во многих городах. Здесь называют друг друга только по именам — это общество анонимных алкоголиков.
В апреле 1996 года по благословению Алексия II был открыт приют для бездомных алкоголиков. Это был первый опыт. А потом возникла необходимость создания специализированного реабилитационного центра, способного оказать безвозмездную помощь людям на профессиональном уровне. С этой целью в деревне Перекюля был приобретен участок земли и построен лечебный корпус на средства председателя Совета директоров Международного института по проблемам алкоголизма г-на Луиса Бэнтла. Но спонсоров у “Дома надежды на горе” уже много — целое древо. И оно ширится. Лечение в центре бесплатное. Через 32 дня совершенно спившийся человек может вернуться к нормальной жизни. Курс лечения немедикаментозный. Ежедневные лекции, собеседования, общение под руководством опытных специалистов в атмосфере взаимного доверия приносят благоприятные плоды. Программа называется “12 шагов, и первый шаг самый трудный — признать себя больным и прийти в группу анонимных алкоголиков. Алко- и наркозависимости — это биопсихосоциодуховные заболевания человека, и лечат их, развивая в нем навыки самосознания, самоанализа и саморазвития. Алкоголизм и наркомания — это хронические заболевания, существует программа профилактики срыва. Алкоголики и наркоманы ломают весь уклад своей семьи. С 2000 года регулярно работает и амбулаторная семейная программа для родственников и друзей больных. Одними из первых пациентов “Дома на горе” были известные художники “Митьки” — Дмитрий Шагин и Владимир Шинкарев. Сейчас эти люди непьющие, хотя величают себя “алкоголиками”. Первый директор центра В. И. Трифонов был морским офицером, спился, прошел курс реабилитации в “Доме надежды на горе” и стал его директором. Петербургский художник Рафаил пил запойно много лет, прошел курс “32 дня”, работал в “Доме надежды на горе” от волонтера до ведущего консультанта, ездил в Америку на учебу, уже одиннадцатый год не пьет.
Мне удалось побеседовать со многими выпускниками “Дома на горе”.
Людмила, 58 лет, выглядит на 45, симпатичная, модно одетая: “Было у меня два мужа, оба алкоголики, уже умерли. С третьим начала пить. Жалела себя, что жизнь не сложилась, чувствовала одинокой. Последний год пила каждый день. Опустилась. В 2001 году пришла в └Дом на Горе”. С тех пор не пью. Открываю группы АА в Петербурге, я должна чувствовать, что кому-то нужна”.
Андрей, 32 года, разговорчивый: “Семья у меня была благополучная. Отец — мастер-ювелир, мать — парикмахер. Меня воспитывала в основном бабушка. Родители получили новую квартиру, видимо, решили, что всего достигли, и пустились во все тяжкие. Отца с работы уволили. За три года они пропили все золото и вещи, что покупали раньше. Постоянные пьяные драки. В 14 лет я напился, наутро отец дал мне опохмелиться — стал пить постоянно. Чувствовал себя счастливым, потому что приобрел родителей. Пили мы вместе и сколько хочется, валялись пьяные вповалку, тут же я мог переспать с ровесницей своей матери. К семнадцати годам спился окончательно. Ни дня трезвым, в основном алкоголь, но и травку курил, таблетки пивом запивал. Попытался травку продавать, но кинули, и я отступился. В армию пошел сам, потому что грозила мне тюрьма. Армия немного меня выпрямила, но по возможности я и там пил. Из Мурманска возвращался домой, выпил, конечно, в купе со мной ехал профессор. От него впервые услышал, что больной и зависим от алкоголя. Дома все было пропито, даже моя одежда. Месяц я не пил, а когда выпил, то стал кидаться на людей. Бил со злостью. Избил своего крестного. А потом стал думать, почему я избил человека, который меня любит. Избил соседа, с женой которого я переспал. Бил так, что хотел убить. Потом одумался, продержался два месяца, хотел пойти