Опубликовано в журнале Нева, номер 3, 2004
В 1817 году Мальтийский орден прекратил свою деятельность в России. Однако до наших дней дошли некоторые зримые свидетельства этого периода российской церковной истории. Местом мальтийских рыцарей служил Воронцовский дворец на Садовой улице, при котором итальянский архитектор Джакомо Кваренги (1744–1817) выстроил католическую церковь во имя святого Иоанна Крестителя, так называемую Мальтийскую капеллу.
Еще до завершения постройки церкви резиденция ордена святого Иоанна (конвент) была перенесена в Санкт-Петербург; капитул ордена был размещен во дворце на Садовой улице, построенном Ф. Б. Растрелли в 1749–1757 годах для вице-канцлера, а позднее канцлера Российской империи М. И. Воронцова. В этом дворце заседал Священный совет, орган, посредством которого Павел как великий магистр управлял орденом. Русское влияние в Священном совете было неоспоримо, потому что все ключевые посты в нем занимали подданные императора. Так, например, из 25 человек, включенных в состав Священного совета в период с 20 ноября 1798 года по 16 февраля 1802 года, 16 были русскими подданными. На январь 1801 года в русском главном приорстве состояло 830 кавалеров и командоров, а в русском католическом приорстве — всего 175.
В бывшем Воронцовском дворце располагались два российских приорства: католическое и православное. Поэтому Дж. Кваренги, принявший пост архитектора Мальтийского ордена, в 1798–1800 годах возвел два храма: православную церковь и Мальтийскую капеллу. (Джакомо Кваренги был похоронен на Волковском лютеранском кладбище; в 1967 году его останки перезахоронены на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры.)
На украшение православной церкви кавалеры ордена пожертвовали несколько тысяч рублей, она была освящена на Пасху 1801 года. При освящении православного храма Мальтийского ордена проповедь произнес архимандрит Михаил (Десницкий) (1761–1824, с 1818 года — митрополит Санкт-Петербургский); впоследствии она была напечатана (“Слово на освящение храма греко-российского исповедания в доме капитула Державного ордена святого Иоанна Иерусалимского, говоренное синодальным членом и командором онаго ордена Михаилом, архимандритом Юрьевским, 1801 года, июня 21 дня, в Санкт-Петербурге”. СПб., 1801).
Православная церковь Рождества Иоанна Предтечи выглядела довольно просто. В ее интерьере нашли применение мотивы неогреческого классицизма. Клирос был отделен от церкви двумя легкими колоннами, перекрытыми балками с лепным Распятием над ним. На плафоне и ниже карниза — 15 изображений мальтийского креста.
Что же касается Мальтийской капеллы, то о ней повествует глава российских католиков архиепископ Станислав Богуш Сестренцевич. Его первое сообщение о капелле относится к 12 апреля 1799 года: “Третьего дня император предоставил мне большую капелланию богатого владениями Мальтийского ордена после Литты и лично соизволил во время обеда сообщить мне об этом. Это явится пластырем на сердце для тех, которые выдумали, что базилиане пошатнули ко мне расположение (императора)”. А запись от 4 марта 1800 года отличается большей подробностью.
“Граф Головкин, обер-церемониймейстер, сказал мне, что церковь св. Иоанна скоро будет окончена, чтобы я позаботился о необходимых книгах. Я ответил, что ничего не знаю, что там происходит, несмотря на то, что состою главным капелланом. Он ответил мне с улыбкой, что ключ мне будет вручен тотчас после окончания работы.
Спустя три дня князь Александр Любомирский сказал мне, что де Берни, архиепископу д’Альби, обещано место великого приора этой церкви. Я вполне этому верю, потому что архиепископ этот просил меня посодействовать занятию этой должности, в чем ему тогда отказали, так как уже был великий приор в Мальтийском ордене, а затем я догадался, что Гуссей, который управляет орденом без вышеуказанного обер-церемониймейстера, будучи осведомлен об моем ответе, не доверяя мне, начал действовать в пользу архиепископа.
Чтобы убедиться в этом на деле, я сказал во дворце господину Витри: └Я думаю, что моей обязанностью будет освятить храм св. Иоанна, сообразно с тем, что Его Императорское Величество прикажет. Вы отлично понимаете, что все будет зависеть от этих приказаний””.
