Опубликовано в журнале Нева, номер 1, 2004
Элизабет Джордж. Школа ужасов. Перевод Л. Сумм. — СПб.: Иностранка, 2002. Серия “Лекарство от скуки”
“Итак, перед нами очередной детективный роман Элизабет Джордж, обратившей на себя внимание ценителей жанра еще своим первым романом └Великое избавление”…” Постараемся съехать с накатанной колеи построения рецензий такого рода и даже не заикнемся о том, крепнет или деградирует дарование писательницы, окрещенной с легкой руки газетных критиков-рецензентов “новой Агатой Кристи”. Насколько легитимен подобный титул, мы тоже говорить не будем, тем паче что присваивается он любому автору женского пола, пишущему в детективном жанре.
Нет, постараемся избежать штампов и расскажем о том гармоничном сочетании жанров детектива и женского романа, которое представляет собой “Школа ужасов”. Набросаем сначала схему этого достойного романа…
Итак, закрытое английское воспитательное учреждение для мальчиков — типичное место действия для современного романа, любимое авторами, во-первых, за возможность собрать всех героев книги на одном маленьком клочке реальности, а во-вторых, за то, что герои, скученные в этом тесном пространстве, исключительно удобны для отработки на них основ психоанализа… Разумеется, убийство. Разумеется, зверское: обнаженный труп школьника со следами пыток на теле найден на заброшенном сельском кладбище. И, конечно, выезжающие на место преступления сыщики Скотланд-Ярда, подобранные, как и положено хорошему детективу “про сыщиков”, по контрасту. Он — прекрасный душой и телом инспектор Линли, лорд Ашертон, непонятно почему вставший на стезю борьбы с пороком, она — маленькая страшненькая женщина-кокни, “одетая во что-то коричневое и пушистое, напоминающее старенький коврик”. Школьные секреты и тайны: гомосексуализм одного из преподавателей, секретный школьный клуб, беременность одной из учениц… Поимка преступника. Все это — под английским флером: пейзажи, словно сошедшие с веджвудского фарфора, лордиссимо аристократичные персонажи, изъясняющиеся исключительно цитатами из английской поэзии…
Именно в таком настроении я начинала читать этот роман.
“Что ж, — думала я, — стандартная композиция коммерчески успешного детектива на └английскую” тему. Ничего примечательного…”
Но, дочитав до середины, я поняла, что оценивать “Школу ужасов” по такой шкале будет нечестно.
Нечестно по отношению к произведению, где напряжение читательского ожидания создается не только детективной интригой, но и сложным и противоречивым переплетением страхов и чаяний персонажей, переплетением, которое невозможно распутать, как в случае со многими другими романами, под триумфальный вой фанфар развязки. И невозможно это потому, что сама проблема, растущая из коренного “нестроения” жизни и детских комплексов, не имеет решения. Как мальчишке принять то, что его презирает отец? Как подростку выбрать между верностью товарищам и врожденной порядочностью? Как женщине, тщетно мечтающей о ребенке, найти покой и умиротворение в семье? Как в мире, где ценятся богатство и титулы, примириться с собственным низким социальным статусом, принять себя таким, каков ты есть? Простого и ясного ответа на эти вопросы не будет никогда… Нет их и у героев романа. Трагический разлом проходит сквозь сознание каждого из персонажей, не делая скидки ни подозреваемым, ни самим сыщикам. Различие между первыми и вторыми — лишь в месте, занимаемом ими по ту или иную сторону закона. В ходе расследования инспектору Линли и сержанту Хейворсу придется для себя решить, кто является подлинным преступником: человек, фактически совершивший убийство, или же близкие, окружившие его стеной равнодушия…
Можно сказать, что Элизабет Джордж удалось создать особый современный психологическо-детективный роман, в котором каждый герой находится на грани, на краю, над обрывом, перед своей собственной неразрешимой дилеммой. И для хода повествования этого романа выбор-решение героя — его поступок — не менее важен, чем поимка преступника.
Предпочтение психологии перед детективной интригой, сначала предстающее существенным недостатком для читателя, воспитанного на классических образцах детективной беллетристики, потом оказывается главным достоинством романа — для того, кто считает, что самой страшным сегодня является не потенциальная возможность физического уничтожения, а угроза духовного развоплощения перед лицом своих детских страхов и равнодушия и отчужденности окружающего мира…
“О, одиночество, как холодно ты замыкаешь круг…”
Мария Петровская