Опубликовано в журнале Нева, номер 5, 2004
“Нонконформизм остается”1 — так называется книга художника Алека Рапопорта. Это первая и пока единственная книга, в которой автором выступает художник-нонконформист. В начале и в середине своего жизненного и творческого пути он жил в ортодоксальном обществе, проповедовавшем одинаковость мышления и уничтожавшем всякое инакомыслие, а также носителей и проповедников этого инакомыслия.
Эта книга о времени, о времени непростом для художника Алека Рапопорта, книга его Бытия. В ней он описывает свой мир, в который, медленно читая, перелистывая страницу за страницей, погружаешься полностью.
Вот святой Михаил приходит в лавру к Савве Преосвященному (“Святой Михаил приходит в лавру Саввы Преосвященного”, 1974). Он еще не вошел, а стоит перед входом в раздумье: “Войти или не входить?” В келье горит свеча, и, может быть, огонь, сияние этой свечи озарит Вселенную, в которой будет жить человек, художник Алек Рапопорт.
Для читающих эту книгу, для знающих его творчество, для знавших его лично эта Вселенная трансформировалась в его живопись, а теперь вот и в книгу.
Она многопланова, потому что в ней речь идет о широком спектре вопросов, которые волновали художника на протяжении всей жизни.
Она многослойна, потому что в ней показано постепенное восхождение человека и художника к вершинам, которые едва видимыми контурами светились перед его внутренним взором и к которым привели его творчество и его судьба.
Она многолика, потому что его творчество, его жизнь, его судьба отразились во многих статьях, работах, высказываниях искусствоведов, художников, его друзей. Фрагменты из некоторых из них в ней приведены.
Поистине эта книга длиною в жизнь. Нет смысла пересказывать ее содержание, да этого и не нужно делать. Как пересказать жизнь человека, тем более художника, полную духовных исканий. Пересказывать не нужно. Но после прочтения хочется возвращаться к ней еще и еще.
Раскрываю книгу на 22-й странице. Небольшая глава “Последние выставки” первой части “Воспоминания”. В ней речь идет о совместной выставке в 1975 году в Москве московских и ленинградских художников-нонконформистов: Богомолова, Леонова, Дышленко, Арефьева, Рапопорта, Овчинникова, Рухина, Рабина. Дочитал до абзаца: “Большим спорщиком был А. Арефьев…” — и возвращаюсь назад к началу на 15-ю страницу к главе “└Барачная школа” из Эрмитажа”. “Памяти Саши Арефьева” — написано на месте эпиграфа, в правом верхнем углу. Мне кажется, что это начало, начало становления художника-нонконформиста Алека Рапопорта. То время совпало с рождением нового художественного явления в изобразительном искусстве Ленинграда, впоследствии получившего название “андеграунд”, представителями которого были Владимир Шагин, Рихард Васми, Шолом Шварц, Валентин Громов и лидер группы Александр Арефьев.
Эмиграция в Америку сначала принесла художнику Алеку Рапопорту разочарование. Он стремился к свободе (“мы мечтали о СВОБОДЕ на Западе, которая пьянила нас издалека”) и получил ее, а получив, он не знал, что с ней делать, ибо “мы не знали, что СВОБОДА выйдет нам боком”. Его искусство оказалось там никому не нужным. И не только искусство его, эмигранта из Советского Союза, но и искусство большинства других художников в этой стране, где, “с одной стороны, каждый третий американец (дизайнер, парикмахер, повар, продавец) считает себя художником. С другой стороны, каждому американцу известно, что настоящее искусство — это бизнес, где речь идет о неприступном круге десятка-другого имен, куда даже Леонардо да Винчи, окажись он сегодня в США, навряд ли смог бы пробиться без тяжелой артиллерии больших денег или связей”.
Свобода была обретена. Но как распорядиться ею? Как найти свое место в этом “свободном” пространстве, при этом оставаясь самим собой? Где же место художника и искусства в этом прагматичном мире? Совпадет ли этот мир с внутренним миром, в котором языком общения с миром внешним является живопись? Что важнее в этом мире — духовность или бездуховность? Бездуховность — это не другая ипостась искусства. Бездуховность — это выход за его пределы. И, может быть, мужество человека и художника заключается в том, что, оказавшись в новых условиях, он смог их принять, терпеливо ожидая момента, когда наступит внутреннее ощущение новой реальности и возможность выразить ее пластически, когда бремя невостребованности переплывшего через океан художника превратится в его благо.
Эмиграция и жизнь в Америке поставили Алека Рапопорта перед выбором. Или заниматься тем, чем занимаются “художники-бизнесмены”, либо заниматься настоящим искусством. Он выбрал второе.
Он выбрал второй путь в ожидании времени, когда сможет сказать: “Я могу позволить себе роскошь для американского художника — быть художником” (“Размышления”).
…Широкие шаги, неожиданные повороты головы, эмоциональные взгляды, резкие жесты и динамичные позы завсегдатаев улиц, игра плоскостей мостовых, витрин и стен (“Три человека на улице Маркет”, 1986; “Латинос на улице Миссии”, 1994) Текучие пластичные образы движутся в присущем только им ритме, создавая звучание жизни.
