Опубликовано в журнале Нева, номер 2, 2003
Некрополь в переводе с греческого языка — город мертвых… К сожалению, в России эти “города” периодически подвергаются разорению, и вовсе не иноземными захватчиками!
Опасение за состояние одного из старейших православных кладбищ в окрестностях Петербурга — Ораниенбаумского — побудило автора взяться за перо. Дело в том, что еще 10 лет назад вышла солидная книга об исторических кладбищах Петербурга, а совсем недавно — два путеводителя по Петергофской дороге. Однако их авторы избегают помещения подробной информации об этом пригородном мемориале.
В связи с освоением в XVIII веке вновь возвращенных российских земель на южном побережье Финского залива и дворцовым строительством сюда по распоряжению императрицы Елизаветы Петровны переносится слободское кладбище, располагавшееся восточнее. В 1756—1757 годах по проекту неизвестного архитектора возводится скромное деревянное здание церкви во имя святой Троицы. Она была кладбищенской и никогда не имела собственного причта (служителей).
Добраться к забытому и полузаброшенному погосту ближе всего от железнодорожной станции Ораниенбаум-второй, пройдя пешком на запад минут десять. При входе на кладбище стоит разоренная Троицкая церковь из красного кирпича, возведенная архитектором Игнатием Горленским в 1903 году. Судьба елизаветинской церкви, располагавшейся западнее, неясна, хотя довоенный путеводитель сообщает об этой редкостной церкви в 1924 году!
Натурные изыскания, проведенные автором этих строк еще 20 лет назад, свидетельствуют о том, что деревянная церковь была разобрана за ветхостью в 1900-х годах. Слишком дорого было содержать сразу две церкви, к тому же на кладбище стало тесно. В пользу давнего сноса здания говорят также равномерное расположение старинных склепов, надгробий и возрастных деревьев на его территории.
В наши дни количество надгробий у входа заметно уменьшилось: за послереволюционные 80 лет по кладбищу прокатились четыре волны варварских опустошений 20-х годов, 40-х, 60-х, постперестроечного времени. Однако чудесным образом еще можно встретить на кладбище кованые железные и литые чугунные решетки и кресты, мраморные, гранитные и лабрадоритовые памятники, блоки цокольных ограждений могил, крытые оцинкованным железом склепы.
Периодически продолжаются вандалами раскопы могил в поисках драгоценностей при полном равнодушии к происходящему со стороны органов местной власти и правопорядка. И если раньше это делали граждане молодой советской республики, не изучавшие в школе отмененный “буржуазный” предмет истории, то кто сегодня не знает, что в царской России не существовало обычая захоранивать вместе с умершим его богатств? Был такой обычай в Древнем Египте, где, впрочем, считали: вспомнить имя усопшего — значит воскресить его!
Сын последнего владельца знаменитых дворцов и парков Ораниенбаума граф Георгий фон Карлов, находясь в эмиграции, вспоминал, что совсем рядом с кладбищенской церковью стоял склеп “лжематери господней Киселевой”. Порфирия Киселева основала секту “иоаннитов”, которые провозгласили отца Иоанна Кронштадтского Христом, явившимся миру во второй раз… И вот в часовенке на ее могиле сидел “архангел Михаил” — здоровенный мужик атлетического телосложения в огненно-красной русской рубахе, шароварах и в высоких сапогах, который взимал с посетителей плату и присваивал ее. Власти заштатного города ничего не предпринимали, и мошенничество процветало дальше… В память об этом осталось лишь несколько иллюстраций в журналах “Нива” и “Петербургский листок” за 1903 год.
