26 марта 2012 (Темы: «Дворы, которые мы потеряли», «Как справиться с солнечным днем»)
«Египетские ночи» — это сеансы литературной импровизации в формате creative writing. Цель — активизировать личный творческий ресурс, конвертировать дремлющие переживания, оперативно разобраться с драматургией короткого высказывания — что многим и удаётся в условиях жесткого регламента и легкой конкуренции.
Куратор Анна Аркатова
Темы:
Дворы, которые мы потеряли
Как справиться с солнечным днем»
Авторы текстов:
Анна Аркатова
Елена Комарова
Вадим Муратханов
Евгений Симаков
Ольга Сульчинская
Инна Шифанова
Санджар Янышев
- Дворы, которые мы потеряли
Анна Аркатова
Первое, что я видела, когда просыпалась в моем дворе, – это окна дома напротив. Там жила на пятом этаже моя подруга Птица. В трехкомнатной квартире. Она раздергивала шторы в своей собственной комнате и махала мне рукой. Потом мы выходили из наших домов и ждали друг друга, чтобы идти в школу.
Мой подъезд – первый. Мы всегда собирались у нашего подъезда. С бутербродами и скакалками. Сначала ели кто что вынесет. Хлеб с маслом, редиску. Потом разбивалась на две команды и прыгали. Можно еще в классики. Но только обязательно в паре с Ирой Кутенко. Потому что с Ирой все хотят быть в паре. Просто даже когда Ира выходит, то кажется, что до этого была не игра – а так, сон в летнюю ночь. Но когда выходит Ира, да еще в шлепанцах – то есть в сандалиях с отрезанными задниками – то тут все в обморок падают. Такая была Ира Кутенко.
Чтобы вынести мусор, надо было пройти через весь двор направо наискосок с ящиком из-под посылки и вытряхнуть его в настоящий кирпичный домик.
Наш дом такой длинный, что те, кто живут в последних подъездах, – это вообще иностранцы какие-то для нас. И пахнут по-другому.
Телефонов нет. И телевизоры не у всех. Все во дворе. И все кричат: Оля домой, Света домой. Когда в третий раз крикнут – это все. Будет наказание. Какое – не помню. Но уйти невозможно. Особенно когда твоя очередь водить.
Наш двор – военный. Соседний – летчики. Играли в КВН. Военный городок против авиагородка. Команды, тренировки, вопросы, капитаны и все такое. Был номер художественной самодеятельности: песня “Мне кажется порою, что солдаты. С кровавых не пришедшие полей…”. На КВНе, значит, пели такую песню.
Всем двором записались на бальные танцы. Ходили вечером. Вернее, ездили в центр города в специальную студию к Блюменталь Абрамовне. Но очень хотелось быть с Вадиком Шевцовым. Он тоже записался. И вот пошли все на танцы, а мы с Вадиком в парк. Гуляли в парке по расписанию. То есть до окончания танцевальных занятий. Ровно в девять подхожу к своему подъезду, а там мама стоит, руки в локтях уже согнула. Оказывается, Блюменталь заболела. Танцы отменили. Все давно дома. А я иду рассказываю, какой мы сегодня номер репетировали.
Приезжал по субботам маленький автобус с мультфильмами. За пять копеек можно в нем сидеть, как ехать, и смотреть мультфильмы. Приезжала машина с молоком. К ней мама бежала с бидоном. И машина с мороженым. И целая машина с деревьями, мы их сажаем на субботнике. А потом идем к Рябышкиным есть картошку какую-то.
Сначала мы всем двором утешали Милу, которую бросил Дима. Потом все ходили смотреть на беременную Иру Кутенко, которая не помещалась в кресле. Потом издалека здоровались с тетей Светой, мамой Андрюши Олейника, которого посадили в шестнадцать лет за хулиганство, но мы все равно не верили.
Вита из маленького дома пригласила всех на день рождения. Что значит из маленького дома? Это не военные и не летчики – это вообще непонятно кто. Мы пошли всем двором, хотя мама была против. (Нечего тебе с этой Витой водиться.) Тоня там курила. А на стол подали красиво нарезанные плавленые сырки и лимонад. А Витя маленький показывал картинки. А Тоня, которая курила, объясняла. Вот мы повеселились!
