Опубликовано в журнале Нева, номер 10, 2005
Согласно легенде, Лиссабон основан самим Одиссеем. Из столицы Португалии — некогда могущественной морской державы — в дальние плавания уходили каравеллы Васко да Гама и Бартоломео Диаша… А 1 ноября 1755 года — 250 лет тому назад — Лиссабон стал жертвой землетрясения, разрушившего самую западную европейскую столицу…
Наши земляки, посещавшие Лиссабон, возрожденный после катастрофы, сравнивали его с обеими столицами Российской империи. “Лиссабон имеет сходство с Москвою и другими старинными русскими городами по необыкновенной любви к колокольному звону”, — писал в 1883 году отечественный путешественник К. Скальковский. Тот же автор побывал в торговой части Лиссабона, и снова сравнение с российской столицей: “От площади Праса до Комерсио идут прямые и ровные улицы: Золотая, Серебряная, — пишет Скальковский. — Если у нас (в Санкт-Петербурге. — а. А.) на Гороховой нет гороху, а на Морской — моря, то лиссабонцы более добросовестны. Золотая улица у них сплошь занята лавками ювелиров, Серебряная — лавками серебряных вещей”.
Сравнение не в пользу России; в этих строках проглядывает “низкопоклонство перед Западом”. Но другой русский автор, мореплаватель П. И. Панафидин (1784–1869), отстоял честь отчизны. Он побывал в Лиссабоне в 1807–1808 годах и бродил по тем же местам, что и Скальковский. “Большой город, правильно расположенный; три улицы, параллельные между собой, имеют колоссальные дома в четыре этажа, но чрезвычайно единообразные: это точно огромные казармы под одну крышку, — пишет Павел Иванович. — Эти улицы, выстроенные так правильно после землетрясения, известного в Лиссабоне, выходят на площадь к реке, как в Петербурге Исаакиевская. Строение на площади не кончено, а имело бы хороший вид. На сей площади воздвигнут монумент королю Иосифу (Жозе I. — а. А.): всадник на высоком красивом пьедестале, — но можно ли его сравнивать с гениальным монументом Петра Великого?”
Лиссабон — город древний. Археологи обнаружили здесь фундаменты античных храмов, развалины римских бань, фрагменты древних скульптур. Предположительно, еще 4,5 тысячи лет назад люди селились в районе устья реки Тежу, где стоит современный Лиссабон, а первый город здесь был заложен финикийцами около 1200 года до н. э. Позднее он принадлежал грекам и карфагенянам. Окрестные земли населяли иберийские племена лузитан, откуда пошло древнее название страны — Лузитания.
В 205 году до н. э. город заняли римские легионеры, которые называли его Олисипо, а затем Фелицитас Юлия. В 137 году до н.э. римляне начали строить на холме первые укрепления. С тех пор, кому бы ни принадлежал город, он перестраивался и совершенствовался.
Присутствие древних римлян на рубеже двух эр на португальской земле оставило множество следов. Оно отражено, как утверждают многие историки, даже в названии страны, в котором заложены якобы два латинских слова — “портус” и “кале”, что значит “теплый порт”.
В середине 1950-х годов в Лиссабоне начались археологические раскопки; они велись на улице Саудади и по обе ее стороны. О существовании на этом месте римского театра времен Нерона узнали в 1755 году. Произошло это при трагических обстоятельствах. 1 ноября Лиссабон потрясло страшное землетрясение. Подземные толчки привели к большим оползням; тогда и “проросли” каменные монолиты римского театра. Но лиссабонцам, разумеется, в ту пору было не до них. Об этих памятниках вообще со временем забыли. На месте разрушенных строений возвели новые и надолго “закопали” память о римлянах. Раскопки начались лишь в 1950-х годах. Они дали возможность убедиться, что открытое сооружение — поистине уникальное. На сегодня это самый большой римский театр из обнаруженных на Пиренейском полуострове. Он вмещал около пяти тысяч зрителей.
Крушение Римской империи отразилось и на судьбе Лиссабона. В V веке его заняли пришедшие с севера племена варваров: вестготов, свевов, а в VIII веке большую часть Пиренейского полуострова захватили переправившиеся из Северной Африки мавры. Воинственных завоевателей привлекало удивительно удобное расположение Лиссабона, раскинувшегося на семи холмах северного берега реки Тежу.
Арабское название Лиссабона — Аль-Ашбуни, или Лишбуна, что уже совсем близко к современному названию города, которое по-португальски произносится “Лижбоа”. Арабы завезли на Пиренейский полуостров мастерство расписывания кафельных плиток. Здесь оно привилось, получило широкое распространение и приобрело новые, оригинальные черты. По-португальски изразец — “азулежу”. Слово это арабского происхождения, так же, как и близкое ему по смыслу и этимологии русское слово “лазурь”.
Окончательно португальским город Лиссабон стал только в XII веке, когда король Альфонсо I Энрикес в кровавой битве отвоевал у арабов будущую столицу Португалии. Это произошло в ходе Реконкисты — войны европейских христиан против арабского владычества. Лиссабон был освобожден от арабов-мусульман только в 1147 году (когда в наших летописях впервые упомянута Москва). А в 1179 году папа римский Александр III признал Альфонсо I Энрикеса королем Португалии. В 1255 году король Альфонсо III перевел сюда из Коимбры королевский двор и сделал Лиссабон столицей Португалии, “отложившейся” столетием ранее от Леоно-Кастильского королевства.
