Перевод О. Малевича
Опубликовано в журнале Нева, номер 10, 2003
Каждый боится убийцы
Селение, в котором жил Ри, находилось высоко в горах. Хотя море было от него в тридцати пяти километрах, Ри утверждал, что хорошо слышит его шум. Он вставал в четыре утра и регулярно совершал обход окрестностей в поисках следов, которые доказали бы односельчанам, что он не сумасшедший.
Его одержимость морем была столь велика, что он перестал работать и жил на скудные сбережения. Деньги он тратил так, чтобы их хватило до его восьмидесятилетия. Был убежден, что дольше не протянет. Отпразднует с односельчанами день рождения и умрет. До тех пор он может в будни выпивать две кружки пива, а по воскресеньям — четыре. Летом немного больше. Поэтому во время жатвы он помогал каждому, кто его об этом просил. Односельчанам была нужна дешевая рабочая сила, и они охотно слушали его, когда однажды вечером за стопкой ржаной водки он разразился такой речью:
— Сегодня утром я слышал море. Там наверху, чуть повыше риги Плугарика, кричали белые чайки, белее пуха в ваших перинах. Шумел прибой, и надвигалась буря. Вздымались волны высотой в десять–двенадцать метров. Совсем близко от меня разбушевавшееся море швыряло с волны на волну старинный корабль. Он принадлежал не то испанскому, не то английскому королю. Этот корабль отправился на поиски следов древних цивилизаций. Все моряки уже знали, что не вернутся домой. И я был среди них и тоже знал это. Мы стояли на коленях на мокрой палубе и молились. Волны перекатывались через нее и с неумолимой силой подхватывали нас одного за другим и уносили в море. Дома меня ждали жена и двое маленьких детей. Малыши тоже хотели стать моряками.
Когда Ри увидел, что односельчане над ним смеются, он умолк, хотя его неустанно побуждали продолжить рассказ, и, покачиваясь, пошел домой. Поскольку он еще держался на ногах, то разложил в кухне на деревянном столе карты океанских плаваний, купленные им в букинистической лавке окружного города. А когда водка и жара окончательно сморили его, как был, в старых брюках и рабочей блузе, то есть в том, в чем целый день трудился на поле, лег на скамью в кухне. Мыться он не любил, признавал только один вид воды. Соленую морскую воду. Пресной воды не пил свыше сорока лет.
Утром Ри снова направился к риге Плугарика. Шел по иссушенной солнцем земле и вдруг споткнулся. Из-под толстого древесного корня торчал какой-то предмет. Ри нагнулся и разгребал землю до тех пор, пока не вытащил его на свет божий. На это у него ушло часа два. Солнце уже было в зените. Ри протянул к нему руки с куском большой глиняной вазы. Заботливо очистил его от наносов земли и поставил под дерево. Глиняный осколок опирался о ствол дерева. Ри казалось, что эту вазу он уже где-то видел.
Целый день он работал на соседском поле. Свое открытие от всех утаил. Был уверен: вот первое доказательство того, что море здесь когда-то было. Но одновременно ощутил страх. Когда он покажет людям вазу, они, может статься, начнут принимать его слова всерьез, а может статься, еще больше будут над ним смеяться. И этого он не хотел, этого боялся.
В трактире он в тот вечер не проронил ни слова, только пил водку и теплое пиво. Односельчанам не над чем было посмеиваться, и они разошлись раньше. По дороге домой Ри вспомнил, где видел вазу. В 1567 году на корабле, который вез дары испанскому королю. Корабль разбился о крутой утес, а над утесом громоздились высокие горы.
Раскопками возле риги Плугарика Ри занимался и в последующие дни. Он нашел и выкопал из земли стальной крест, чаши и надтреснутый череп. Тут у него разболелась голова. Земля под ним заходила ходуном. Ри закрыл глаза и увидел, что на него падает грот-мачта, а он не может сдвинуться с места.