В воскресенье 17 июня 1800 года Мальтийская капелла была торжественно освящена архиепископом Могилевским Станиславом Богушем Сестренцевичем. На церемонии присутствовали граф Литта, дюк Сера-Каприола, архиепископ Альбийский Бернис, многие командоры и кавалеры русского главного приорства и все состоящие на службе при капитуле ордена. Потом была отслужена месса, и в заключение прозвучала музыкальная пьеса, сочиненная капельмейстером Мартини, в исполнении итальянских и французских оперных певцов.
Здание Мальтийской церкви святого Иоанна Иерусалимского (католической Мальтийской капеллы) было построено при главном корпусе дворца. Храм примыкал к нему со стороны сада во внутреннем дворе. Здание Мальтийской капеллы по праву считается одним из самых замечательных творений Джакомо Кваренги. Интерьер церкви характеризуется монументальностью и простотой замысла и совершенством пропорций: он представляет собой колонный зал с полуциркульной апсидой и двумя небольшими приделами. Внутренняя отделка — роспись, скульптурная и лепная обработка, облицовка искусственным мрамором — в основном сохранилась до настоящего времени.
Вот как выглядела Мальтийская капелла при императоре Павле I.
“Часовня имеет форму продолговатого четырехугольника; по обе стороны устроены хоры; на хорах справа поставлен хороший орган, перенесенный из прежнего Таврического дворца, — пишет Генрих Реймерс. — Свет проходит через полукруглые окна на хорах и через такое же окно над входными дверями. К задней стенке капеллы, под полусводом, прислонен алтарь с изображением на верхней доске Иоанна Крестителя в пустыне. Свод капеллы расписан en camuyeux al fresco с большим вкусом. Церковная утварь и обе люстры богато вызолочены. Справа от алтаря под балдахином поставлено красное бархатное кресло Его Величества гроссмейстера (Павла I. — а. А.). Над входной дверью капеллы с наружной стороны следующая надпись:
D. O. M.
Divo Ioanni Baptistae sacrum
Paulo I,
St. Ioannis Hierosolimitani
Magno Magistro”.
Спустя несколько дней после освящения Мальтийской капеллы, 23 июня 1800 года, после полудня, во дворце снова собрались все находившиеся в столице командоры и кавалеры ордена. Большой двор был усыпан песком, а в центре были симметрично разложены 9 костров с украшением из гирлянд, предназначенных для сожжения, по обычаю ордена, накануне Иванова дня. Как отмечал в те дни Генрих Реймерс, “до сих пор не объяснено происхождение этого обычая, особенно распространенного в простом народе почти всех христианских государств. В прежнее время на о. Мальта в этот день сжигали простыни больных в госпиталях и потом заменяли их новыми”.
Торжественная церемония началась в 7 часов вечера. Снова слово Генриху Реймерсу.
“Обер-церемониймейстер ордена граф Юрий Александрович Головкин открыл шествие. За ним парами следовали духовные лица, кавалеры, командоры, кавалеры Большого креста и бальи, за ними в орденских мантиях с навешанными на плечо орарями члены орденского совета; а шествие замыкал наместник гроссмейстера ордена. Члены орденского совета несли в руках длинные восковые свечи. Выйдя из главного подъезда дворца, шествие медленно обошло костры три раза и потом разместилось кругом. Члены совета зажгли свои свечи у огня, поднесенного им служителями, и ими потом зажгли костры. Намазанные нефтью и скипидаром и наполненные внутри горючими веществами, костры быстро вспыхнули ярким пламенем. Клубы дыма живописно поднялись и вились в воздухе, представляя красивый вид при ясном вечере. По сторонам двора за рогатками стояли сотни зрителей, и все балконы и окна дворца и флигелей были полны ими; на улице за железной решеткой да на галерее Гостиного двора толпились тысячи народа. Все вместе представляло любопытную картину.
На другой день, 24 числа 1800 г., в день святого покровителя ордена — св. Иоанна Крестителя, все кавалеры снова собрались во дворце в своей парадной форме, в камзолах, опоясанных красными шарфами и в орденских мантиях. Как в православной церкви дворца, так и в католической капелле отслужена была литургия и затем молебен. После службы в зале дворца дан был от гроссмейстера обед всем кавалерам, за столом играла музыка”.