Вадим Муратханов
Сегодня, проходя по Арбату, в который раз остановился напротив памятника Окуджаве. Франгулян поместил классика под арку. Вторая арка отстоит от нее на два десятка шагов, обозначая границу двора. Двор – пустое, зияющее пространство, увековеченное скульптором, – заполняется нашей памятью.
Сначала по нему пробегают черно-белые фигурки в майках и кепках не по росту, пинающие футбольный мяч – обязательно с полуоторванным квадратиком кожи. Потом проезжает, громыхая по мостовой, грузовичок с загорелым водителем. Пенсионер с прилипшей к губе сигаретой замахивается над столом костяшкой домино – и застывает в этой позе.
Выключив заемную картинку, отворачиваешься от телевизора и выходишь из комнаты твоего давно снесенного дома. Слово “двор” начинает совпадать с двором, каким рисует его тебе твоя память. И ты понимаешь, что место, по которому бегают мальчишки, ездят машины и азартно стучат по столу доминошники, – это двор, которого у тебя никогда не было. Твой двор – пространство одиночества.
Ветер едва прикасается к зеленым гроздьям винограда. Божья коровка ползет по ленте Мёбиуса черешневого листа. Пестрая птица дает себя увидеть мельком – в тот миг, когда взлетает из гущи орехового дерева, заставляя долго раскачиваться покинутую ветку.
Принято считать, что двор воспитывает человека, прививает ему жизненные ценности, предопределяет характер и судьбу. Иногда мне кажется, что мое будущее зависит от того, насколько точно, во всех деталях, я сумею вспомнить двор моего давно снесенного дома.
Инна Шифанова
Я не страдаю ностальгией по – прошлому, мне не жаль ушедшей молодости, я всегда любила свой возраст. Единственное, что я вспоминаю с ностальгией – это наши дворы, дворы моего детства.
Мы проводили там все свободное и несвободное время, порой забывая забросить домой портфель.
Бурную жизнь во дворе нарушал только зов чьей-нибудь мамы из окна “Домоооой, обедать”.
Я вспоминаю нашу дворовую компанию. Там меня учили постоять за себя и быть членом команды, там я искала свое место и свою нишу в жизни. Может быть, это было время, когда я больше всего была собой. Это незабываемо.
Недавно я снова побывала на улице моего детства. Парк, где когда-то мы влюблялись, шептались, играли в классики и лапту, оказался небольшим пятачком в центре Москвы.
Я прошла по тем же дорожкам, не веря глазам: неужели здесь находилось место для всех необыкновенных переживаний, нешуточных страстей?! Кажется просматривается насквозь каждый куст.
Сегодня наш парк выглядит еще меньше, там нет шумных компаний, дети чинно идут за руку со взрослыми, лица сосредоточенные, в районный Детский Центр, раньше это был Дом Пионеров.
Дети идут через парк как на работу. Их встречают дипломированные педагоги, их учат чему угодно, есть и психологи, которые учат общению. Теперь общению приходится учить.
Выполнена давно декларированная задача: “Убрать детей с улицы”. Уставшие дети ходят по “развивающим кружкам”. Мне жаль их до боли, нет ничего более развивающего, чем наша лапта, “резиночки”, наша дружба, и разбитые коленки, и мамино: “До свадьбы заживет”.
Санджар Янышев
Первая травма, клеймящая Случай: выскользнувшая из пальцев ложка падает в пустой термос и разбивает его.
Первая травма, клеймящая Силу: безликая воспитательница зачерпывает пухлой клешней кислую горчицу и набивает ею рот “самому болтливому” ребенку — мой рот.
Первая травма, клеймящая Равнодушие: через родной, единственный и последний Двор — место первых ссадин, первого священного ужаса и первой любви — прокладывают гигантскую трубу. Не зарывают, как положено, в землю, а вкапывают по всему периметру чугунные столбы-подпорки и обвивают толстой стекловатной кишкой самый воздух лучшего в мире пространства — до скончания времен.