Выкопанные предметы Ри отнес в мешке домой. Разложил их на столе и на своей постели в кухне точно так, как в 1567 году они лежали на потерпевшем крушение корабле. Сел на пол и сосредоточенно смотрел на эти предметы, и тут вся кухня начала раскачиваться, словно он попал в огромную колыбель. Раскачивало все сильней. Стальные кресты, чаши и вазы стали падать наземь. Ри почувствовал, как волна ударила его в спину. В напряженном ожидании лизнул мокрую руку. Он не ошибся. Вода была соленой. Вся кухня вместе с ним накренилась на левый борт, и тут он увидел над собой тупой предмет. То была не мачта, как он всю жизнь думал, а тяжелый меч, раскроивший его череп. Ри вознесся над собственным телом и увидел убийцу. Увидел и то, что корабль не разбился о скалы, а приплыл в большой портовый город. Убийца подарил вазу жене Ри, и со временем она вышла за него замуж.
Утром Ри снял со стены охотничье ружье и застрелил Плугарика. Ри увезли в сумасшедший дом, а спустя три месяца выпустили на свободу. Он вернулся домой, где лежали выкопанные им драгоценные предметы, и спокойно доживал свои дни. Никто из односельчан не просил его помочь в полевых работах. Каждый боится убийцы.
Гай
Этот старый пес принадлежал прошлому, точно так же, как и крестьянский двор, на котором он жил. Кое-кто утверждал, что ему больше ста двадцати собачьих лет. Гай всю жизнь верно служил крестьянину Жарету, и тот не нашел в себе сил его пристрелить. Верил, что за преданную службу хозяину душа Гая уже давно в собачьем раю.
В тот жаркий день на склоне лета Гай лежал в тени за амбаром. Ему не давали покоя большие черные мухи, осы, которых в это время года тьма-тьмущая, и щенок Бен, непрестанно норовивший вскарабкаться на его беззубую морду и тощее тело. Пополудни, примерно в половине третьего, створки ворот распахнулись, и Гай увидел в разукрашенном автомобиле своего хозяина Жарета, к которому прижималась незнакомая молодая женщина. Гай устало на нее посмотрел. Ослабевшее тело доставляло ему теперь много забот. Солнце выглянуло из-за крыши амбара и начало нещадно жечь Гая. Правым глазом, которым он еще кое-как видел, пес скользнул по деревянной будке, откуда его с месяц назад вытеснил щенок Бен. Пес сердито заворчал, вспомнив, какое это было надежное укрытие от докучливого солнца, дождя или снега, и всю свою энергию сосредоточил на том, чтобы встать на ослабевшие ноги. Пошатываясь, он прошел метра два, отделявшие его от тени, отбрасываемой дровяным сараем, и, тяжело дыша, плюхнулся впалым брюхом на землю. Он глядел на расплывающиеся фигуры людей, сидящих под развесистым ореховым деревом посреди сада. Ясно видел только длинную белую скатерть, разостланную на столе. А потом вдали, словно бы в царстве Деда Мороза, услышал звон — это какой-то старик столовым ножом извлек звенящий звук из хрустального бокала. Старик долго что-то говорил, наклонясь в сторону Жарета и молодой женщины. Гай видел, как они поднялись с деревянной скамьи. Жарет обхватил рукой шею женщины и поцеловал ее. Гай сразу понял, что стал лучше видеть, и в его ветхом теле начало пробуждаться какое-то давнее желание. Оно исходило из маленькой, меньше игольного острия точки и залило счастьем и теплом его морду и сердце. Гораздо легче, чем перед тем, он встал на ноги и отряхнул с себя пыль и солому. Он потянулся и двинулся к столу, стараясь, чтобы каждый его шаг был как можно более точным и решительным. Красота женщины его покорила. У нее были длинные золотые волосы, напомнившие ему колеблемые ветром хлеба в начале августа, и ярко синие глаза, обладающие притягательной силой летнего неба. Он подошел ближе к столу и увидел ее загорелые ноги без единого волоска; все его мысли сосредоточились на той счастливой минуте, на том мгновенном чуде, когда он преданно прильнет к ним. Но длилось это очень недолго. Поравнявшись с Жаретом, он ощутил резкий удар по голове. У него потемнело в глазах, и тут же кто-то еще сильней пхнул его ногой во впалое брюхо. Очнулся он на куче навоза.
Вечернее небо было усеяно звездами. Весь мир шел кругом перед глазами Гая. На своей влажной шерсти он заметил ручейки крови, кое-где запекшейся, образовав большие багровые пятна. Он с трудом повернул к ним голову и начал зализывать раны. Спустя минуту вновь впал в забытье.