Никаких надгробий XVIII века сегодня там мы не встретим — наиболее старый обелиск времен Николая I имеет надпись: “Младенец барон Виктор Гротгус. Род. 11 февраля 1844, сконч. 28 июня 1846”. Свидетельством эпидемии холеры в Ораниенбауме и Петербурге служит перевернутое ныне надгробие: “Здесь погребено тело рабы Божьей Вассы Федоровны Гурьяновой с 18-ю (!) детьми ее. Сконч. 1 февраля 1849 года, жития ей было 66 лет и 5 месяцев”. Невдалеке — еще захоронения современников Екатерины II: Ксении Феногеевны Алексеевой, сконч. 15 апреля 1876 г. на 91-м году, и генерала от инфантерии Павла Яковлевича де Витта, род. 29 июня 1796 г., сконч. 17 августа 1864 г. До 1980-х годов вблизи от центральной дорожки сохранялось надгробие почетного гражданина Ивана Абрамовича Мельникова (7 февраля 1803 г. — 16 марта 1868 г.), родственника известного архитектора классицизма Авраама Мельникова — уроженца Ораниенбаума.
Почти в центре кладбища — несколько купеческих склепов с калитками, забранных железной сеткой: ораниенбаумского 2-й гильдии купца Ивана Петровича Родимцева, сконч. 22 октября 1874 г. на 62-м году от рождения, ораниенбаумского купца Павла Андреевича Степанова, сконч. 3 марта 1911 г. на 81-м году, Ефима Дмитриевича Полисадова, сконч. 23 июня 1896 г. 48 лет, Александра Николаевича Туркина, сконч. 19 ноября 1909 г. 45 лет от роду. Интересно, что каменные дома этих купцов до сих пор исправно служат людям в современном Ломоносове, по стечению обстоятельств носящем имя ученого с 1948 года. Степановых — Михайловская ул., 10; Полисадовых — Еленинская ул., 18; Туркиных — Дворцовый пр., 42 (административное здание). Могилы других купцов не сохранились: золотопромышленников Латкиных, а также городского головы Александра Иосифовича Рубакина (1830–1896), отца писателя и библиографа Николая Рубакина — уроженца Ораниенбаума.
Два скромных надгробия оказались на кладбище по соседству: Людмилы Васильевны Келер (1853—1899), супруги М. Ф. Келера — концертмейстера Мариинского театра и дирижера Ораниенбаумского курзала. Рядом — Яков Иванович Лисицын (1839—1903), происходивший из крестьян, а в конце жизни приобретший обширное имение князей Дондуковых-Корсаковых вблизи Мартышкина. Имена его детей носят Ивановская и Павловская улицы этого дачного поселка.
Есть здесь и захоронения ученых. У восточной границы, при входе, семейное захоронение Александра Ивановича Базарова (1845—1907), известного химика, ученика основателя отечественной органической химии А. М. Бутлерова. Была исчезнувшая могила химика и предпринимателя профессора Ивана Петровича Илимова (1820—1891), друга Д. И. Менделеева. До сих пор в топонимике города Ломоносова сохранилось название Илимовские высоты — в районе улицы Красного флота.
Еще видны остатки памятников: тайному советнику В. И. Трегубову (род. 1830), доктору и статскому советнику А. И. Сайкевичу (1834—1892), коллежскому советнику Н. А. Шустову (1818—1897), статскому советнику А. К. Цветкову (ск. 1898), доктору Я. Я. Мультановскому (1857—1906), коллежскому советнику В. Ф. Севруку (1860—1909), надворному советнику И. А. Карманову (1828—1911).
Отдельную группу составляют погребения “лиц духовного звания”, в свое время очень известных: настоятеля кафедрального Исаакиевского собора протоиерея Петра Алексеевича Лебедева (1807—1884) и протоиерея Морского Николаевского Богоявленского собора Александра Ивановича Соколова (1834—1906), дяди известного русского композитора Николая Соколова. Привлекают внимание обелиск директору Кронштадтской гимназии П. Н. Янишу (ск. 1884), скромный крест на могиле директора Ораниенбаумской женской школы Кашановой Марии Дмитриевны (б/г), надгробия графа Германа Яковлевича Сиверса (1855—1886) и дворянина Сергея Никаноровича Рычагова (1869—1895). Особо выделим богато оформленное, увенчанное рельефным изображением польского дворянского герба с профилем скачущей лошади надгробие Владимира Ивановича Струбинского (1835—1883), происходившего из семьи ораниенбаумского дворцового казначея времен Александра I. Фамилия Струбинского упоминается в переписке критика В. В. Стасова с композитором М. А. Балакиревым! Более скромно выглядит памятник на могиле предпоследнего управляющего Дворцовым правлением Василия Ивановича Розанова (1846–1912).