И жизнь вынужденно и необратимо начинает уходить — моя жизнь.
Чтоб необратимо и благополучно занять приличествующее ей место. То, которое отбирается у человека с ее окончанием. В обмен на другое.
- Как справиться с солнечным днем
Анна Аркатова
Это трудная непростая задача. С днем вообще справиться тяжело. А особенно если он солнечный и к тому же выходной – это просто-таки испытание. Во-первых. Тебе кажется, что ты давным-давно должна была встать и куда-нибудь пойти. Потому что все твои знакомые, и вообще все абсолютно люди, которые живут в твоем городе, уже встали и находятся во всяких замечательных местах с прудами и травой. Или с прекрасными бульварами и утками. Они сидят на каруселях, едят мороженное и чешут вот тут своим домашним животным, у которых тоже – можешь быть уверена – праздник. В самом крайнем случае, эти люди достали тряпки и ведра и принялись мыть свои окна и балконы, пользуясь хорошей погодой, отменным здоровьем и переизбытком свободного времени. Поэтому в такой день главное – просто выйти из дома. Ну, хотя бы мусор вынести или килограмм сахара купить, или полкило сметаны.
Если этого не сделать сразу – то тогда вставать не стоит вообще, потому что не будет необходимости раздергивать шторы и смотреть, как солнце шарашит по деревьям, заборам, пустому битому тротуару, подчеркивая его пустоту и твою непричастность.
Как правило, в наших широтах, ты можешь преспокойно продержаться так в пижаме часов до трех. А потом, вот увидишь, пойдут тучки. Тут можно встать – и хорошо еще обнаружить, что подул ветер или постепенно стал накрапывать дождик. Тогда можно начинать звонить своим знакомым и хорошо бы услышать, как они замерзли в Серебряном бору или пошли на выставку фотографий под открытым небом – а она закрылась на прошлой неделе (в отличие от неба). Как они не купили то, что хотели, и не съели того, что заказали. Нормально. Потом хорошо бы, чтобы в доме шел какой-нибудь капитальный ремонт и в этот день повредили линию интернета. Тогда ты не узнаешь о последнем концерте М., о дне рождения В.С., закрытом показе в Л. А самое убойное – о своем собственном вечере. Вот это настоящий выходной солнечный день.
Потом ты втыкаешься в телевизор, если он тоже не погиб вместе с интернетом, не глядя нашариваешь возле дивана прошлогодний глянец и открываешь его наугад и читаешь сакральную фразу типа “если у вас перенапряжены мышцы спины – скорее всего, вы затаили и не избавились от тяжелой обиды, что типично для интровертов”. Тут можно закрыть глянец. И расслабиться. Теперь ты делаешь то же, что и 99% твоих знакомых. Лежишь и тихо дышишь у стены. И знакомые твои думают, да… вот и день прошел… как много хотелось успеть. Ну, вот она-то его провела как следует. Уж с ее-то возможностями!
Ольга Сульчинская
Есть много причин завидовать тем, кто живет в Калифорнии. Одна из них в том, что солнечный день жителей Калифорнии ни к чему не обязывает. Он ничем не отличается от прочих дней. Что касается нашей жизни, которая большей частью проходит или зимой, или в темноте, или и то и другое сразу, то солнечный день – это значит построились по росту и пошли наслаждаться! Дышать солнечным воздухом и любоваться солнечными окрестностями. Кто этого не делает – тот растратчик, и должен быть осужден и сурово наказан. Угрызениями совести, в частности. Каждый солнечный день, который я провожу в постели, я корю себя и ругаю. Легче становится только к вечеру. Тогда уже можно спокойно выйти из дому. Иногда я застаю сумерки и даже закат. Тогда я себя хвалю. Все-таки не совсем ночью вышла. Молодец.
То ли дело солнечный день, проведенный на работе! Можно вздыхать, говорить: “Эх! на улице такое солнце, а мы тут сидим…” – и встречать отзывчивое понимание коллег.
