Опубликовано в журнале Нева, номер 6, 2004
Владимир Львович Британишский родился в 1933 году в Ленинграде. Окончил Ленинградский горный институт в 1956 году. Поэт, переводчик. Автор многих книг стихов, а также книги прозы. Член СП. Живет в Москве.
СКАЗКА ДЛЯ МАРИНЫ Марина любит ласку. Марина просит соску. Послушай, дочка, сказку про тетеньку, про тезку. Жила-была Марина. Не знали, что святая. Жила-была Марина, и вот ее не стало. Когда б она жива была, была б тебе как бабушка!.. Елабуга, Елабуга - заброшенное кладбище! Елабуга, Елабуга - далекий отзвук пушек! Для всех тогда беда была, а смерть была - для лучших. Течет в России Волга, растут сады и парки, но нет в России бога, и нет в России правды. А есть свиные рыла - они самодовольны. Ходила к ним Марина, просилась в судомойки. Ты ни при чем, посуда! Ты вовсе ни при чем!.. Все сволочи - спасутся, их лозунг: переждем! Писатели российские, за пазухой деньга! Живите, не тряситесь вы - умрет она одна! Небесное ей царствие!.. Елабуга, Елабуга - название татарское, негромкое, как жалоба. Не погребальный колокол - булавочный укол. Она не узаконена, нельзя с нее - икон! И сказочки не очень-то положено о ней… Но я - на ушко доченьке, Мариночке моей! Декабрь 1959 * * * Война. И голод. И ликеро-водочный - еще одно чудовище - завод. И вот выходят девушки и вдовы и падают у самых у ворот. А утром вновь исчезнут эти женщины в ограде заводской, как в бездне адской. А муж или жених - в могиле братской, и ведь почти что нe жили еще! Весь день из деревень окрестных возчики (страна моя! Ты вся гормя горишь!) сидят, ругают кляч, груженных бочками, и ждут: огромный будет магарыч! Как будто у ворот самой войны, у входа в преисподние глубины, сидели старики. А их сыны холодной глине вновь возвращены, недаром ведь сотворены из глины. А глина расползалась под ногой, а глина разъезжалась под копытом. И дождь хлестал по сыновьям убитым, и лошади топтались день-деньской. Шли женщины. Мутило их, шатало, и в эту глину падали спьяна… А из ворот все в спину им дышала горячая и горькая война! 1961 * * * Тяжелый паралитик в дряхлом кресле - опора добродетели внучат. И нужен Лазарь, чтоб сказать: "Воскресни!" И если нет больных, врачей не чтят. А нам нужны, Россия, позарез и свист бичей твоих, и звон желез, и узелки на проволке колючей. Чтоб сострадать, провидеть жребий лучший, тот свет, что воссияет вдруг с небес. 1965 * * * Из дремучего леса попавши в Царьград, после тягот большого хожденья любовались славяне на пышный обряд византийского богослуженья. В облаченье богатом служил патриарх, пели певчие, свечи горели… На Руси, на днепровских лесных берегах не бывало такого доселе. И не то чтобы, храм увидавши Христов, новой верой они просвещались, но, своих вспоминая богов и волхвов, застыдились они, засмущались. Здесь, в царьградской Софии, столпы и резьба, столько мрамора и позолоты. Там Перун деревянный, простой, как изба, и такой же топорной работы. И коль верить рассказу, вернувшись назад, так Владимиру-князю сказали: "Или ты нам из Киева сделай Царьград, или нас поминай, князь, как звали". И, услышав их речи, Владимир Святой повелел християнство прияти, как о том Алексей Константиныч Толстой повествует в известном трактате. 1981 * * * Запах вересков тонкомедвяных мне доносит чуть слышную весть: беспотомное племя ятвягов обитало до времени здесь. Это было до времени где-то, до начала движения лет: время, двинувшись, сжило со света те народы, которых уж нет. Были честны, бесхитростны, смелы и не знали ни лести, ни лжи. Знали копья да луки и стрелы из оружья, а также ножи… Я брожу здесь. Лишь пни да коряги, лес, болото - земля да вода… Неужели ж мы - как ятвяги: сгинем, минем, и нет ни следа? 1982-1991 ВОЕННЫЕ ПИСАТЕЛИ Видятся, чудятся, грезятся мне: Батюшков милый - верхом на коне, Лев Николаич Толстой - в Севастополе, Гаршин - на русско-турецкой войне. Лучше б сидели себе по домам и сочиняли рассказ и роман, или элегию, или фантазию, словом, иллюзию, сон и обман. Их ведь не гнал ни приказ, ни указ, их ведь и царь не ссылал на Кавказ. Что ж это, молодость и молодечество: покрасоваться собой напоказ? Что, упоения ищут в бою? Самозабвения в общем строю? Нет. Но писатели - правдоискатели: ищут лишь правду, и правду - свою. Батюшков бедный потом пропадет, бросится Гаршин в бездонный пролет, Лев Николаич уедет в Астапово, но ни один никогда не соврет. Литература - такая игра, где не выигрывают шулера, стало быть, жребий военных писателей - вместе с солдатами спать у костра. 1984 * * * К. В. Чистову Хлебать ли бессолые щи без убоинки? Бежать ли в раскольники или в разбойники? На земли заволжские и зауральские… Живут там по-божески или… по-разински! Бежать от помещика и от приказчика туда, где не сыщут вовеки пропавшего. От барщины барской, от царской рекрутчины… Там светлые воды за темными кручами… Там светлые годы, как в старое времечко… Там сказочный век, а не тот, что теперича. 1985