Опубликовано в журнале Нева, номер 9, 2004
Зоя Эзрохи родилась в Ленинграде. Автор четырех поэтических книг и книги прозы. Член СП. Живет в Санкт-Петербурге.
ПРОСТАЯ СВОБОДА ПЕСНЬ КОЧЕВНИКА Я в метро сижу в вагоне, Где закладывает уши, И решаю тут кроссворды, Сочиняю и читаю. Мой сосед - мужчина слева - То и дело засыпает, И тенденцию имеет На меня он навалиться. Я тогда его пихаю, Он всхрапнет и сядет прямо, Он какой-то непутевый И попахивает худо. Вот уж "Горьковская" мимо Промелькнула, где на стенке Гордо реет Буревестник, Черной молнии подобный. У моей соседки справа Локти, сумки и колени, И понять она не хочет, Что она не в "кадиллаке". Едем мимо "Черной речки", Где стоит великий Пушкин, Где однажды за торговлю Я в милицию попала. Вот уж близко, близко, близко "Озерки" мои родные, Ну а я беру и еду До "Проспекта Просвещенья". Там, на станции конечной, Я сажусь, как королева. До чего ж люблю садиться Я на станции конечной! Если много мест свободных, То сидеть неинтересно, Но уж как сидеть приятно, Если нету мест свободных! Вот уж "Невский", вот "Сенная", Вот "Московские ворота". Над моею головою Две пронзительные дамы. И у них такие темы, И у них такие тембры, Что и слушать невозможно, И не слушать невозможно. Мальчик маленький с гармошкой Ходит - милостыню просит. Инвалид в коляске едет С той же целью благородной. Вот реклама про колготки, Про обои, про пельмени. Все хорошее такое, Все отменное такое! Так я еду, еду, еду. Хорошо мне жить на свете. И в душе моей свобода Пышным цветом расцветает. СНЫ Раку - пиво, устрице - лимон… Каждый видит свой кошмарный сон. Ю. Кашин Снится иногда, наверное, Вербе - воскресенье Вербное, Новый год - зеленой елочке, Антрекот - бычку и телочке, Плавунцу - мелиораторы, Богачу - экспроприаторы, Птичке - клетка, рыбке - удочка, Мне - немытая посудочка. F5 На компьютерной клавиатуре Есть такая кнопочка - F5. Помогает мне она в натуре Что угодно в тексте отыскать. Нужное какое-нибудь слово Набрала на узеньком табло, Клавишу нажала - и готово, Вот оно, и мига не прошло. Я ищу какую-нибудь фразу. Затаилась фраза, ни гу-гу. Нажимаю кнопочку, и сразу Фраза - как березка на лугу! Как ее мне часто не хватает! Как она бы скрашивала путь! То и дело кажется - витает Рядом, только руку протянуть. В жизни так же, как в литературе, Многое приходится искать… Где же ты, ну где же ты в натуре, Кнопочка заветная F5? СТАРУХИ Нет, нет, я не такая, как они! И не принадлежу я к их семейке. Не провожу оставшиеся дни Я с ними на общественной скамейке В беседах о болезнях, что почем, О кухне, о чужих семейных тайнах… Неси меня, плыви, мой утлый челн, Мне дела нет до их инстинктов стайных. Мне дела нет до их морщин и вен, Нелепых, неуверенных походок. Небытие, забвение и тлен Не так страшны, как дряблый подбородок. Крепка маразматическая нить Их дружелюбья - будто мы играем, Как будто есть о чем нам говорить, Как будто я любезная сестра им. Они мне все понятнее, увы, Они мне все роднее с каждым годом… Отстаньте, вы ошиблись, я - не вы! Я - просто так, случайно, мимоходом… КУРЕ Ай лав ю, кура! Мой тебе привет! Как жаль, что ты была живой и юной, А вот теперь в тарелку на обед Положена, обижена фортуной. Мне, право, жаль, что вышло так у нас. Жила бы ты, чего-нибудь клевала… Твой скорбный час, мой плотоядный час - Так странно все запуталось, совпало… Сквозь жалость - ем, погрязшая в вине, В грехе, в чревоугодстве оголтелом. Мешает совесть насладиться мне Твоим убитым аппетитным телом. Все