Но бывают такие солнечные дни, которые, наоборот, даны тебе в награду за хорошее поведение. Или за плохое. Неважно, за что и почему, они – знак благосклонности небес. В буквальном смысле этого слова. Итак, небосклон безоблачен и синь. В каждой луже запах океана, в каждом камне веянье пустынь… Пардон. Это не я сказала, а Гумилев. “Свежим ветром снова сердце пьяно”. Я, кстати, путаю часто – мне эта строчка помнится так: “Свежим солнцем снова сердце пьяно”. И не только из-за искушения расширить аллитерацию “све-сон-сно-се”, а еще и по смыслу. Потому что солнце – хмельной напиток. Солнце – это нетрезвый взгляд на вещи. Головокружение. Соблазн совершить безумное что-нибудь. И вот с этим уже совсем никак невозможно справиться.
Инна Шифанова
В году есть один солнечный день, который имеет для меня особенное значение. Обычно он бывает в конце февраля, точную дату предугадать невозможно. Еще лежит снег, еще шубки не отправились на летнее хранение, а окружающий мир уже предчувствует весну.
Просыпаюсь от солнечного света, символизирующего уже не зимний мороз, а чудо первого весеннего дня.
Теперь скорей на улицу. Открываю дверь подъезда и чувствую волшебный запах весны. Может быть это запах тающего снега от пригревающего солнца, может быть это запах стволов деревьев или проталин, не знаю, меня устраивает, чтоб это оставалось загадкой.
Самое странное, что солнечный запах бывает всего один день в году.
Если в этот день происходит что-то интересное, приятное, значит на всю весну мне обеспечена удача. Я загадываю будущее, как это бывает в Новый год.
Вот такая у меня примета с незапамятных времен, ни за что не вспомню, когда она появилась. Наверно когда я была маленькой.
Запах солнечного дня и прощальный блеск снега разительно отличались от унылости и запахов нашей коммунальной квартиры. Земля была значительно ближе, и глаза значительно зорче, и я могла подолгу разглядывать причудливые узоры, переходы и галереи, которые образуют мелкие льдинки на солнечной стороне потаявших сугробов.
В детстве это были волшебные дворцы, населенные принцами и принцессами.
Филигранные узоры переливались на солнце, внутри волшебных галерей, в воздухе парил запах первого для весны.
Сейчас, разумеется, принцессы и принцы меня давно покинули, я вглядываюсь в ледяные дворцы, как в свои детские мечты.
В моей жизни бывали периоды, когда не до солнечных чудес. Я пропускала первый день весны, и это было симптомом большого неблагополучия.
Прощальный блеск серебристого льдинистого снега, запах весны, мой маленький давний секрет, только мой личный праздник.
Санджар Янышев
Я выхожу на улицу и иду по солнечной стороне.
Хармс. “Старуха”
Есть такие слова, участие которых в тексте (событии) обеспечивает тексту (событию) тональность. Их отсутствие зияет, как отсутствие таланта.
Говорят, Микеланджело Антониони строил свои кадры на четкой границе солнца и тени. Мне это сложно проверить — я не люблю Антониони. И нелюбовь моя предшествует разговору о свете и композиции.
А вот была такая история. Приехал Антониони в Узбекистан. В ходе экскурсии по республике его завезли куда-то в горы (кажется, он искал натуру для нового фильма). Высоко от мира и цивилизации древний, как немой синематограф, старик-чабан пас овец. “Вот — кино!” — воскликнул режиссер, и давай жужжать своим “полароидом”. Дикий старик явил гению европейского артхауса торжество вневременной простоты и правоту непритязательной жизни. В награду за это Антониони вручил чабану снимок искомой реальности — проявившееся на свету изображение чабана на фоне пасомых овец.
— Что это? — спросил необразованный старик.
— Это… кино! — ответил великий итальянец. — Это жизнь!!
Певец солнца ждал проявления изумленной реакции на лице дикаря.
— Это — жизнь? Это тень!! — отрезал чабан и бросил квадратик глянцевой бумаги под ноги овцам.
Тут мэтр обрел сатори (просветление).
С тех пор он смотрит на солнце не щурясь.
А его фильмы я как не смотрел, так и не смотрю.