Вступительное слово Н. Гранцевой
Опубликовано в журнале Нева, номер 6, 2004
В конце минувшего года в Санкт-Петербурге прошел конкурс молодых поэтов — “Поэтому”. И несмотря на то, что эпоха на дворе вполне прагматическая, конкурс смог собрать несколько сотен авторов, которые вступили в бескорыстные взаимоотношения с Музой. Муки творчества, приведшие к появлению стихов той или иной степени совершенства, взялось оценивать компетентное жюри. В него вошли известные филологи, издатели, журналисты. На финишную прямую вышли несколько десятков счастливчиков-номинантов, произведения которых члены жюри сочли достойными поощрения.
На этом этапе к работе конкурсного жюри подключилась и редакция журнала “Нева”, которая учредила свою премию. На заключительном вечере конкурса, где оглашались имена лауреатов, где звучали стихи увенчанных лаврами авторов и раздавались подарки, мы назвали имена тех поэтов, которые сегодня представлены в нашей подборке. Первая публикация в толстом журнале — разве это не самая желанная награда для начинающего автора?
Редакция журнала “Нева” в числе своих лауреатов назвала Светлану Бодрунову, безусловную фаворитку конкурса. Но ее стихов вы сегодня на страницах журнала не увидите: мы опубликовали ее стихи раньше, в первом номере “Невы”. Мы и открывали этот год специальным тематическим выпуском, который собрал под своей обложкой молодых авторов и поэтому был назван “Петербург двадцатилетних”.
И сегодня мы представляем вам, уважаемые читатели, авторов, большинству из которых едва перевалило за двадцать. Они еще учатся, в том числе и литературному мастерству. Ему-то научиться можно! А вот талант, свежесть чувств, новый взгляд и нестандартное мышление — это есть в стихах наших лауреатов уже сейчас. Мы надеемся, что каждый из них сохранит только ему присущую индивидуальность, будет развивать в себе свое уникальное поэтическое зрение.
Виктория Борщевская училась в Университете культуры и искусств, Евгений Гаер — в Горном институте, Анджело Эвил — в Театральной академии, Александр Воеводский учится на историческом факультете СПбГУ, Татьяна Шемберова — на филологическом, Любовь Ямковая — на экономическом, Вадим Ямпольский — на юридическом. На страницах нашего журнала их объединила поэзия. Поздравляем их с первой публикацией в нашем журнале!
Наталья Гранцева
ЛЮБОВЬ ЯМКОВАЯ * * * Я возле солнечного домика, А с неба васильки и голуби. И жизнь - прозрачная соломинка В стакане темном с кока-колою. Ах, облака, как листья падают, И сосны пахнут апельсинами. И ноутбук-моллюск не радует Своей всемирной паутиною. Смола на бревнах пахнет вечностью. Коровы - веком девятнадцатым. Шиповник с розовыми плечиками Щекою трется об ограду. Я не активна, не загружена. Я, как коньяк, смакую годы. Мобильник мной казнен заслуженно Как посягатель на свободу. * * * Голубь запутался в снеге, А я - запуталась в жизни. Чугунные человеки С собора глядят с укоризной. Гранитные кончики пальцев, Закат на кончике носа, Пусть зубы теряют кальций, Я буду курить папиросы. Каналы работают свалками, Еще чуть-чуть - зеркалами. Жизнь бодренько скачет считалкою, Бессмысленной и печальной. Я чувствую сердцем и кожей Количество метров до края. Как трудно мне быть похожей На тех, кто не ждет трамвая. АНДЖЕЛО ЭВИЛ БАБОЧКИ ЛЕТА невозможным дождем громогласная тень истекла импозантно ввернулась в свое отражение-тело проливаясь ручьем по пространству из то ли стекла то ли камня внезапно ты кожею стать захотела солнце с дикой улыбкою плавилось где-то вдали без пыльцы умирали последние бабочки лета извалявшись как в тесте в сгущенной дорожной пыли были съедены лихо тяжелыми каплями света прижимая тебя как целуя к своей пустоте заполнял ее днями скрещенными с горькой полынью очумелый ботаник отдавший твой смех для утех тех кто раньше украл и твое бесполезное имя и не в силах сдержать свою плоть и сказать "подожду" сделал шаг долгий шаг на кривую полоску-дорогу поклонился тебе как возможному завтра дождю и дождю поклонился как впредь невозможному богу… ПЕЩЕРНЫЙ ЗВЕРЬ за то что нет меня - я есть пещерный зверь своих иллюзий глаза молчат глаза как жесть без языка молю о вкусе кто чертит мелом свою тень хохочет робкий сумасшедший плыви плыви силач колен кузнечик сухонькая нежить кого рожали впопыхах на сон грядущий млею сказку что ниже пояса то пах пропах живой и теплой лаской янтарь не скрыть янтарь - вокруг для сохранения в грядущем случайный свет о чайный друг ты не забыт но ты пропущен… ты не осколок но летишь пытаясь скрыться от погони пустотных мечт лети малыш глядишь к рассвету не догонят… ТАТЬЯНА ШЕМБЕРОВА ДОМОЙ Усталый бармен разливает время По треснутым чужим пустым бокалам… Пустеет бар, и фонари устало Кивают в такт