В течение нескольких столетий Лиссабон разрастался и богател. В конце XIII века здесь был основан один из старейших в Европе университетов.
Период наибольшего расцвета Португалии относится к эпохе великих географических открытий XV–XVI веков, когда страна превратилась в одну из крупнейших колониальных держав. Лиссабон стал важнейшим в Европе центром морской торговли, искусств и ремесел. Отсюда в XV–XVI веках уходили к берегам далекой Азии и неизведанной Америки корабли Васко да Гамы, Педру Алвариша Кабрала и других знаменитых португальских мореплавателей. В XVII веке город достиг своего расцвета, превратившись в крупный культурный и торговый центр страны. Трудолюбие и талант простого народа, помноженные на богатства, вывезенные португальцами из африканских владений, золото Бразилии превратили Лиссабон эпохи Возрождения в настоящую сокровищницу. К середине XVIII века Лиссабон стал одним из крупнейших городов в Европе (250 тысяч жителей).
Катастрофа 1 ноября 1755 года разделила надвое историю Лиссабона. В этот день его почти полностью разрушило землетрясение. Был праздник — День всех святых. Первый удар нанесла сейсмическая волна. За ней последовал пожар, занявшийся от тысяч свечей, горевших в церквах.
Возникшая в океане гигантская волна смела все прибрежные сооружения, причалы, склады с продовольствием. Подземные толчки, повторявшиеся в течение нескольких дней, разрушили большинство зданий, вызвали многочисленные жертвы. Около 90 % зданий было уничтожено, центр города превратился в гигантский пустырь. Число жертв превысило 10 тысяч человек.
Многие из тех, кто не был раздавлен обломками домов, не сгорел в пламени и не утонул, умерли потом от эпидемий, вызванных стихийным бедствием. Несчастье нанесло невосполнимый ущерб самой западной европейской столице. От Лиссабона остались развалины и пепелища.
(С тех пор минуло 250 лет, но память об ужасной катастрофе жива в народе. В одном из лиссабонских предместий, чудом уцелевшем во время землетрясения, ежегодно, в день бедствия, справляют шумный и веселый праздник чудесного избавления: радуясь спасению прапрадедов, на улицах поют и пляшут праправнуки).
Город превратился в руины, его надо было заново отстраивать и украшать. Подземный удар дал мощный толчок развитию ремесла. И вот в Лиссабоне открылась новая “королевская мануфактура”, производство керамических плиток пошло в гору.
Какой была португальская столица до землетрясения? Об этом тоже рассказали изразцы. А точнее, кафельное панно, чудом уцелевшее после катастрофы. На нем со скрупулезной точностью запечатлен прежний облик города: не только дома, площади и набережные, но даже люди и их одежда. Уникальное панно, хранящееся ныне в Музее изразцов, достигает 40 метров в длину. На нем изображено 16 километров лиссабонского побережья (город, как известно, вытянут вдоль устья реки Тежу). Эта панорама считается крупнейшей в мире.
К реке Тежу от площади Россиу сбегают аккуратные ряды лиссабонского “байти” — “нижнего города”. Эта часть португальской столицы больше всего пострадала от землетрясения 1755 года. Наземные сооружения тех времен не сохранились вообще.
Восстановление Лиссабона возглавил маркиз Помбаль, премьер-министр короля Жозе I. Он приложил немалые усилия, добиваясь восстановления “нижнего города”. Маркиз сам участвовал в разработке архитектурного проекта новой застройки “байти”, руководил строительными работами. Отстроенный заново под руководством деятельного маркиза, центр Лиссабона называют “нижним городом Помбала”, а в 1934 году в городе был установлен памятник маркизу на площади его имени.
Самый примечательный район Лиссабона — Алфама — единственный, уцелевший после землетрясения 1755 года, расположен на южном и восточном склонах холма, где стоит замок святого Георгия. Выстроенный первым королем Португалии, замок святого Георгия считается самым древним сооружением города. Здесь колыбель Лиссабона. Алфама — это настоящий средневековый город с узкими и кривыми улочками, бесконечными подъемами, спусками, лестницами, многочисленными кафе и сувенирными лавочками. Здесь много аккуратных небольших “патио” — внутренних двориков. Каменные стены этого лабиринта хранят следы многовековой истории португальской столицы.
Со стен замка св. Георгия открывается величественная панорама города с колокольней кафедрального собора. Здесь же, на холме, церковь св. Антония. В доме напротив этой церкви в 1195 году родился святой Антоний Падуанский. По вторникам и субботам около церкви св. Винсента можно побродить по “блошиному рынку”, на котором можно увидеть много любопытного.
С крепости хорошо видно устье Тежу с переброшенными через него мостами. Один из них носит имя “25 апреля”, в память даты свержения в 1974 году диктаторского режима Салазара. Характерно, что при постройке он носил имя самого Салазара. Второй назван в честь Васко да Гама и является едва ли не самым длинным в Европе.