лечиться, но было не на что. А 9 мая я опять напился. Ночью гулял, у меня отобрали гитару и разбили. Я побежал домой, схватил нож и зарезал этого человека. Полтора месяца просидел в └Крестах”, долго был в коматозном состоянии. Однажды раздавали протестанты Новый завет. Это была первая книга за пять лет, которую я прочитал. Я почувствовал себя свободным. Стал читать церковные книги. На суде меня признали невменяемым, перевели в психлечебницу. Там тоже, случалось, пили, но я все больше стал задумываться о своей жизни: в 14 лет — начал пить, в 17 — спился, в 21 год — в тюрьме. Что видел? Драки, поножовщина, постоянные пьянки, травка, секс с кем попало. От безделья стал ходить в группу анонимных алкоголиков. Там люди рассказывают о себе, а я молчу. Но, ощутив их искренность, открытость, я увидел себя со стороны через чужие судьбы. И тогда я заговорил. Сначала чувствовал себя, будто стою голым на Дворцовой площади. Постоянно стал ощущать свое прошлое скотство. Потом пошел в └Дом надежды на горе”. Помню, выпал первый пышный снег, и гора стала первозданно чистой. Я заплакал, и мне стало легче, почувствовал, как меняется что-то внутри меня. А. А. сказали, что дальше в душе будет еще чище, особенно если будешь молиться. Теперь я уже шестой год не пью. Женился, венчался, двое детей. И друзья у меня не те, что часто пьют и рано умирают”.
А вот судьба не менее трагичная. Нина, 30 лет. Хорошенькая, лицо и плечи в симпатичных веснушках. Рассказывает: “Внешне семья у нас была очень благополучной: отец — капитан корабля, мать — секретарь парткома, потом директор Госкомстата. Они часто отдавали меня бабушке. Никогда не хвалили, за все ругали. В 13 лет меня изнасиловали группой. Я никому об этом не рассказала. Подружилась с девушкой, которая уже отсидела. Видимо, к таким меня тянуло. В 14 лет — первый аборт. Почти ежедневно пьянки. В 15 лет — вытрезвитель и первая дозировка, дружила с неформалами. В 17 лет уже сожжены все вены, страха не было, кололись как придется. Стала общаться с уголовниками, жила в 16 лет с 46-летним за наркотики. Родители два раза в год помещали меня в психлечебницу, а там санитару дашь денег, будет и водка, и доза. В 20 лет я уже не человек — сна нет, галлюцинации, опять лечилась. Ненадолго отошла от прежней жизни, вышла замуж, родился ребенок. А потом сорвалась, два года пила до того, что валялась на улице. Потом стала работать в протестантской церкви, и они направили меня в группу АА, где прошла курс лечения. Уже шесть лет не пью, не колюсь, окончила Институт экономики, социологии, управления, факультет психологии, вышла замуж, родила второго ребенка”.
Я всегда ненавидела алкоголиков, считала: хоть бы сдохли быстрей, сами не живут и окружающих мучают. Как можно не суметь построить свою жизнь, одну-единственную — свою! Меня жизнь била, колотила, я выстояла и горжусь этим. А тут не жизнь бьет, а какая-то водка. Неужели им не справиться?
И вот теперь иду я с праздника анонимных алкоголиков, и совсем другие мысли бродят в голове: “Допустим, это поколение сильно пьющих вымрет, но на смену им поднимается поросль более ужасная, во всевозрастающей пропорции: водка и наркотики всегда были, есть и будут. Нужно менять взгляд на эту проблему.
Я шла с “горы”, навстречу мне поднимался алкоголик, из самых настоящих, которые валяются под кустами. Он поднимался в гору, и голова его была поднята, такое ощущение, что он весь был устремлен вперед. Алкоголик спросил о “Доме надежды на горе”, я ответила: “Вы идете правильно”. И не знаю, как у меня вырвалось: “Иди, дорогой, на горе тебя ждут”. Этот падший человек сделал свой первый шаг на пути к выздоровлению: он признал себя больным и захотел вылечиться. Он шел на “Гору надежды” сам. А другим могли бы помочь родные, ведь болезнь эта затрагивает всю семью.