неспешному смятенью И зависти… что в мыслях ночевала К шагам несмелой сонной электрички… Я книгу открываю по привычке На тридцать пятой строчке от начала. Реклама переходных влажных будней На лицах поздних питерских прохожих. Они все удивительно похожи, Когда одеты по погоде… Люди, Натертые на терке урбанизма, Пропущенные через мясорубку… Безлико-разноцветные покупки Хронической болезни - пофигизма… Сморкается простуженный автобус, Выплевывая их на остановках… Запекшиеся пятнышки в кроссовках, Шагами разгоняющие глобус. Раскрытая нечитаная книга Глазницами страниц взирает в небо, Пуская незаметные побеги Усталости… Неповторимость мига Впечатается в кровь, смутив прохожих, - Они не слышат джаз в колесном вое… Я так прошу: ты помоги мне, Боже, Ты помоги… не стать на них похожей… * * * Пустые чашки на столе… Воспоминание о прошлом. Остатки белого суфле… И крошки… Уже беснуется весна Там, за стеклом, в оконной раме, Сложив из плоскости дома, Как оригами… И запах призрачной весны Рассыпан мелко по дороге… И кто-то смотрит наши сны… Должно быть, боги… * * * Забить на нехватку тебя и времени. Залечь на диван… И наушники в уши… Этнический ритм щекочет в темени. Сухо в горле. Еще суше. Я - абонент, недоступный временно, А может, совсем, это как понравится. Во мне напевы шального племени. Асфальт подо мной плавится. А если одежду - вон! И бубнами Звенеть… И грех из себя вытанцовывать. Тогда одни губы, губы, губы и… Может, стоит попробовать?.. АЛЕКСАНДР ВОЕВОДСКИЙ * * * Округлостью груди или бедра К домам приникла туча грозовая. Вот грянет гром, и ветер, завывая, Пригнет деревья, дождь как из ведра По крышам зазвучит, и отзовется Железо, как гитарная струна. И дождь в окно открытое ворвется. Толпой вздыхателей-ветров окружена, Куда-то вдаль прошествует она. До дома добежав, изнемогая, Я высунусь из верхнего окна И крикну: "До свиданья, дорогая!" 4.08.2003 * * * Ах, как весело в Вене бывало, наверно, Всюду музыка, Йозеф, звучала твоя, во дворце и в таверне, Всюду арии пели из опер твоих кавалеры и дамы, А невесты учились играть на клавире этюды и гаммы. Все не так, отвечаешь, я молод еще, никому не известен и беден, От бессонницы худ и от голода бледен. То ли дело в богатых домах, у князей Эстергази, Где досыта едят и танцуют всю ночь до рассвета в экстазе. И в ответ говорю: "Сочиняй, ни о чем не печалься, все к лучшему будет, Позабудь о земном, и Господь о тебе не забудет, Покорятся тебе и богатство, и слава земная, знай живи, как живется, заботы не зная". 19.08.2003 ВИКТОРИЯ БОРЩЕВСКАЯ * * * Все дороги ведут в Рим, Где заждался меня Брут. И из скифских степей, И от галльских огней Все равно в твой Рим приведут. На какой ни взойди холм, Все равно у ног - Колизей. Время зрелищ и битв Даже в слове молитв И в глазах врагов и друзей. Цену хлеба познал мир. Цену света познал Бог. Не найдется цены У Любви да Войны В номиналах страстей и склок. И пройду я опять Рим Как отмеренный мне свет. Там всегда сплетены Дни любви и войны, Мой триумф и моя смерть… * * * За вечную верность разлуки, За руки, Что вряд ли удержат И тело, и душу, За грубую нежность, За теплую стужу - Молюсь, как солдат, Что почувствовал смерть, Которому надо успеть Вернуться из битвы. Молитвы… Слова разлетаются, вьются, роятся… Нам снятся Любимые ангелы, старые вьюги. Дороги. Сугробы. Знаменья. Разлуки… И надо успеть Проснуться и… сбыться, Тем чудом, Которому кто-то придет молиться. ВАДИМ ЯМПОЛЬСКИЙ * * * А что произошло? Я все проспал. Был Мельхиор, я помню, Был Гаспар. Дары. Пустыня. Древней пыли взвесь. Еще звезда, Она светила здесь Младенцу только. И, не глух, но нем, Дремал тревожно город Вифлеем. А что произошло? Я все проспал. Кто был велик, Тот оказался мал. Песчинкой серой, Древней мглою той Я сам бы стал, Но только не звездой. Я не смогу, Сжимая боль в горсти, Такой тропой младенца повести. * * * Парки в доме престарелых Ткут ковры и ширпотреб, Аполлон в одеждах белых И печален, и нелеп. Музы тучные визгливо Обсуждают свойства блюд, А орлы неторопливо Печень хлипкую клюют. Ничего уже не хочет Тело - духа западня. Кровоточит, кровоточит Только память у меня… 15.05-15.07.2003 ЕВГЕНИЙ ГАЕР ЭКЗОТИКА Линяя, плачут небеса, Все - псы, промокшие и злые, Рыщут… "Миллениум" и "колбаса" Сейчас, пожалуй, основная Пища… Нам холодно, и поперек: "Духовщина" и небо - В целом Невинность лапает порок, И черное так близко С белым… Огнем взрываются глаза При виде личного Наркотика, Но есть опасность выйти за Метафоричную экзотику - И не вернуться… УШЛА Диван прогнулся подо мной - Прибавил в весе. Качает занавеску ветер резкий, Кастрированный кот грызет обрезки Колбасы… И волосы Ее на спинках кресел Повисли. А Она - ушла… Оставив ощущения и лифчик.