Кстати говоря, в Португалии не преследуются деятели фашистского режима и даже сотрудники тайной полиции ПИДЕ. О них как бы забыли. Конечно, здесь никто открыто не говорит, что работал на местное гестапо. На улице Лимоейро можно увидеть бывшую главную тюрьму тайной полиции, где годами сидели узники не только из Португалии, но и из ее африканских колоний. “Лимоейро” стало нарицательным словом, как у нас “Лубянка”.
Рядом с замком св. Георгия множество ресторанчиков и сувенирных лавочек, где толпятся многочисленные группы туристов. Но паломники следуют мимо этого торжища и, продолжая путь, выходят к Дому Младенца Иисуса на площади того же названия. (Если вы окажетесь в Лиссабоне в июне, в традиционные дни “народных святых”, не пропустите красочных ночных гуляний на этой площади: гитары, фадо, жареные сардины и знаменитое португальское вино.)
Дальше на нашем пути будет церковь-пантеон, где похоронены португальские короли. Санта-Энграсиа — шедевр барокко, сочетающегося с элементами классики. Интерьер этой церкви считается верхом того, что было сделано в португальской архитектуре после эпохи “мануэлино” (XVI век).
Средневековые города в чем-то схожи между собой; в этом ряду и Алфама — старинная часть Лиссабона. Поэт русского зарубежья Юрий Иваск написал об этом такие строки:
В Стокгольме и в Лиссабоне,
В Сиене и в Барселоне
Проулки средних веков,
Проулки темно-кривые:
Извилины мозговые
Тончайшие — городов.
Углы — ступеньки прогулок,
И к церкви каждый проулок
Выводит — и в церкви Бог.
Построенная на семи холмах у реки Тежу португальская столица выглядит, если смотреть на город с набережной, как Венеция: по крутым склонам холмов сбегают дома — одни цвета охры, другие нежных, пастельных тонов. Между ними то тут, то там виднеются купола церквей и старинные башни. К западу от замка св. Георгия, у подножия холма, — исторический центр Лиссабона, возрожденного после землетрясения 1755 года.
Многие туристы начинают прогулку по Лиссабону с площади Праса ду Комерсиу (Торговая площадь), которую часто называют ее старинным именем — Дворцовая. Торговая площадь, ограниченная с трех сторон зданиями с аркадами, своей южной стороной выходит к набережной. Раньше площадь называлась Дворцовой — здесь находилась построенная Мануэлем I в начале XVI века королевская резиденция “Дворец на набережной”. Дворец был разрушен землетрясением 1755 года, и сейчас в центре площади — конная статуя короля Жозе I.
Эта прямоугольная площадь считается одной из красивейших в мире благодаря удивительной гармонии ее пропорций. Ее строительство относится ко второй половине XVIII века; оно началось после землетрясения, которое нанесло большой ущерб городу. На северной стороне площади — Триумфальная арка. Весь ансамбль площади выдержан в неоклассическом стиле. Здесь же неподалеку находится мэрия Лиссабона. Пройдя по набережной, мы увидим самый знаменитый из португальских музеев — Музей античного искусства. Размещенный во дворце XVII века, он содержит богатые коллекции картин, скульптур, керамики, изделий из золота и серебра. Особенно следует отметить богатую коллекцию произведений искусств Древнего Востока.
Здесь же, неподалеку, расположены городские причалы. Тысячи лиссабонцев каждый день пересекают Тежу на пароме. Работают они в столице, а вот иметь квартиру в Лиссабоне может не каждый.
Трагедия 1755 года, казалось бы, осталась для Лиссабона в далеком прошлом. Но вот в 1988 году жители столицы стали свидетелями нового бедствия. Это был пожар, уничтоживший 25 августа исторический центр Лиссабона — Шиаду. Масштабы ущерба, нанесенного огнем старинному городу, были велики; помимо огромного материального ущерба, невосполнимые потери понесло культурное и архитектурное достояние самой западной европейской столицы.
Оживленные кварталы Шиаду, пострадавшие в результате пожара, представляли собой гармоничный архитектурный ансамбль, сложившийся в течение последних двухсот лет, а отдельные здания насчитывали более трех веков. С Шиаду связаны имена известных в стране архитекторов и писателей, поэтов и художников.
Поэтому неудивительно, что вскоре после нашествия огненной стихии в Лиссабоне возникло общенациональное движение за возрождение исторического облика города: был начат сбор добровольных пожертвований для этих целей. ЮНЕСКО выделило специальный кредит для восстановления хотя бы части пострадавших памятников португальской архитектуры. Ряд видных архитекторов изъявил готовность участвовать в разработке проектов будущего облика исторической зоны Лиссабона.
Так что снова, как в 1755 году, португальцы отдали много сил, чтобы воссоздать свою столицу. И, надо сказать, им удалось вернуть Лиссабону былую красоту, славу атлантической жемчужины Европы. В 1994 году Лиссабону был присвоен переходящий титул Европейского города культуры. К этому времени были отреставрированы многие замечательные архитектурные и исторические памятники португальской столицы.