В первые годы царствования Александра I в церкви святого Иоанна совершались торжественные богослужения для переселившихся в Петербург кавалеров Мальтийского ордена. 25 декабря 1802 года Александр I издал указ о преобразовании императорского Пажеского корпуса — из придворной школы в военно-учебное заведение. И самое тому было время: впереди занималось зарево европейских баталий с Наполеоном, в дыму и пламени вставали Аустерлиц и Бородино…
А в 1810 году Пажеский корпус был размещен в Воронцовском дворце, Мальтийская церковь при этом была сохранена как католическая. Она была открыта для посещения относительно узкого круга лиц — сотрудников посольств и миссий, исповедовавших католичество, дипломатов, сановников, членов императорской фамилии.
Александр I отказался после смерти Павла I принять титул великого магистра ордена, а пажи считали себя наследниками мальтийских рыцарей и следовали их заветам: “Ты будешь любить страну, в которой родился. Ты не отступишь перед ее врагами. Ты не будешь лгать и останешься верен данному слову…” Кадетская братия из поколения в поколение передавала молву о пажах. О героях Отечественной войны 1812 года Дохтурове и Паскевиче, о Гурко, отличившемся в войне с турками на Балканах, о директоре императорской Публичной библиотеки Шильдере, о поэте Баратынском, который был исключен из Пажеского корпуса в 1816 году “за негодное поведение”.
Но проделки молодого повесы давно забыты, а в историю русской поэзии вошли строки Евгения Баратынского, обращенные когда-то к товарищам:
Надейтесь, юноши
кипящие!
Летите: крылья вам даны:
Для вас и замыслы
блестящие,
И сердца пламенные сны!
Католическая капелла была своего рода семейной, домашней для кавалеров Мальтийского ордена. Однако в 1817 году было высочайше объявлено, что “после смерти Командоров Ордена Святого Иоанна Иерусалимского наследники их не наследуют звания Командоров Ордена и не носят знаков Ордена, по тому уважению, что Орден в Российской Империи более не существует”.
Богослужения в Мальтийской церкви совершались на латинском и французском языках. Но иногда здесь звучала и немецкая речь. В одной из книг, посвященных жизни и деятельности императора Александра I, сообщается о приезде в Россию в 1819 и 1820 годах двух известных баварских проповедников — Линдля и Госнера: “…один говорил в Мальтийской церкви Пажеского корпуса, другой — в особом помещении на Большой Морской… Их речи пользовались успехом у всевозможных вздыхателей в поисках истины”.
На одном из таких богослужений побывал и известный литератор Н. И. Греч. “Однажды (в 1822 г.) пошел я из любопытства в Мальтийскую католическую церковь на проповедь славившегося тогда пастора Линдля”, — вспоминал Николай Иванович. Тогдашняя атмосфера не благоприятствовала пастырской деятельности зарубежных проповедников, в чем могли убедиться и гости из Баварии: “Вскоре Линдля любезно выпроводили в Одессу, а Госнера (в 1824 г.) отправили за границу за его книгу: └Geist des Lebens””.
В 1852 году в Мальтийской капелле был похоронен герцог Максимилиан Лейхтенбергский — зять императора Николая I. Ф. И. Тютчев в письме к своей жене сообщал “о смерти герцога Лейхтенбергского, скончавшегося в понедельник, 20 октября, в 2 часа утра”. “Я знал этого бедного герцога пятилетним ребенком, по приезде моем в Мюнхен в 1822 году, — пишет русский поэт. — Похороны состоятся завтра в Мальтийской церкви, где тело будет погребено. Сердце же должно быть послано в Мюнхен, где будет храниться в часовне Лейхтенбергских, рядом с сердцем его отца”.
Перу Тютчева принадлежит описание праздничного богослужения в Мальтийской капелле. Он присутствовал в католическом храме весной 1858 года, в один из дней мая — “месяца Марии”.
“Это было нечто очень полное и характеристичное в своем роде. Там присутствовала вся избранная французская колония с М-те Вольнис во главе — все очень сосредоточенные. Явился аббат Лубенский, который сначала преклонил колена, как все мы, вне перил, — затем с страдающим и страстным видом, своим разбитым голосом произнес экспромтом и с трудом, но искренно несколько прочувствованных слов, относящихся к данному случаю; затем мы перешли в боковую часовню, где слушали очень приятные песнопения в честь Девы Марии и тихого месяца мая. Многие из присутствовавших пели также и повторяли хором этот нежный припев, который я запомнил: └Это твой месяц, Мария, тихий месяц цветов. Все вместе было приятно и действовало необыкновенно ласкающим образом””.