Проснулся лишь утром. Туман поднимался, как тяжелый занавес, и постепенно открывал двор, полный кур и уток. Женщина с длинными желтыми волосами, с которой теперь жил его хозяин, в белой рубахе приближалась к куче навоза. В руке она несла ведро с отбросами. Гай с любовью посмотрел на нее, но, потрясенный вчерашним переживанием, предпочел закрыть глаза и изображать из себя мертвого. В глубине своей преданной души он надеялся, что женщина возьмет его на руки, почешет за ухом. И он ей все простит, потому что любит ее. Любит, поскольку она напоминает ему лето и свободу. Но случилось нечто совершенно неожиданное. Женщина высыпала на него все содержимое ведра и еще отплюнулась. В эту минуту Гай понял, что на дворе, которому он всю жизнь верно служил, для него уже нет места. Измазанный скисшим укропным соусом и гниющими картофельными очистками, он встал и через дыру в заборе перешел в яблоневый сад, где улегся под одним из деревьев. Тут был приятный холодок. Исчерпав все свои силы, Гай положил голову на передние лапы и уснул. Проснувшись, он почувствовал: что-то его приятно согревает. В первую минуту он подумал, что его гладит по шерсти красивая женщина, которая со вчерашнего дня живет с Жаретом. Его затуманившийся взгляд упал на прильнувший к нему черный комочек. Комочек возбужденно дышал и мурлыкал. Оба очень скоро поняли, что этот последний августовский день стал для них порой непредвиденного счастья. Черный комочек начал залечивать своей слюной раны Гая, а вечером они вместе вернулись на хозяйственный двор и легли на приятно согретую солнцем землю. Гай нежно прижался к черному комочку, не перестававшему мурлыкать. Как бы хотел он понимать речь этого существа! Это было невозможно, однако Гай быстро догадался, что понимать друг друга можно и иначе. В полусне он вспоминал самые прекрасные годы своей жизни, когда они с Жаретом ходили охотиться на уток. Его хозяин тогда гордился Гаем. Похлопывал его по телу, гладил по голове, хвастал его способностями. Такой собаки не было ни у кого в деревне.
Вдруг Гая вырвал из грез голос женщины с золотыми волосами, которая выбежала из дома. Ее плач переходил в рыданья. Она босиком бежала мимо амбара, по узкой дорожке, которая вела в деревню. За ней из дома вышел Жарет. Он крушил все вокруг себя, и его яростный крик разбудил бы и мертвого. В руке хозяин что-то держал. Только когда он подошел ближе, Гай увидел, что это охотничье ружье. Пес напряг все силы, встал и от счастья завилял хвостом, думая, что пойдет с хозяином на охоту. Он гордо выпрямился и хотел поскорее представить Жарету маленький черный комочек, благодаря которому выздоровел. Полный ожидания и не способный понять, как кому-то может сразу выпасть столько счастья, он залаял. В это мгновение раздался выстрел. Гай недоуменно посмотрел на своего хозяина. И не узнал его. Перед ним стоял совсем чужой человек, и этот человек выстрелил в него. Ноги у Гая подкосилась, и он упал на правый бок. Он видел, как из двустволки Жарета выпал пустой патрон. Послышался второй выстрел. Гай почувствовал, как что-то обожгло его брюхо. Жарет выстрелил еще раз. На небе в это время не было ни облачка. Озлобленный хозяин стрелял, заряжал ружье и опять стрелял в Гая, пока его тело не превратилось в кровавое решето. Когда кончились патроны, Жарет отбросил ружье и вернулся в дом.
Черный комочек испуганно спрятался от стреляющего Жарета в амбар и ждал, когда тот уйдет. Потом боязливо вышел из полуотворенных дверей и начал зализывать мертвому псу раны. От крови вся мордочка у котенка стала красной. Он вовсю старался приподнять псу голову, ногу, тело. Но Гая в этот момент уже не было. Из его больших глаз текли на землю ручейки слез. Иное временное измерение, в которое он случайно попал, принесло ему величайшее жизненное счастье. Хотя ему ни разу не удалось заглянуть в зеленые глаза черного комочка, Гай поверил ему всем сердцем.
Перевел со словацкого Олег МАЛЕВИЧ