Наш маршрут начался и заканчивается у реки Тежу. Национальный дворец Белен на берегу Тежу — официальная резиденция президента республики. В определенные часы здесь можно полюбоваться церемонией смены караула. В старинном манеже дворца находится Музей карет, в котором собраны самые различные виды экипажей XVII–XIX веков. По своему богатству и разнообразию эта коллекция экипажей не знает себе равных. Один из самых богатых музеев Лиссабона — Музей современного португальского искусства, основанный Гульбекяном.
В одном из старинных португальских замков, ставших теперь гостиницами для туристов, можно выпить чашечку кофе за столиком, отделанным изразцами. Залы замка-отеля тоже украшены кафельными панно — так же, как украшены ими фасады и стены многих других зданий в Португалии. Причем не только дворцов или храмов, а и вполне обыденных сооружений: начиная от железнодорожных вокзалов и кончая питьевыми фонтанчиками.
Изразцы — типичная черта португальской архитектуры, как городской, так и сельской. Есть в Лиссабоне и единственный в своем роде музей. Он так и называется: Музей изразцов. За небольшую плату сторож проводит посетителей по залам, где выставлены интереснейшие образцы этого традиционного португальского ремесла, ставшего высоким искусством.
Очень многие плитки голубого, лазурного цвета. Хотя есть немало “азулежу”, окрашенных другими красками. Португальские изразцы это не только и не столько геометрические узоры или растительные орнаменты. Маленькие плитки складываются в огромные панно, изображающие самые различные сюжеты — религиозные, исторические, батальные или чисто бытовые.
Коллекция в Музее изразцов — самая крупная в мире. Она насчитывает свыше миллиона плиток. Однако для обозрения выставлена лишь незначительная их часть. Остальное — в запасниках, в разобранном виде. Одна из лиссабонских газет назвала это собрание “крупнейшей коллекцией мира, заколоченной в ящики”.
Проблема в том, что не хватает места, а по всей видимости — еще и средств. Музей расположен в старом монастыре, в одном из окраинных районов Лиссабона. “Жизненное пространство” его крайне ограниченно. С одной стороны, давит городской сиротский дом, с другой — действующая церковь. Однако есть надежда на то, что в будущем положение улучшится. Удалось выпросить у соседей одно из помещений. Так что часть плиток вскоре будет извлечена из ящиков и выставлена для показа.
Но и сейчас крупнейший в мире Музей изразцов действует в полную силу, он открыт для посетителей в любое время дня и ночи. Этот музей — вся Португалия, ее площади, улицы, здания, парки. Фасады и интерьеры многих домов в Лиссабоне отделаны знаменитыми голубыми плитками (азулежу). Это напоминает о тех далеких временах, когда Португалия находилась под господством арабов (мавров). Именно от мавров португальцы унаследовали искусство изготовления азулежу, которыми стали украшать и христианские храмы.
История российско-португальских связей сравнительно коротка — дипломатические отношения между странами были установлены только в 1778 году. Из-за огромных по тем временам расстояний, плохих дорог и отсутствия непосредственных взаимных интересов одна из стран не испытывала нужды в тесных связях с другой. Тем не менее в 1725 году состоялся первый известный в истории заход в Лиссабон двух русских военных кораблей, а с 21 марта по 4 апреля 1739 года в порту Лиссабона стояло русское торговое судно, доставившее лес, лен, воск и другие товары. В обратный путь были загружены фрукты, вино, оливки, соль.
После 1765 году, а в особенности после подписания в 1787 году “Договора о дружбе, мореплавании и торговле”, заходы русских военных и торговых судов в Лиссабон участились. Португальцы отмечали чистоту кораблей, отменный внешний вид и дисциплину русских матросов.
Интересен исторический эпизод, связанный с пребыванием в Лиссабоне эскадры вице-адмирала Д. Сенявина в 1807–1808 годах. И сейчас на подходах к Лиссабону можно видеть грозный форт Сан-Жульян. Не исключено, что именно под его стенами стояли корабли Сенявина, в том числе и корабль “Рафаил”, на борту которого находился морской офицер П. И. Панафидин. Члены экипажа часто бывали на берегу; в один из дней Павлу Ивановичу довелось созерцать красочную церковную процессию.
Это было 4 июня 1808 года, в день праздника у католиков Тела Христова, — вспоминал Павел Иванович. — Мы, несколько офицеров, приглашены были к одному швейцарцу, женатому на англичанке и принявшему все обычаи жизни англичан. Дом его был в той части города, где происходила процессия сего торжества, между тем длинными параллельными улицами и с балкона сего дома мы могли спокойно видеть всю процессию. Французские войска цепью поставлены были по сим улицам; площади заняты были кавалериею и артиллериею. Из всех окон домов опущены были богатые ковры и разные материи. Словом, все стены облеплены разноцветною пестротою.