18 марта 1902 года были утверждены знаки Пажеского корпуса. Имевшие форму мальтийских крестов, они обозначали не историческое, но территориальное преемство. По случаю юбилея Пажескому корпусу было также пожаловано красное знамя с мальтийскими крестами в углах.
В начале XX века в Мальтийской капелле проповеди и богослужения стали совершаться также и на русском языке. Церковь к этому времени была открыта и для польской колонии, перед революцией ее настоятелем был ксендз Сигизмунд Лозиньский, а капелланами — профессор Римско-католической духовной академии Станислав Тржецяк и каноник Валериан Плескевич.
В “Поэме без героя” Анна Ахматова вспоминала 1913 год:
Горы пармских фиалок в апреле —
И свиданье в Мальтийской капелле…
Здесь бывали видные деятели искусства; они писали про Мальтийскую капеллу, “величественную и торжественную” (И. Грабарь), “отличавшуюся красотой и роскошью” (А. Бенуа). В своих воспоминаниях А. Бенуа уделяет большое внимание описанию процессий Страстной недели, проводившихся в Мальтийской капелле. “Особенной красотой и благородной роскошью отличалась внутренность этой католической церкви, пленявшая гармонией своих пропорций и своих красок, в которых преобладал густой оранжевый тон, — пишет знаменитый художник и искусствовед. — Наша семья имела обыкновение именно эту церковь посещать во время Страстной недели; службы, совершавшиеся там, были сопровождаемы превосходным хоровым пением, в котором, как говорили, участвовали и многие артисты итальянской оперы. Помянутая же процессия протягивалась через всю церковь, вслед за священником, шествовавшим со Святыми дарами от главного алтаря к боковой капелле, где была устроена особая декорация, представлявшая Гроб Господень”.
Для Александра Бенуа эта капелла была почти семейной. Вот что он пишет о своих родителях: “Через неделю папа сделал предложение (маме. — а. А.), а через несколько месяцев — 15 сентября 1848 года — произошло бракосочетание в прекрасной церкви Пажеского корпуса, находившейся в той же группе зданий, в которой помещалась и казенная квартира деда”.
Как известно, до 1917 года в России было запрещено католическое богослужение восточного обряда, и русские католики могли молиться только скрытно. Временное правительство, придя к власти, провозгласило свободу совести, вероисповедания и культа. В мае 1917 года в Петроград съехались все русские священники-католики, и митрополит Андрей Шептицкий собрал их под своим председательством на первый русский собор. 28 мая, в воскресенье “всех святых”, в Мальтийской капелле было совершено торжественное богослужение, после чего в помещении католической школы святой Екатерины было открыто заседание. На соборе присутствовали отцы Зерчанинов, Колпинский, Верховский, Дейбнер, Федоров, Сусалев, Абрикосов. Кроме того, были приглашены латинские епископы Цепляк, Ропп, Лозинский и несколько прелатов и ксендзов латинского клира.
Собрание было обставлено весьма торжественно. Все участники собора были в парадных одеяниях. В часовне были выставлены Святые дары. Отец Колпинский прочел по-русски и по-латински акт установления в России экзархата. Своим представителем на всю Россию, за исключением Украины и Белоруссии, митрополит Андрей Шептицкий назначил протопресвитера о. Леонида Федорова с титулом экзарха (1 марта 1921 года папа римский Бенедикт XV утвердил о. Леонида Федорова в качестве экзарха).
1917 год был последним в истории Пажеского корпуса. После октябрьского переворота здание церкви святого Иоанна Иерусалимского, как и бывший Воронцовский дворец, заняли организации партии левых эсеров. После ареста руководителей левых эсеров в Москве 6–7 июля 1918 года отряды Петроградской ЧК и части Красной армии 8 июля 1918 года захватили Воронцовский дворец и церковь святого Иоанна. Вскоре после этого здесь были размещены курсы комсостава рабоче-крестьянской Красной армии, а позже — Ленинградское пехотное училище.
