Опубликовано в журнале Нева, номер 4, 2004
Памяти А. П. Эльяшевича
Оглядываясь назад, я теперь испытываю все чаще два, в общем-то, весьма банальных ощущения. Сколь много сумела вместить наша жизнь — и важнейших, переломных событий, и крутых поворотов истории, и надежд, и горьких разочарований, какой огромной, оказывается, была она, эта наша жизнь. И как быстро, как мгновенно она пролетела!
Обо всем этом я невольно думал, перечитывая книгу Аркадия Эльяшевича “Жар-птица”.
Я хорошо помню Аркадия Павловича еще совсем молодым человеком, носившим армейскую гимнастерку. Это были послевоенные годы, и он тогда вел прозаическую часть литературной студии Дворца пионеров. Я, школьник-старшеклассник, был участником этой студии. Кстати, об этом периоде своей жизни, о причинах, по которым он впоследствии был изгнан из Дворца пионеров (слишком либеральное отношение к сочтенному “идейно порочным” сочинению одного из своих питомцев), А. Эльяшевич рассказывает на страницах “Жар-птицы”.
Роман этот, конечно, не автобиография, но тем не менее в основе его лежит собственная судьба Аркадия Эльяшевича. Да и теми, кто жил в Ленинграде, кто был причастен к литературной жизни города, легко узнаются и многие реалии тогдашней действительности, и прототипы персонажей, ибо некоторые из них, скажем, ректор института Десковский, выписаны очень ярко и выразительно.
Жизнь самого Аркадия Павловича — и соответственно главного героя романа Марка Веснина — вместила многое: и довоенные годы с их индустриализацией, коллективизацией, торгсином, процессами 37 года, и войну с ее небывалыми тяготами, фронт, и послевоенный нелегкий студенческий быт, и “звездные часы”, когда А. П. Эльяшевич (и Марк Веснин тоже) становится известным литературоведом, ярким лектором, неизменным участником разного рода советов, конференций, писательских съездов. Аркадий Павлович всегда был натурой активной, деятельной, обладал общественным темпераментом. Своей литературной и научной работе он отдавался с подлинным увлечением, если не сказать — страстью. Недаром, представляя читателям свой роман, он писал: “И еще эта книга — о людях, отдавших себя полностью, без остатка творчеству, пригвоздивших себя к нему и нашедших в нем свое призвание, свой приговор, свой мучительный крест и свою больше никому не ведомую усладу”.
А. П. Эльяшевич, опять же как и его герой, прошел путь от весьма ортодоксальных установок до поиска собственного, новаторского взгляда на историю советской литературы. Однако трагический парадокс: именно тогда, когда наконец наступило время желанной свободы, выясняется, что его труд, по сути дела, никому не нужен: если раньше его работа ставилась под сомнения по причинам идеологическим, то теперь на первый план выступают пресловутые законы рынка. Издательство, планировавшее издание книги, которой он придавал особое значение, разоряется, терпит крах. И наступает заключительный этап жизни героя романа: доктор наук, профессор, автор многих и многих литературоведческих работ, он теперь пребывает в безвестности и нищете. Самым же мучительным оказывается чувство собственной невостребованности. Что ж, типичная судьба многих и многих интеллигентов в постсоветское время!
Впрочем, сам А. П. Эльяшевич не хотел сдаваться. И все свои силы, все свое время в последние годы он отдает новой работе — роману “Жар-птица”. За свою жизнь он выпустил немало и монографий, и сборников статей, но именно эта книга, вышедшая в издательстве журнала “Нева”, как мне кажется, стала самым любимым его детищем, о ее судьбе он пекся, волновался до самых последних дней своей жизни. В те дни, когда он уже был прикован к постели, я не раз бывал у него дома, мы вспоминали с ним дни молодости, своих товарищей по союзу писателей, но чаще всего мы говорили о рукописи его книги. Он мечтал увидеть ее изданной и искренне радовался, когда я ему привез сигнальный экземпляр романа.
Аркадий Павлович ушел из жизни. Однако книга его уже успела обрести читателей, встать на полки библиотек, она осталась с нами…