День был тихий и ясный. Шествие началось по два человека монахов разных Орденов, которых в Лиссабоне множество. После сего — дворянство в рыцарских одеждах, в шляпах с перьями; за ними шло важнейшее духовенство. Архиепископ Лиссабонский нес в богатом ковчеге Тело Христово под великолепным балдахином. Шествие заключалось генералом Жюно, всеми знатнейшими португальцами и французскими генералами. Музыка, поставленная в разных местах, играла марш. Все солдаты и жители становились на колени во время прохождения сей процессии. При королевском правлении еще было великолепнее. Святой Георгий, как покровитель Португалии, был везен на белой лошади; рыцарская его одежда, — как перья, шпоры, —все было из бриллиантов, и сам принц-регент его поддерживал. Оставляя Лиссабон, Двор взял все бриллианты, и потому Святого Георгия в нынешней процессии не было. Процессия прошла по одной длинной улице…
Русскому мореплавателю уже не довелось видеть ритуальные танцы, которые в течение столетий были неотъемлемой частью церковного празднества. А между тем, по словам К. Скальковского, “танцы (dancas e folias) употреблялись в церковных процессиях, в особенности Corpus Chrosti (Тела Христова. — а. А.), еще в 1264 году; они сохранились в этом виде до начала XIX столетия”.
В русских литературных кругах был большой интерес к духовному наследию далекой Португалии. А. С. Пушкину принадлежат строки, озаглавленные “Из Камоэноса”. Современник Пушкина — Иван Иванович Козлов (1779–1840) — подарил России не только “Венецианскую ночь”, но и “Португальскую песню”. Он также переложил на русский язык ирландский “Вечерний звон”, который со временем совсем “обрусел”. А вот тогдашние лиссабонские звоны в России вряд ли бы прижились.
Слово К. Скальковскому (1883).
…Церквей здесь множество, и каждая непременно имеет коллекцию колоколов, которые не остаются праздными. Но система звонить здесь совсем не наша. Лиссабонские колокола в руках руководящих ими опытных артистов вызванивают самый различный репертуар опер, опереток и даже плясовых мотивов. При мне церковные колокола валяли во всю ивановскую мотивы из “Травиатты: Addio del passato и т.п. Случается, что несут по улице какому-нибудь умирающему Святые Дары, а колокола звонят мотивы Лекока и Оффенбаха; португальцы полагают, вероятно, что под такие звуки и умирать веселее.
Церквей много потому, что церковная служба принадлежит к числу любимых развлечений. Я попал (в Лиссабон. — а. А.) в “месяц Марии”, когда католическая служба отличается вообще пышностью и разнообразием. Но вечерняя церковная служба в аристократической церкви Dos Vartires превзошла даже мои ожидания. Церковь была великолепно освещена газом и убрана живыми цветами, множество барынь в нарядных платьях. Общее впечатление походило скорее на театральную залу в спектакле gala. В придачу орган играл все время оперные и опереточные мотивы.
О причинах, приведших к “обмирщению” церковных мелодий в Португалии, повествует все тот же русский путешественник. “Португальские органисты и церковные композиторы имели успех с конца XVI века. Их было много и в Испании, — пишет К. Скальковский. — Король Дон-Жуан IV собрал все эти музыкальные сочинения — колоссальная библиотека, по большей части остававшаяся в манускриптах. Она сгорела в 1755 году, и с ней почти что все творения португальских композиторов. После катастрофы началось преобладание итальянской музыки в театре и церкви”.
В дореволюционную эпоху россияне часто посещали Париж; реже бывали в Испании и в Португалии: сказывались неудобства путешествия “на перекладных”. Однако в конце XIX века русско-португальские связи получили новый импульс для развития. В 1896 году европейский континент впервые пересек скоростной “Северо-Южный экспресс”, который за 84 часа преодолевал расстояние между Лиссабоном и Санкт-Петербургом. Когда-то на этом поезде путешествовали российские, немецкие и британские аристократы, дипломаты, крупные бизнесмены, а также представители творческой интеллигенции. Однако спустя несколько лет маршрут был отменен в связи с военными действиями.
После 1917 года над Россией опустился “железный занавес”, но, несмотря на это, в Лиссабоне иногда звучала русская речь. Португальскую столицу посещали эмигранты, покинувшие советскую Россию и ставшие “гражданами мира” (“Мы не изгнанники, мы — посланники”). В их числе была и поэтесса С. Ю. Прегель (1894–1972). Софья Юльевна родилась в Одессе; в 1920 году принимала участие в литературных кружках в Крыму. С отступавшей Белой армией она покинула Крым; после долгих мытарств эмигрировала во Францию, а затем в США. Вот строки поэтессы, посвященные Лиссабону:
Чуть прояснился сумрак апельсинный,
И поступь солнца так была легка.
На голове тяжелую корзину
Несла рыбачка. Двигались бока.
Ночные петухи кричали четко,
Пугливо свет по комнате сновал,
Потягивался город и зевал
Под чей-то окрик, хриплый и короткий.
И все стучало, спорило, скрипело.
И в небо поднимался первый дым,
И луч играл на крыше загорелой, —
Так просыпался город пенно-белый,
Сбегающий по склонам голубым.
По Лиссабону хорошо ходить пешком. Легко дышится, много простора и воздуха. Город расположен на холмах. Все улицы вымощены брусчаткой, причем она сознательно положена неровно, чуть-чуть рельефно, чтобы никто не поскользнулся. Лиссабон — город крутых подъёмов, так что здесь приходится бродить по взбирающимся вверх улочкам. Прогулка по холмам центральной части столицы напоминает аттракцион “американские горки” (на Западе, кстати, их зовут “русскими”). Правда, здесь исправно ходят экзотические одновагонные трамваи, и это очень удобно для тех, кто устал и хочет передохнуть.
