Елена Макарова. Шлейф. Роман. Опубликовано в журнале «Звезда», 2021, № 3 https://magazines.gorky.media/zvezda/2021/3/shlejf.html
Иерусалимский синдром известен уже почти сто лет. В священный город прибывают паломники со всех концов земли и объявляют себя мессиями, апостолами, ветхозаветными пророками. Казалось бы, на этом фоне сорокалетняя женщина, которая в наши дни сочиняет роман «Искатели счастья» про годы русской революции и первых пятилеток, но не может вспомнить, кто она такая по паспорту, не особенно и выделяется.
Другое дело – источник ее вдохновения, чей-то семейный архив, обнаруженный сантехником на антресолях в ее съемной квартире. В нем находятся документы, касающиеся вполне реальных исторических деятелей – например, юриста Якова Канторовича, автора бестселлера о процессах над ведьмами, с которыми в последствии сравнивали Большой террор.
Центральные персонажи полудокументального романа, который пишет Анна (так нарекли пациентку в больнице), энергичны, амбициозны, находчивы, но в общем контексте архива (и советской истории) кажутся наивными до безумия и — на фоне новейших политических новостей из Израиля, России и Беларуси — вполне современными и актуальными.
Что же касается самой Анны, то у ее душевного недуга — бегства от самой себя, выражающегося в полном стирании собственной личности постепенно вырисовывается, если не рациональное объяснение, то вполне правдоподобная и уважительная причина. К тому же, похоже, кое-какое отношение к ней лично этот архив все же имеет…
«— Что ж, пора рубить змее голову… — Бородин ударил в гонг. — Чай и счет, — велел он китайцу. — Хватит церемониться, Толя! Клубок китайского судопроизводства распутан… По праву экстерриториальности мы вообще неподвластны их законам… — Объясните это Чжан Цзолину… Со своей стороны, постараюсь вести защиту, как учил меня отец. С умом. Без высокомерия, дружелюбно, но твердо. — Яков Абрамович Канторович? Прикидывается ли Бородин, демонстрируя удивление, или действительно никогда не связывал в уме два этих имени? Китаец поставил чайник и маленькие пиалы, Бородин заплатил за всё. — Твой папаша был ярым поборником права… А я во имя общего дела пускался в аферы… — Бородин рассмеялся. Чай и смех разгорячили его. Он расстегнул китель, возложил руки на свободнодышаший живот. — Слушай, Канторович, жизнь — афера провальная. Соблюдай права или не соблюдай, победит смерть. Чем крупнее играешь, тем она ближе…»