№ 1
Наталия Соколовская. Покой. Рассказ из современной жизни. Опубликовано в журнале «Знамя», № 7, 2021
https://magazines.gorky.media/znamia/2021/7/pokoj.html
Удивительной особенностью этого текста является его несомненная художественность при практически полном отсутствии подозрений, точнее, надежд на то, что перед нами вымысел. Героиня рассказа Наталии Соколовской пытается спасти жизнь и здоровье своей девяностолетней матери-блокадницы в ситуации нынешней пандемии.
Поставленное в заглавии слово «покой» указывает на нечто прямо противоположное тому, что сразу приходит в голову. Речь о приемном покое больницы, пространстве, неприспособленном, как правильно, для длительного пребывания даже здорового человека.
Каким-то образом Наталии Соколовской удается, сохраняя все реалии пандемии в ее российском варианте, превратить эту фактуру в музыку.
Ту самую, которая сохранит в себе дух времени навсегда.
«Я не знаю, что означало это «всё», но прошло еще минут сорок, прежде чем возле нашего бокса возник вальяжного вида администратор в белом халате и при галстуке-бабочке. Вместе с ним появился санитар и выкатил каталку с моей матерью из бокса. И пока мы шли по длинному коридору, администратор снисходительно и насмешливо разъяснял мне, что я, наверное, насмотрелась американских фильмов, где каждого больного у входа поджидает бригада врачей с дефибрилляторами и капельницами наперевес, и все бегом бегут — да-да, вот по такому же коридору — а перед глазами больного, на потолке, быстро, как вагонные окна в сабвее, мелькают лампы дневного света, и все заканчивается хеппи-эндом, а на самом деле, знаете ли, дорогуша, все бывает не совсем так…
С чего вдруг этот хлыщ приплел сюда Америку? И кто бы мог хоть на миг усомниться в том, что здесь все бывает совсем не так?»
№ 3
Марианна Ионова. Рюбецаль. Повесть. Опубликовано в журнале «Новый Мир», № 5, 2021
https://magazines.gorky.media/novyi_mi/2021/5/ryubeczal.html
Марианна Ионова предлагает нашему вниманию произведение весьма необычного жанра – остросюжетную философскую повесть. В ней найдутся и семейные тайны, и заговоры, и приключения, и даже дальние путешествия (вынужденные). Со всем этим и связан имеющий место в данном случае литературный скандал.
Литературный скандал в самом лучшем из всех возможных для этого словосочетания смыслов.
Дело в том, что своим сюжетом «Рюбецаль» удивительным образом напоминает один из хитов Журнального Зала (во избежание спойлеров обозначим его как «X») , о котором автору этих строк пришлось писать немногим менее года тому назад – детективный и вместе с тем исторический роман, вышедший в прошлом году в августом номере журнала «Дружбы народов»
Марианна Ионова, разумеется, никак не подражатель и не эпигон. Она подлинный мастер и оригинальный мыслитель. Она идет дальше: от обобщений социально-психологических и нравственных к философским и религиозным.
И если кого-то из читателей и почитателей автора «Х» вдруг возмутит выбор исторической фактуры в «Рюбецале», возьмем на себя смелость утверждать, что он полностью соответствует философской задаче, т.е. более высокому, чем в «Х» уровню обобщения, обобщения, удивительным, но закономерным образом образом удерживающего всю конкретику.
Однако давайте, наконец, о конкретике.
О чем же повесть Марианны Ионовой ?
По форме, перед нами история одного немца (одноименное произведение Себастьяна Хафнера здесь тоже приходит на ум совсем не случайно) до, во время и после Второй мировой войны.
По содержанию — как минимум попытка переосмыслить и обезвредить метафору «крови и почвы», которая принесла так много бед в прошлом веке, но для многих не утратила своих чар и по сей день.
«Когда еще юношей, чтобы читать Достоевского в подлиннике, он взялся учить русский по самоучителю, его ошеломило, что по-русски das Land, die Erde, die Masse и der Grund обозначаются одним и тем же словом. Позже он тщетно допытывался у сокурсника, эмигранта из России, полунемца-полурусского, в чем язык его матери усматривает между этими понятиями родство, хотя ответ ему был не так уж и нужен. Само тождество являлось ответом, вспышкой нездешнего излучения, озарившей нечто опорное, истинное, внерациональное и доязыковое. Что эта, немецкая земля — его земля и вместе с тем — просто Земля, что это Германия и одновременно что-то старше любого имени на географической карте, что-то, помнящее океан Палеотетис и море Торнквиста; что-то старше сознания, отделяющего «я» от всего остального, всё — Земля, Пангея, изумляло Хааса не меньше, а только больше по мере того, как рос его научный стаж. У Земли была своя история и свои, не установленные человеком внутренние границы, и то, что происходило помимо человека, без учета его, все, что совершала Земля сама, Хаас однажды и навсегда увидел как единственно подлинное и прочное. Там, внизу, в глубине, таилась другая слава Германии, ничем не обязанная ни военным победам, ни культурным достижениям, ни духовным взлетам великого ли или простого немца».
Василий Костырко