Когда-то в таком трамвайчике прокатился еще один поэт русского зарубежья — Юрий Иваск, после чего из-под его пера появилось стихотворение “Лиссабонский трамвай”:
До отказа беднотой набитый
Пятый заблудившийся трамвай.
Старые бухгалтеры сердиты,
А фабричный фертом:
— Эй, вставай,
Уступи сеньоре место, малец,
А на ихнем языке — ррапаш1 !
Радуй, пролетарий-португалец,
А придется, и по морде дашь!
В Лиссабоне можно вполне прилично пообедать в ресторане и не очень потратиться. Есть, конечно, в Лиссабоне роскошные рестораны с соответствующими ценами. Они почти все находятся на извилистых живописных улочках Алфамы и Байру-Алту. Но во многих ресторанах вы сможете получить туристический обед по доступной цене. Вам подадут “кальда верде” (зеленый суп-пюре из особой капусты), отварную треску по-португальски, телятину или свинину, моллюсков и на сладкое — пудинг.
Но все это — “витрина”, “зеркало” португальской столицы, с ее космополитической атмосферой. Бродя по старинным улочкам, Юрий Иваск смог заглянуть и в лиссабонское “зазеркалье”, с его тогдашней нищетой. 1967 год — это не только 50-летие диктатуры в “стране Советов”, но и последние годы салазаровского режима. В одном из ресторанов между столиками бродила уличная певица, предлагая послушать в ее исполнении Райоз — португальские “жестокие” романсы, и всего за escudos — три американских цента (по тогдашнему курсу).
Из Чехова что-то: чайка
И тут же злая чахотка…
Застиранные перчатки
И четки, черные четки.
— Хотите, спою я фадош.
— И дешево, за эшкьюдош!
Без голоса, некрасива,
Но все отдай за порывы,
За срывы отдай, за душу,
Душа не грошик-эшкьюдош.
Зачем ты, глупая, воешь,
Ты чайкой взлети на волю!
Главная артерия города — нарядная авенида да Либердади (Свободы). Обсаженная тремя рядами деревьев, она спускается к реке Тежу и заканчивается площадью короля Педру IV. Площадь окружена ресторанами, кафе, театрами и лавками. Байру-Алту — это район, где можно поесть, походить по антикварным магазинчикам, посетить храмы. Простая снаружи церковь св. Роха внутри богато украшена. Особенно красива часовня св. Иоанна Крестителя (Жоао Баптиста).
Винодельческие районы Португалии Доуру, Дао и Алентежу славятся прекрасными сортами белых и красных вин. Но гордость Португалии — порто. На улице Сан-Педро-де-Алкантара в Институте портвейнов туристы могут попробовать настоящее порто. Но наши зарубежные соотечественники отыскивали в Лиссабоне такие уголки, где могли окунуться в атмосферу “всамделишного” города, без “экспортной упаковки”:
В старой части Лиссабона
Мы отправились в таверну,
Чтоб послушать песни fado —
Там поют не для туристов,
А для местных знатоков.
Такими строками начинается стихотворение Татьяны Фесенко “Vinho Verde” (“Зеленое вино”). Смысл названия станет понятным из следующего четверостишия:
Был наш ужин необычным:
Знаменитый суп зеленый,
Пряно пахнущее мясо
И зеленое вино.
Судьбы Португалии и России сближала общая трагедия — иго тоталитаризма, и вполне понятно, что хозяин ресторанчика проникся симпатией к русским изгнанникам, лишившимся родины.
Невысокий португалец,
Уловив слова чужие
И узнав о русской крови,
Нам принес еще бутылку,
Но на этот раз — в подарок.
А потом запели “фадош”
Две певицы в черных платьях
И седеющий певец.
И снова “фадош” — португальский романс, как и в стихотворении Юрия Иваска. Но, в отличие от собрата по перу, Татьяна Фесенко рассказывает своим читателям об истории португальского “фадоша”.
Этот стиль родился в море
Принесли его матросы,
Обойденные судьбою,
Тосковавшие по милой,
По родимом уголке
(Слово fado близко к fatum).
И пошли в народ те песни —
Лиссабон ведь крупный порт.
Звон гитары здесь нежнее,
Чем трагической испанской,
Да и нашей семиструнной —
У нее 12 струн.
Пение “фадош” обострило тоску по родине, и в следующем четверостишии у поэтессы заметны ностальгические мотивы:
Хоть мы слов не понимали,
Но у нас щемило сердце —
Знали тоже мы разлуку
И тоску по дорогом…
“Зеленое вино” было опубликовано в поэтическом сборнике Татьяны Фесенко “Двойное зрение” (Париж, 1987). Это стихотворение завершалось такими строчками:
Засиделись мы в таверне,
Расставаться не хотелось
С полюбившимся нам краем,
Небогатою страной.
А вернувшись в дом уютный,
Мы открыли наш подарок
И наполнило бокалы
Светлоструйное вино.