В 1927 году в капелле был открыт “антирелигиозный” музей, административно подчиненный управлению Исаакиевского собора. Затем пехотная школа имени тов. Склянского превратила Мальтийскую капеллу в клуб, оснастив в середине 1930-х годов кинобудкой и сценой. Иконы и церковная утварь были изъяты из церкви, часть их была передана в музеи Петрограда и Москвы, а часть погибла. В храме был небольшой двухмануальный орган фирмы “Валькер”. В 1930-е годы его перенесли в тогдашний Малый оперный театр и установили в ложе верхнего яруса, где он почти полностью разрушился.
В середине 1950-х годов в бывшем Воронцовском дворце разместилось Суворовское училище (Суворовские военные училища создавались по типу кадетских корпусов старой России, и суворовцы между собой, вопреки политотдельским запретам, всегда называли себя кадетами). Бывшая Мальтийская капелла была переоборудована под клуб.
В бывшей дворцовой церкви, ставшей библиотекой, за кумачовыми лозунгами скрывались мраморные скрижали с именами выпускников Пажеского корпуса, павших за веру, царя и отечество. Там, где рыцари преклоняли колени перед алтарным образом святого Иоанна Предтечи, стали грызть гранит военной науки курсанты-суворовцы. И уже мало кто помнил, что еще в феврале 1799 года А. В. Суворов был пожалован командорской степенью Мальтийского ордена…
Годы запустения сказались на сохранности Мальтийской капеллы, уникальные интерьеры грозили исчезнуть навсегда. В 1987 году при активном давлении УГИОП Министерство обороны выделило необходимые средства, и началось спасение разрушавшегося здания. Проект составил архитектор С. В. Самусенко. На первом этапе ремонтные работы выполняло УНР КЭУ под руководством подполковника В. Н. Павлова. Продолжил реставрацию “Ремстройкомплекс” — преемник УНР — под руководством С. Т. Барсукбаева.
С 1987 года начало формироваться собрание экспонатов для музея Пажеского корпуса. В нем были собраны документы, фотографии, книги, воспоминания, личные вещи бывших выпускников корпуса. Открытие музея состоялось 25 декабря 1992 года. Памятные мероприятия начались молебном в Александро-Невской лавре. На торжественном построении в стенах Суворовского училища выступил бывший паж (89 лет) — житель Петродворца Михаил Иванович Вальберг.
Осенью 1998 года реставрация Мальтийской капеллы наконец завершилась. Работы были выполнены на деньги городского бюджета, выделенные Комитетом по охране памятников. 19 октября 1998 года Мальтийская капелла открылась во всем своем великолепии. Первыми под своды храма вошли: последний из здравствовавших пажей 95-летний Михаил Вальберг, академик Д. С. Лихачев и потомок русских эмигрантов барон Эдуард фон Фальц-Фейн (гражданин Лихтенштейна). Барон передал уникальные экспонаты для музея пажеских и кадетских корпусов России.
В 2002 году в Санкт-Петербурге был проведен очередной музыкальный фестиваль Earlmusik. Его специфика в том, что произведения XVIII века исполняются максимально приближенно к стилю эпохи, зачастую на старинных инструментах. Один из концертов фестиваля прошел в Мальтийской капелле. Эти фестивали проводит Марк де Мони — англичанин, уже много лет живущий в Санкт-Петербурге. Марк из старинного рода чуть ли не с тысячелетней историей. В Англии у него замок. Его предки по материнской линии пришли в Англию с Вильгельмом Завоевателем в XI веке, по этой линии история прослеживается более чем за 700 лет; примерно тогда же был построен родовой замок. Со стороны отца — корни французские. Один из предков Марка де Мони побывал в России, когда рыцарей Мальтийского ордена приютил Павел I. А дед Марка был премьер-министром Мальты, когда она была колонией Англии. Через материнскую линию род Марка связан с Энгельгардтами, которые владели домом на Невском проспекте, где ныне размещается Малый зал филармонии…
Ныне в отреставрированной капелле размещена музейная экспозиция. Однако доступ к ней ограничен, поскольку Суворовское училище — заведение закрытого типа. Но можно надеяться, что в ближайшем будущем возрожденная капелла шире распахнет двери для всех желающих познакомиться с историей Мальтийского ордена.