“Городская (Сан-Франциско. — В. Л.) жизнь, — пишет он в └Размышлениях”, — открыла мне совсем новые источники для творчества… Это — присутствие Тихого океана; театральность и драматичность города, его уникальный интернациональный аромат; необычность обитателей города и их взаимоотношений; мистическое наследие индейского искусства”. Работая в США, Алек Рапопорт подсмотрел и зафиксировал образный ряд тамошней жизни. Мощь линии, рисунка, насыщенность цвета создает рельефные, сильные образы. Контрастность цветовых пятен, отсутствие полутонов придает жесткость, суровость и определенный напряженный смысл картине, а точность в передаче движения позволяет ощутить его динамику.
Раскрываю книгу на 176-й странице и в разделе “Размышления” читаю: “Вначале было Слово (От Иоанна 1:1) (└В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог” — так начинается святое Благовествование от Иоанна. — В. Л.). Затем появились линия и контур, и только потом — цвет. Так развивалось религиозное искусство. Что касается моих работ, то их создание очень близко соответствует этому порядку. Так же как написанное слово несет в себе определенный смысл, а будучи окружено другими словами, приобретает содержание, так и контур — основа смысла живописи, дополненный линиями и цветом, приобретает содержание.
Так же как написанное слово отражает след мысли автора, так и нанесенный контур отражает след мысли художника”.
Вначале было Слово… Искусство Иконы — это ведь форма повествования, повествования о жизни, которая родила икону. В сценах жития, располагаемых в клеймах по периметру иконы, изображаются реальные факты из жизни церковных деятелей в соответствии с канонами, составленными церковными соборами. Возможно, поэтому художник обратился к иконе для отображения своего духовного бытия.
Повествование… Повесть… Это литература, и здесь имеет место другое восприятие. Но ведь нужно видеть не только содержание картины, которое можно описать словами, но вместе с художником пережить цветовое восприятие и ощущение поверхности холста, пережить движение руки по этой поверхности. И Алек Рапопорт, создавая иконописные образы, композиции, переосмысливает их, уходит от канонов иконографии в свое живописное пространство, отражая свое понимание мира. Это не что иное, как откровение, как передача своего восприятия жизни, преломленного через средневековую икону или фреску.
Идеи иудеохристианства, обсуждавшиеся еще в начале прошлого века и раньше, не случайно занимали художника, постоянно думавшего о единых духовных ценностях, о едином начале, независимых от вероисповедания. Именно поиски этой общей истины, общего единства заставили его обратиться к истокам духовности — Ветхому и Новому заветам.
Свои ощущения, полученные от новозаветной “Троицы”, он находит в ветхозаветном Чуде трех ангелов под мамрекийским дубом (“Три мужа у дубравы Мамре”, 1995):
“И явился ему (Аврааму. — В. Л.) Господь из дубравы Мамре, когда он сидел при входе в шатер, во время зноя древнего. Он возвел очи свои и взглянул, и вот ТРИ МУЖА стоят против него…” (Бытие, гл. 18).
А постулаты Иисуса, высказанные им в Нагорной проповеди (Евангелие от Матфея, гл. 5), ассоциируются у художника с заповедями Бога, данными Моисею (Исход, гл. 20).
И эта общая истина является не чем иным, как моралью, этикой, нравственностью, являющимися основой бытия.
Может быть, христианское мироощущение возникло у художника потому, что он родился и вырос в России и воспринял духовность страны, народа, среды, где формировалась его личность. Он русский художник, несмотря на национальность, ибо особенность еврейского народа заключается в способности к ассимиляции, к принятию, к постижению веры, культуры, религии той общности, где они живут. Жить вместе с народом, жить среди народа — эту особенность отметил еще русский писатель В. Розанов в автобиографическом эссе “Русский Нил”.
На 177-й странице (“Размышления”) читаю: “Мою религиозную живопись можно сравнить с молитвой своими собственными словами, а не по молитвеннику”. И этим все сказано. Что здесь добавить?
Перевернута последняя страница книги, книги — автопортрета художника, написанного не красками на холсте, а напечатанного буквами на бумаге, КНИГИ его БЫТИЯ.
Иногда по отношению к чьей-то судьбе, иногда по отношению к себе говорим: “Так сложилась жизнь”. При этом забываем, что складывать ее мы начали еще в детстве, играя в кубики, естественно, не думая, не подозревая, что как-то так складывается и жизнь.
Первый кубик с картинкой творческих исканий — “Воспоминания”.
Второй кубик. На поиски необходимой картинки было затрачено много времени и сил: ГДЕ ЖЕ ИСТИНА? — “Статьи”.
Третья картинка с совсем другим колоритом — “Рассказы”.
Четвертая картинка… Пятый кубик…
Так сложилась эта книга.
ТАК сложилась его ЖИЗНЬ.
Вот он сидит, опустив руки на колени (“Алек Рапопорт на фоне работы └Туристы в Сан-Франциско (Мим)””, фото Джона Мак-Дональда, 1991). Глаза полузакрыты и не видны за стеклами очков. Мне кажется, он разговаривает сам с собой:
— Что же хорошего было у меня в этой жизни? Разочарован ли я в ней? Думаю, нет.
— Был ли я счастлив в ней? Думаю, да.
— Был ли я мудрым в ней? Думаю, да.
— Но “во многой мудрости много печали”. Тогда пусть “печаль моя будет СВЕТЛА”.
И с этим ОН ушел в другой мир.
1 Алек Рапопорт. Нонконформизм остается. СПб.: ДЕАН, 2003. — 240 с.