И запело сердце “фадош”
О прощаньях и потерях,
Хоть была судьба добрее
К нам на склоне наших лет.
Прошли годы, рухнул проржавевший “железный занавес”, и тысячи путешественников-россиян устремились на Запад. И вот уже в путеводителях на русском языке появилась деловая информацию: “Приехав в Лиссабон, вы можете остановиться в недорогой домашней гостинице. Многие из таких семейных гостиниц расположены в центральных районах города. А если вам повезет, такой отель может оказаться и в каком-нибудь старинном историческом особнячке”.
Вот что писал один из российских “пансионеров”, побывавший в Лиссабоне в 2003 году: “Кассирша частного пансионата, в котором я остановился по прибытии в португальскую столицу, очень обрадовалась гостю из России и тут же сообщила, что у нее есть русская песня. При этом она показала текст и ноты └Реве та стогне Днiпр широкий”, подарок туристов с Украины, которых здесь немало”. Впрочем, большой ошибки здесь нет: ведь Киев — “мать городов русских”.
Тот же гость из России подметил общую черту, сближающую русскую и португальскую кухню: “Интересно, что португальцы, как и русские, всё едят с хлебом (разумеется, белым). Очень любят фрукты и овощи, — пишет Анатолий Михайлович Хазанов (академик РАЕН, завотделом Института востоковедения РАН). — Лиссабонцы с гордостью называют себя └салатниками”. Это связано с тем, что, когда наполеоновские войска в 1807 году осадили Лиссабон, жители спасались от голода, выращивая в городе капусту и прочие овощи”.
Португалия — католическая страна, и знакомство с церковными заведениями Лиссабона — неотъемлемая часть программы многих паломников из России. Некоторые из них посещают в Лиссабоне католический университетский колледж. Он был основан президентом Академии португальской культуры доктором Антониу Агустяром. Антониу родился в 1909 году, но в начале следующего тысячелетия, когда ему было уже за 80, еще был полон сил и энергии. Католический колледж — это уникальное заведение. У каждого студента — отдельные апартаменты площадью в 26 кв. м. В колледже прекрасные аудитории, залы, столовая, библиотека на несколько тысяч томов, церковь с органом. В колледже есть архив, где хранятся старинные манускрипты, досье, а также дипломные работы. Лучших студентов приглашают на международные конференции.
Колледж занимается благотворительной деятельностью, при нем есть “комната для малышей”. Родители — рабочие, крестьяне, безработные — отдают детишек на неделю под присмотр, а в субботу забирают домой.
…Летом 2000 года в Санкт-Петербурге побывал необычный поезд: все его пассажиры — сплошь писатели, поэты и философы. Идея “Литературного экспресса Европа-2000” родилась в 1997 году в Германии. Разрабатывая концепцию международного культурного обмена, сотрудники управления по делам науки и культуры Берлинского сената обратились к истории железных дорог Европы, в частности, к событию более чем столетней давности. В 1896 году впервые вышел на линию экспресс “Лиссабон — Санкт-Петербург”. И вот в Берлине решили возродить старую железнодорожную традицию — в новом культурном контексте.
“Литературный экспресс Европа-2000”, стартовавший в июле 2000 года в Лиссабоне, в точности повторил маршрут “Северо-Южного экспресса” и пересек 25 европейских стран. Только остановки он делал гораздо чаще, задерживаясь в разных европейских городах на несколько дней. Его пассажиры, 103 литератора из 43 стран мира, проводили литературные дискуссии, встречи, └круглые столы” и фестивали, встречались со своими коллегами, общались с читателями, что, по замыслу инициаторов проекта, должно было содействовать └более тесному взаимопроникновению различных культур континента” и └интернационализации литературы””.
Читатели могут задать законный вопрос: а почему эта идея родилась где-то в “неметчине”, а не в России? Опять нас обошли, и мы упустили приоритет! Но не следует печалиться: ведь еще в 1922 году по распоряжению Ульянова (Ленина) в ту же “неметчину”, — в город Штеттин (ныне Щецин, Польша) был отправлен “философский пароход” (точнее, целых два), до отказа набитый выдающимися религиозными философами и богословами. Их имена знает весь просвещенный мир, и куда до них нынешним — из “Европы-2000”!
Невозможно проехать по набережной и не остановиться у омываемой волнами Тежу башни Белен (Белем). Это изящное, словно воздушное сооружение воздвигнуто королем Мануэлем I Великолепным в 1515–1520 годах в память о географических открытиях португальских первопроходцев морей и океанов. Это шедевр архитектурного стиля “мануэлино” — национального декоративного стиля, достигшего своего расцвета при короле Мануэле I (1495–1521). Для стиля “мануэлино” характерно сочетание причудливо-натуралистических деталей (изображения корабельных канатов, раковин, кораллов и т. д.) с готическими, мавританскими и даже индийскими мотивами. Башня Белен стала символом для многих известных мореплавателей мира. Когда-то в ней зажигали огонь, служивший маяком для входящих в Лиссабон кораблей.
В 1883 году эту башню осмотрел К. Скальковский. В своих записках он приводит интересные подробности, связанные с историей этого архитектурного памятника.
