Публикация Н. Н. Сотникова
Опубликовано в журнале Нева, номер 6, 2004
В годы войны мне пришлось заниматься исключительно кинодокументалистикой. Перед самым уходом на фронт в народное ополчение мы с режиссером П. И. Паллеем завершили киноочерк “Народный учитель” о том, как сельский учитель Савельев вместе со своими учениками создает фольклорный ансамбль, собирает старинные песни, дает вторую жизнь забытым было народным пляскам и хороводам. Сама жизнь завершила за нас этот фильм: учитель уходил на фронт. Проводы его на фронт мы и успели заснять.
После того как я поварился в боевом котле 13-й стрелковой дивизии, той самой, в которой зародилось снайперское движение, я с ходу смог подключиться к работе режиссера С. И. Якушева над фильмом “Снайперы”. Специально отыскивать необходимый материал мне не пришлось — он был, если так можно выразиться, моей повседневностью. Буквально на моих глазах прогремели первые снайперские выстрелы Ф. Смолячкова, А. Говорухина, Н. Остудина и других прославленных снайперов Ленинградского фронта. Съемки велись на переднем крае. Где-то мы прибегали к услугам пиротехников, но в основном это строго документальные кадры, да и сама обстановка создавала суровый и мощный фон для нашей кинокартины. Это было в 1942 году.
Второй фильм, на сей раз созданный в содружестве о режиссером В. М. Соловцевым, — “Прорыв блокады Ленинграда”. Фильм снимался по горячим следам боевых действий. Славно поработали наши кинооператоры! Они навсегда оставили для истории картины прорыва мощных оборонительных линий фашистов на Неве, штурм Шлиссельбурга, красное знамя, поднявшееся над старинным собором в Шлиссельбурге, последние выстрелы Орешка — Шлиссельбургской крепости, пробывшей почти два года во вражеской осаде. А дальше — бои за рабочие поселки, за Синявино и, конечно, соединение и единение двух фронтов — Ленинградского и Волховского.
Вся организаторская работа и монтаж принадлежат Соловцеву, а мне — дикторский текст и участие в планировании съемок, что для сценариста, особенно документалиста, очень важно — именно так порою и пишется сценарий, в действии!
Прежде чем рассказать о третьем фильме, надо сделать небольшое отступление. В 1939 году по моему сценарию режиссером В. Н. Николаи снимался научно-популярный киноочерк “Архитектура Ленинграда”. Особое место в том фильме заняли памятники русской военной славы. И вот теперь эта красота — в осаде, в осаде — и искусство, и природа. Они страдают от врага, но они и борются с врагом, возвышая души наших воинов. И вот мы с режиссером М. М. Клигман показываем Ленинград как “Город русской военной славы”. В какой-то степени этот фильм — вторая, авторская редакция фильма, созданного до войны, но в этой кинокартине немало и нового. Вообще, этот пример поучителен для меня как автора сценария. Он мне доказал, что можно и предыдущую работу включить в боевой сегодняшний день.
Таким образом, за годы Отечественной войны мною сделано четыре киноочерка. А сейчас я работаю над пятым — почти готов сценарий фильма “Природа в осаде”. Мне показалось очень заманчивым заглянуть в творческую лабораторию ленинградских ученых. Как жили они в дни блокады? Не отложили ли в сторону свои научные труды? Не согнули ли их тяготы блокадного быта? Нет, и еще раз нет! Они продолжали пытливо наблюдать все явления природы в тех отчетливых пределах, которые очерчивались границами зоосада, ботанического сада и Института имени академика Комарова. Но, повторяю, сценарий еще в работе, а о незаконченных произведениях говорить преждевременно.
Была и еще одна работа, на первый взгляд неприметная, но необходимая и постоянная. Все эти годы я был редактором выпусков “Ленинградской кинохроники”, писал тексты для дикторов, принимал участие в планировании.
Вся моя работа в кино совмещалась с основной — военного корреспондента в дивизионных газетах — 4-й гвардейской дивизии народного ополчения и 109-й. В этих газетах я опубликовал сотни корреспонденций, статей, очерков, заметок, репортажей. Работая на переднем крае обороны Ленинграда, я еще осенью 1941 года начал выпускать “Окопные тетради”, или, как их называли порою, “Окопные журналы”. Тут все было довольно просто. Прихватив из дома несколько ученических тетрадей, я принес их на передовую и попросил бойцов и командиров записывать в них самое интересное, самое памятное. Записал — передай товарищу. Он твой текст прочтет, от себя добавит, и дальше пойдут гулять по окопам живые, буквально на глазах у читателей рожденные журналы. Все в них было: и общественное, и личное, и боевые эпизоды, и забавные случаи, и просто фронтовые шутки и анекдоты, и советы, и даже стихотворные строчки.
Писал я немного и для красноармейской художественной самодеятельности. Это было на передовой под Пулковом и Лиговом, где мне довелось часто появляться по газетным делам. Одновременно я руководил агитбригадами в 4-й и 13-й стрелковых дивизиях. Вместе о режиссером Морщихиным мы создали ансамбль 42-й армии. Наша главная песня была такая: “Вперед, сорок вторая, в году сорок втором!” Мы с Морщихиным собирали по всему городу ослабевших артистов и ставили их на красноармейский паек. Люди оживали, можно оказать, воскресали из мертвых и безо всякого страха шли на передовую, пополняя наш уже довольно богатый и разнообразный репертуар.
Да, чуть было не упустил из виду еще один свой фильм — “Выстрел”, но он носил сугубо прикладной, военно-учебный характер, в военно-педагогических целях суммировал боевой опыт.
И, разумеется, мне постоянно приходилось руководить низовой печатью и военкоровской учебой, что я всегда делал с большим удовольствием, ведь еще с начала 30-х годов я по рекомендации и совету поэта и литературного педагога А. Крайского вел рабочие кружки и студии.
Сейчас я нахожусь в госпитале. Как вы видите, мне разрешили писать. Хотя не скрою: последствия контузии постоянно дают о себе знать сильными головными болями и общей слабостью. Как только позволит здоровье, возвращусь во фронтовую печать.
4 октября 1944 года
КРАТКОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ СЫНА
Почти 60 лет спустя я готовлю этот отцовский текст дли печати. Бумага поистерлась, некоторые слова разбираю с трудом, но мне помогает то, что я, по счастью, продолжил профессию отца и знаю почти всех его коллег и друзей, пусть не лично, так заочно.
Тяжелейшая контузия обрушилась на отца: взрывная волна подняла его и швырнула на бетонный пол в большом блиндаже под Пулковскими высотами. Его спасла и выходила моя мать, фронтовой хирург. Так они и познакомились. Что ж, в годы войны таких историй не счесть! Я родился уже после войны в Ленинграде, но мог родиться и в Берлине: мои родители продолжали там службу — капитан медицинской службы и старший лейтенант, писатель фронтовой газеты.
Сохранились у меня фотографии: отец, изможденный и голодный, у Пулковских высот; он, смеющийся, воодушевленный, с фронтовым ансамблем 42-й армии; он на госпитальной койке что-то пишет в тетрадку… Может быть, как раз именно этот творческий отчет в Ленинградскую писательскую организацию?.. И, наконец, он на берлинских улицах в обнимку с друзьями — фронтовыми газетчиками, видимо, только что написав на стене рейхстага: “ДОШЕЛ ОТ НЕВЫ ДО ШПРЕЕ. СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ Н. А. СОТНИКОВ”.
Публикация Н. Н. СОТНИКОВА
Очерк печатается в сокращении.