Очень многочисленны на Ораниенбаумском кладбище захоронения военных: генерал-майора Н. А. Рычагова (б/г), полковников В. О. Осипова (ск. 1862), Г. П. Исаенко (ск. 1871) и А. Н. Покровского (ск. 1910), подполковников В. Е. Колтышаева (1847—1901) и С. Д. Погорецкого (1839—1905), майора П. Ф. Максимова (1842—1904), штабс-капитана Кронштадтской крепостной артиллерии А. А. Тимофеева (1874—1905), поручика 5-го железнодорожного батальона В. Н. Иванцова (1883—1911), делопроизводителя Стрелкового полка Ораниенбаумской офицерской стрелковой школы П. А. Кочурова, скончавшегося на театре военных действий 4 мая 1915 года.
Большой морской некрополь составляют погребения славных морских офицеров, большинство из которых не сохранили и следов надгробий: полного адмирала С. П. Шварца (1829—1906), вице-адмиралов И. Я. Захарьина (ск. 1857) и П. С. Шумова (1820—1899), контр-адмиралов А. Н. Толбугина (ск. 1886), И. А. Степанова (1830—1892), П. А. Болотникова (1834—1901), П. С. Шарона (1849—1901), генерал-лейтенантов по Морскому ведомству М. А. Вишнякова (1814—1877), А. С. Хартуляри (1815—1893), В. А. Колмыкова (1826—1902), генерал-майоров по Морскому ведомству В. В. Захарьина (ск. 1889), В. П. Харина (1821—1886), флагманского инженер-механика П. А. Мошнина (ск. 1900) и командира двухбашенной броненосной лодки “Чародейка” капитан-лейтенанта Н. И. Седлецкого (1840—1873).
Примечательно и глубоко символично, что за неимением в самом Ораниенбауме католического и лютеранского кладбищ здесь хоронили всех христиан, а не только православных. Веротерпимость — качество, издавна присущее Петербургу… Вот почему здесь до сих пор встречаются надгробия с надписями на немецком языке: Роберта Тигерштедта (1810—1886), коллежского советника Иоганна Валькера (1823—1894), личного почетного гражданина Иоганна Вильгельма Поля (1851—1902), семейный склеп Арронет, владельцев кирпичного завода в Кронколонии, дачу у которых в 1900-х годах снимал известный художник М. Добужинский. Имеется и печальное свидетельство блокадной поры: Анета Бутц (1922—1941), погибшая 10 ноября первой военной осени от немецкого же снаряда…
Чувство грусти еще более усиливается, если вспомнить, как вблизи пустынного прибрежного места у кладбища в 1941—1944 годах проводились расстрелы “врагов народа” из местного населения…
* * *
Как и прежде, мы можем демонстративно выделять сотни миллионов из бюджета на увековечивание памяти об одних погибших моряках, в то время когда уничтожается зримая память о других! Исправить сложившуюся катастрофическую ситуацию можно, лишь установив при входе на историческое Троицкое кладбище памятную стелу с перечислением имен российских моряков и военных — защитников Родины.
Закончим же печальное повествование нестареющими строками поэта Константина Фофанова “Упраздненное кладбище”:
Стареет все, и все уносит время.
Но зрелища грустнее нет, когда
В заботах дня мятущееся племя
Приют отцов сметает без следа!