У самого моря красуется перл португальского зодчества, построенная королем Мануэлем, Великолепным Принцем, четырехугольная многоэтажная башня Белем (Вифлеем) в готическо-арабском стиле с выступающими башенками и балконами, массивная и вместе с тем изящная… Замечательно, что башня, как и весь квартал Белем, не пострадала во время знаменитого землетрясения, когда одних коронных бриллиантов погибло на 32 миллиона рублей.
Чтобы попасть в башню, недавно реставрированную, надо получить позволение в караулке, лежащей около батареи, одной из охраняющих Лиссабон, и пройти через эту батарею. Башня также служила прежде для охраны входа в Таго. Затем она была превращена в государственную тюрьму, и еще в 1830-х годах казематы или, вернее, ямы в подземельях башни были набиты государственными преступниками, содержавшимися на цепях, как дикие звери. Теперь башня превратилась в оптический телеграф для указания национальности судов, идущих с моря.
Время и изменчивое течение реки сделали так, что знаменитая Белемская башня, когда-то высившаяся посреди речного устья, сейчас как бы прижалась к берегу. Эта сравнительно небольшая, чем-то напоминающая церковь постройка. — своего рода дебаркадер, к которому швартовались готовящиеся к плаванию суда, — была последним сооружением на португальской земле, и по ее камням проходили на борт своих кораблей отправлявшиеся в океан моряки. От кнехтов башни отдавались швартовы, и корабли, подхваченные речным течением, выходили сперва в море, а потом — в неизведанные океанские просторы. Здесь, у башни — может быть, потому, что она сравнительно невелика по размерам, облик ее скромен и не претендует на величественность, — вся эпоха великих географических открытий неожиданно открывается нам не привычной помпезно-героической, а чисто человеческой своей стороной.
Дальше по берегу виден бетонный памятник в современном стиле. Это монумент Великих географических открытий (или Памятник Первооткрывателям). Он был сооружен на берегу реки, напротив монастыря св. Иеронима (Жеронимуш) в 1960 году в ознаменование 500-й годовщины со дня смерти принца Генриха Мореплавателя (1394–1460), который сыграл большую роль в организации морских экспедиций Португалии.
Памятник великим открытиям — настоящий победный гимн тем дням, когда слово “португалец” означало принадлежность к великой нации, владевшей без малого половиной мира. Очертаниями памятник напоминает нос каравеллы — именно такие корабли отплывали некогда в океан от Белемской башни. Один из элементов величественного памятника — скульптурная группа: изваянные в камне солдаты, рыцари, священнослужители, матросы и короли — все те, кто так или иначе был причастен к эпопее великих плаваний. Охваченные единым порывом, хотя и преисполненные страха Божия, они мужественно устремляются навстречу ветрам и бурям, следуя за тем, кому так и не довелось собственными глазами увидеть земли, на поиски которых он год за годом направлял все новые экспедиции — за принцем Генрихом Мореплавателем.
Рядом, на плитах набережной выложена карта великих географических открытий, сделанных португальскими мореплавателями. Сам же Энрике (Генрих) дальше Марокко никуда не путешествовал, и при его жизни были организованы всего лишь две экспедиции к западному побережью Африки, во время которых были открыты Азорские острова, острова Зеленого Мыса и побережье нынешней Гвинеи-Биссау.
Жители Лиссабона чтут память своих мужественных предков не только “в камне”. Ежегодно, весной, в португальской столице отмечают один из самых популярных народных праздников — Энтруду. По традиции организуются карнавальные шествия, театрализованные представления. Энтузиасты не только шьют для празднеств маскарадные костюмы и организуют музыкальные ансамбли, но и создают гигантские аллегорические фигуры, нередко пародирующие известных исторических и политических деятелей.
Одной из самых популярных тем, используемых умельцами по карнавальной атрибутике, являются португальские географические открытия, начало которым положили отважные путешествия мореплавателей в XV–XVI веках. Среди героев, гордо шагающих в эти дни по улицам, — и первооткрыватель мыса Доброй Надежды Бартоломеу Диаш, и бесстрашный Васко да Гама, и удачливый Педру Алвариш Кабрал, первый европеец, ступивший на землю Бразилии.
Впрочем, здесь знаменитым мореплавателям воздают честь и “в металле”. Недалеко от Лиссабонского политехнического института (это очень престижное учебное заведение) возвышается бронзовый Магеллан.
А сравнительно недавно свой вклад в культурную жизнь португальской столицы внесли простые “постсоветские” люди. Летом 2004 года в Лиссабоне была поставлена пьеса красноярского священника Виктора Теплицкого “Королевское сердце”. Спектакль появился на сцене местного молодежного самодеятельного театра “Русские подмостки”. Театр объединяет людей — выходцев из стран СНГ.
Сразу за монументом Первооткрывателям — две небольшие гавани, где швартуются местные и гостевые яхты (восточная гавань). Неспешно следуя вдоль берега, мы незаметно удалились от центра города на довольно значительное расстояние. Чтобы вернуться обратно, нам придется потратить не менее двух часов на пешую прогулку, или воспользоваться такси, или сесть на местную электричку.
1 Rapaz — мальчик, парень.