Опубликовано в журнале Нева, номер 10, 2004
ДНЕВНИК Пишу… Терзаю мозга силу. В дневник забрался, как в могилу. Всё, всё туда - мыслишки, жесты, улыбки сердца и протесты! Зачем, скажи? Ведь не от скуки приемлешь ты словесны муки. О, графоман! О, писчий хроник! До срока сам себя хоронишь. Иль закавыку на тропе оставить хочешь по себе? …Да хоть ты посиней от крика, - не вспомнят! Вот в чем закавыка. ТЮРЬМА Сижу за решеткой… А. С. Пушкин Решетки, запоры, параши и нары, - они существуют, все эти кошмары. Не где-то в "Крестах", а в моей комнатушке, в сознании, в каждой его завитушке. Вот стук раздается, и дверь - нараспашку: приносят насущные хлебец и кашку. Вот вялый охранник, сжимая берданку, выводит за двери меня - на свиданку. Потом, покивав головой на иконку, смиренно ложусь я на плоскую шконку. И далее - в сны уплываю благие, где прячутся лики… Порой - дорогие. Тюрьма иллюзорна, и все же - досталась. И звать ее, ежели ласково, - Старость. НА ЛЬДИНЕ Очнулся на Ладоге… Лед делился, треща подо мною! Короче - попал в переплет… Но… крякнул рюкзак за спиною. Я горло ему размотал, достал непочатую флягу. И вдруг… неуступчивым стал, почуяв задор и отвагу. Я вспомнил родительский дом, родимый Васильевский остров… Потом, с превеликим трудом, куснул запеканочки постной. Потом на одышливый лед упали ступеньки… на небо! И ангел, то бишь - вертолет, раба оприходовал - Глеба. * * * Забредаю в извилины парка, предлагаю деревьям печаль. Но они от такого подарка не спеша разбегаются вдаль. Уношу от гнилого жилища заскорузлое тело свое, чтобы oное сделалось чище, как листву, поменяло белье. Парк еще голотел, не разбужен, без вернувшихся птиц - безголос… Но… смятенному сердцу он нужен, чтобы новой беды не стряслось. ПОВЕЯЛО… "Повеяло весной!" - испытанная фраза, затрепанная, а сулит восторг! Вот произнес ее - и сразу с зимою перемирие расторг. Повеяло весной, а за окном - морозец: ночной, игрушечный, типичный останец, и не мороз, а форменный уродец, и где-то днем - придет ему конец. Повеяло весной… Проникли в душу слезы, и воздух приобрел чудесный аромат… И холодом набухшие березы, беременные зеленью, стоят! ОСЛУШНИК Незаживающая рана - душа погибшая моя. Борис Савинков Бунтарь или ваятель славы, блюститель чести - честолюб? Для разрушителя Державы - был слишком хрупок, но - не глуп. Писал стихи, чеканил прозу, боготворил разбойный век: святых пожарищ дымный воздух и фонари пустых аптек. Затем, молившийся крамоле, он схвачен был… во время сна. Потом - из пыточной неволи - шагнул на камни… из окна. ОТБЛЕСК ПЛАМЕНИ "Иных уж нет, а те - далече…" - шептал на сон грядущий я. И вдруг явился человечек, как будто - из небытия. Его лицо напоминало какой-то прошлого зигзаг, но было прошлого столь мало на том лице, что я напряг извивы памяти предельно! Потом сказал себе: постой! Однажды… в юности… в котельной… стишки… дружки… стакан пустой! А ведь, ей-богу, - что-то было в его лице… Какой-то след. Но… без иронии и пыла, без пробы тех котельных лет. СВОЯ ИГРА Отшельником в огромном городе жить - в твердокаменной норе, имея душеньку негордую, как дно дырявое в ведре… Читать, зевая, чьи-то мысельки, рассматривать телевождя, вести себя как горе-висельник, опять сорвавшийся с гвоздя. Жить отщепенцем, то есть - заживо похоронив себя в миру… А ведь в природе все налажено, чтоб доиграть свою игру. * * * За дымкой лет, как за туманом (воображения игра?), - я слышу голос безымянный со дна кирпичного двора. Во дни блокады убиенный, как пух, вознесшийся к ветрам, тот голос в детстве довоенном меня тревожил по утрам. И вот, как бы со дна колодца, не из могилы - из вчера опять тот голос в душу льется, а значит, мне вставать пора. ТАИНСТВО Дорога все отвесней - стекает вниз, как клей… А жить - все интересней и даже - веселей! По сторонам дороги - событий кутерьма: земные черти, боги, растратчики ума. И в каждом - уйма пыла! Хоть от начала дней односторонним было движение на ней. Туда, туда - отлого вниз, в таинство, во тьму… И все ж мила дорога сердечку моему! ОДНОНОГАЯ ГОЛУБКА Лютой жизни мясорубка, круговерть и канитель! Одноногая голубка опустилась на панель. На краю панели - корка, а над коркой - голубок. Охраняет корку зорко. А голубка - скок-поскок! Голубок задрал головку, принял позу… А затем стало вдруг ему… неловко. Да и нам, смотрящим, - всем. ЧУДЕСА Еще случаются по будням чудеса. Нежданно вспыхнут лаской встречные глаза. А то в трамвае, где эмоций перебор, нарвешься мельком на душевный разговор. Вчера стоял у перехода на углу, внезапно в сердце ощутив укол, иглу! Но кто-то взял меня в тот миг под локоток. И враз помог перемахнуть - через поток. Боль отпустила… Я воспрял, повеселел. Я снова сделался, как прежде, прыток, смел! Эмоций всяческих сполна хватало мне. И лишь в кармане… не хватало портмоне… ОПЕЧАТКА Вошла, огляделась и в кресло упала. Бросалась словами сплеча - как попало! Схватила стакан - холостяцкий, граненый - и влаги глотнула - прозрачной, ядреной. Потом протянула ко мне свои лапки. Цветок шевельнулся на вздыбленной шляпке. И томик стихов, где нашла опечатку, швырнула в меня, словно вызов-перчатку! …А я и не знал, что иные словечки зверька извлекают из кроткой овечки. НЕЛАДЫ Огонек играет в кровушке, пар идет - от бороды! А в душе, то бишь - в головушке, отмечаю… нелады. Тело - что? Мешочек кожаный. Относил, и с плеч долой! А душа - как бы скукожилась… Воля сникла - к доле злой. И потрескивают косточки, и на сердце - неуют. …Нелады - они таковские: не прогонишь - заклюют. * * * Не топят… Батареи холодны. А вот нервишки - те - раскалены! Весна пришла, однако - толку нет: метель - весенний заметает след. Вернулась стужа… Мы подружим с ней. Без веры в Бога - все же холодней. Озноб души - ни чаем, ни вином не устранить… Вот разве… вечным сном.