№ 1

 

Сергей Соловьев. Просыпайся, Брахма. Опубликовано в журнале «Новый Мир», № 10, 2020

https://magazines.gorky.media/novyi_mi/2020/10/prosypajsya-brahma.html

Что такое для европейца и русского человека Индия? По уже более чем вековой традиции это совокупность вполне определенных вещей:

 

Во-первых, чудеса и опасности:

«Индия – королевская кобра,

та, что вьет гнездо для родов, как птица.

та, что ест соплеменниц.

та, в которой пять метров яда,

но сделает всё, чтобы уйти от конфликта

с чужеродным».

 

Во-вторых, исполнение некоторых заветных и зачастую неудобных (дома) желаний:

 

«Было у него три женщины,

три Индии»

 

В-третьих, надежда на обретение некоторых духовных благ. Вещи эти глубоко взаимосвязанные, что, собственно, и показывает автор, заодно констатируя фатальный сбой, связанный с этими самими благами.

Маня своими чудесами, Индия не сулит неофиту легких путей, позволяющих убежать от самого себя:

 

«Просыпайся Брахма, надо поговорить,

в непробудном сне твоем что-то пошло не так.

Жизнь, как пряха, сжимает губами нить,

Только нити нет…»

 

 

№ 2

 

Елена Лапшина. На языке печали. Стихи. Опубликовано в журнале Новый Мир, №10, 2020

https://magazines.gorky.media/novyi_mi/2020/10/na-yazyke-pechali.html

Поэзия  – известный издревле способ удержать от забвения лучшие моменты жизни в их индивидуальном своеобразии. Задача эта традиционная, а потому вопрос «как?» занимает нас не меньше, чем все прочие. Ведь каждый поэт проходит этот квест по-своему.

Лапшина начинает с довольно мрачной констатации.

 

«И кажется, все бывшие до нас

Хозяева сидят за чашкой чая –

Как будто бы с тех пор и до сих пор

Все длится тот же самый разговор.

Мы лишние…»

 

Казалось бы, время несет нас со страшной скоростью, чтобы впечатать в эту потустороннюю анонимность. К счастью, она не абсолютна, и для живых есть воздух, за который можно уцепиться.

Превозмогая страх, нужно лишь продолжать говорить, связывая настоящее и прошлое:

 

 «Покуда память смертная дана

пока почивших знаем имена

как будто бы застывших меж мирами»

 

Вглядываясь же в собственное прошлое, мы обнаруживаем дополнительное жизненное пространство:

 

«Я помню всё, чем я еще была.

Теперь в моих царапинах смола

И спит вода у сомкнутых коленей:

Гляди, как пальцы тонки и длинны

Как на просвет ладони зелены»

 

Нельзя сказать, что янтарь, в который обратится эта смола со временем, это исключительно сам автор, земной человек без всяких примесей. Однако, похоже, никому еще не удавалось увековечить свое бренное «я» в одиночку. Так уж устроена поэтическая алхимия, таковы свойства ее эссенций, бодрящих или умиротворяющих, каких угодно.