кажется - лежу в тарелке я, Имея справа вилку, слева чашку, И на обед пришедшая семья Мою, хрустя, обгладывает ляжку. Но нет! Не я, а кура на столе! Есть все же справедливость на земле! Я никну над обгрызенным скелетом. У нас с тобою разные пути, Так получилось, ты меня прости, Не будем больше говорить об этом. КРУГ Средь гексогена и тротила Я круг незримый очертила, И в этом, собственно, кругу Нет места горю и врагу. Нет места бедам и тревогам, Вот уголок, хранимый Богом, - Прохлада, пальмы и ручей, И свет, и тень, и тишь ночей. Тут хорошо подняться утром И посидеть перед компьютром, И кошек тучные стада Тут шастают туда-сюда. Покой? О нет, он только снится. Слабеет утлая граница. Не сторожит высокий страж. То - не оазис. То - мираж. ЗАМЕНА Отчаявшись хоть что-нибудь узнать, Я знанье заменила кошкой Машей. Она пришла, мурлыча, на кровать - Как самый главный стимул жизни нашей. Отчаявшись хоть что-нибудь понять, Я пониманье заменила словом. Слова "страна", "стихи", "подруга", "мать" Мне помогают жить на всем готовом. Вольно мне спать, забыв об остальном. Отчаявшись хоть с чем-то согласиться, Согласие я заменила сном, Селедкой и халатиком из ситца. * * * Что такое это было? Отчего так много зла? Я и сына погубила, И подругу не спасла, И, наверное, в психушке Или в том же самом ПНИ На казенной на подушке Я свои окончу дни. На матрасе на вонючем И в голодном полусне Вопреки лучам и тучам, Что еще живут во мне. ЛАРЕК На углу Седьмой и Малого Небольшой стоит ларек. В нем моя подружка мается, Словно пойманный зверек. На Седьмой мы жили линии В доме номер сорок два, И знакомы с нею были мы, Говорить начав едва. Я сижу в ларьке на ящике, На ее смотрю житье, Как мелькают, будто ящерки, Руки быстрые ее. Как с пивною открывалкою Управляется она. Очень кажется мне жалкою Жизни краткая длина. У окошка люди стайками, Косяком идет народ. Она "заиньками", "зайками" Покупателей зовет. Ах вы, заиньки, вы, заиньки, Ах, умерьте вашу прыть. Вам давно пора уж баиньки, Дайте нам поговорить. Тяжело работать сутками - Трое дома, трое тут. А закрыть окошко - стуками Покупатели доймут. Справедливостей-красивостей Не ищу уже давно. Глянь-ка, Боже, на Васильевский, В это низкое окно. Погляди на нас попристальней, И спросить Тебя позволь: Неужели мы с Ларисою Недостойны лучших доль? В ШОКЕ Итак, теперь в стихах неужто можно всё - Располагать строку окружностью, квадратом, Длиннее, чем Гомер, короче, чем Басё, И вовсе ни о чем, и выражаться матом? Без точек, запятых, без сердца, без души, Без смысла, наконец, и без таланта даже… Скачи-скачи-строчи-пиши-пиши-спеши К высоким тиражам на чистом эпатаже! Как стайка старичков вцепилась в красный флаг - Им славно было жить: и то нельзя, и это, Воспринят как побег в сторонку полушаг, А два иль три шага - конец родного света, - Я, в пушкинский вцепясь заветный с детства том, В святыню и оплот, - такая ж коммунистка: Я не могу понять, творится что кругом. Исчезла красота, и все так пало низко. Мне Боря говорит, что рамки раздвигать Искусству суждено. Ну что ж, не мрачный замок Поэзия - а сад, свобода, благодать. Давайте раздвигать! Но как совсем без рамок? И андеграунд чужд мне так же, как совпис, - Бездарен и силен, активен, пуст и знатен, Проворен и хитер, как старый ушлый лис, И мимо не пройдет он жареных курятин. Где Батюшков и Мей, Есенин, Блок и Фет? Где Тютчев, Гумилев? Где Хлебников, Крученых? Куда же вы ушли, зачем вас больше нет, Ходящих по цепи больших котов ученых?