1 ноября 2017 (Темы: «Самое главное закрыть дачу», «Незваный гость»)
«Египетские ночи» — это сеансы литературной импровизации в формате creative writing. Цель — активизировать личный творческий ресурс, конвертировать дремлющие переживания, оперативно разобраться с драматургией короткого высказывания — что многим и удаётся в условиях жесткого регламента и легкой конкуренции.
Куратор Анна Аркатова
Участники: Анна Аркатова, Елена Комарова, Сергей Костырко, Петр Образцов, Лика Панфилова, Ольга Сульчинская
Темы:
1. «Самое главное закрыть дачу».
2. «Незваный гость»
Все тексты написаны за 15 минут.
Публикуем восемь лучших эссе. эксперт — Владимир Губайловский, поэт, прозаик (финалист премии «Русский Букер»), литературный критик, заведующий отделом критики и публицистики журнала «новый мир»
Самое главное закрыть дачу
1.
Сергей Костырко
Самое главное закрыть дачу
(Из жизни)
— Дачу за собой закрывали? Ключей никому не оставляли? – спрашивал по телефону голос дачного сторожа.
— Нет, — отвечали мои друзья, кинодраматург В.И. и его жена-красавица Наташа.
— Тогда извините, лезу к вам через забор – занавесочки из ваших окон торчат наружу .
И еще звонок, минут через пять:
— Приезжайте. Увидите сами.
Ну а часа через три-четыре друзья мои и сторож сидели в поселковом отделении милиции и слушали диалог двух ментов:
— Леха? — говорил один.
— Не, — отвечал другой, — Леха на свадьбе сестры гуляет. Вернее, гулял. Сейчас звонили из больницы, — привезли его с колото-резанными…
— Колька?
— Колька третий день в запое.
— И получается, что? Получается, что – Петяха?! Недели не прошло как на свободу вышел и…! Урод! Придурок!!! Поехали.
На проходе от калитки к крыльцу дома Петяхи В. И. наклонился и поднял с земли свою любимую японскую удочку.
Дверь в дом была не заперта. Окна плотно занавешены изнутри. Горела под потолком электрическая лампочка. На диване, на столе, лавке, на полу аккуратно разложено было имущество моих друзей. Посреди комнаты на низкой табуреточке сидел мелкий с бугристым, еще не заросшем волосами черепом, мужичок лет тридцати – Петяха. Перед ним стул. Со стула свисало длинное белое с блестками платье Наташи, в котором она была на открытии фестиваля в Каннах. Петяха оглянулся на вошедших, радостно заулыбался и замычал, показывая на платье:
— Вот, блин, вот оно — счастье человека! Вот она — жизнь, какой она должна быть!
И заплакал.
Наташа два месяца потом ездила в Новый Иерусалим в милицию и прокуратуру, чтобы отмазать дурака. Отмазала.
2.
Анна Аркатиова
Самое главное закрыть дачу
Мой возлюбленный сдавал кровь. За это давали отгул. Поэтому когда он во вторник сдал кровь в очередной раз — в среду у него был выходной. Он специально так все устроил с кровью чтобы мы смогли встретиться в середине недели. И мы встретились в девять утра. Возлюбленный уже ждал меня на остановке, в руках у него был небольшой дипломат.
-Что это?
-Простынь, — просто сказал возлюбленный. — Сейчас мы поедем на дачу.
Это было необыкновенно. Простынь, дача, среда, утро. Ну и что, что плюс пять на улице. Мы же в куртках. И мы сели в электричку.
— Ненавижу дачи, — сказал возлюбленный.,- Едешь туда, потом вынимаешь эти холодные котлеты из багажника. Весь багажник уже ими пахнет. Потом полдня эта вода, дрова, котлеты разогрей, посуду помой.
— Ну это же не ты делаешь — родители.
— Конечно, родители — подержи котлеты, съешь котлеты. А котлеты остались? Вот здесь уже всё.
И возлюбленный провел ребром ладони по своему горлу.
Наконец, мы приехали на нужную станцию. Там все дачи были одинаковые — с верандами и эркерами. Возлюбленный каким-то образом угадал свою. И сразу стал проверять окна и форточки.
— У тебя что, ключа нет? — удивилась я
— Нет, конечно. Он вообще неизвестно где хранится. Они же закрыли ее на лето! Видишь. Ставни заколотили, — говорил он, водя свой хоровод по участку ,то тут то там подналегая плечом на ставни.
Я подмерзла и, честно говоря, история с котлетами меня как-то конкретно возбудила. Я очень хотела котлету. Холодную.
-Вот все закрыли., — бубнил возлюбленный, — А — нет! — радостно потирая ладони выдохнул он и дернул какую-то боковую фрамугу.
Распахнулось узкое окошечко в ванной. Возлюбленный скинул пальто, вручил мне дипломат с простыней и полез внутрь. Там он какое-то время повозился в районе крыльца с обратной стороны. Распахнул затхлое пространство дачи. Кровать мерцала голым матрасом, газеты шевелились на абажурах. Мы открыли дипломат.
Наконец-то.
Было плюс пять, может быть, семь. Мы лежали на простыне голые до половины. Этого было достаточно.
Из дипломата надежно пахло котлетками.
3.
Петр Образцов
Самое главное – закрыть дачу
— Самое главное – закрыть Дачу, — сказал Серый.
— У меня нет никакой дачи, — возразил Олег-маленький.
Далее последовало объяснение. Старый уголовный волк Серый рассказал, что у братвы Дачей зовут Лидию Петровну Корнаухову, которая предоставляет им убежище зимой на своей даче, однако недавно прошел слух, что она стучит. Не дача стучит, конечно, а Лидия Петровна Дача-Корнаухова. Просто дача стучать не может своими стропилами, будучи объектом подмосковного строительства, и понятно, что Олег-маленький всего этого не знает, будучи новым членом нашей ОПГ.
«Будучи» он произносил с гордостью, выражением и особым шиком – он лишь недавно выучил это важное слово. А имел в виду, как все остальные правильно поняли, что Лидию Петровну Дачу-Корнаухову следует исключить из списка живых.
Однако Серый своим бравированием мудреным словом «будучи» сам себя и выдал. Присутствовавший здесь же недавний беглец из СИЗО «Бутырка» знатный вор Китайчик встрепенулся и открыл братве глаза на то, что стандартным оборотом в письменном обязательстве о сотрудничестве с администрацией является именно выражение «будучи новым внештатным сотрудником правоохранительных органов я обязуюсь и т.д.»
Пришлось срочно закрывать как раз Серого. И это поручили именно Лидии Корнеевне Даче-Корнауховой, которая сидела в соседней комнате и, будучидамой в себе весьма уверенной, выскочила оттуда и треснула Серого сковородкой.
4.
Ольга Сульчинская
Самое главное закрыть дачу
Прежде чем закрыть дачу, ее надо открыть. Моя открывается с большим трудом: замок заржавел, и сразу за калиткой стерня в человеческий рост. Быстро заросло.
Строго говоря, дача не моя. Она моего сына. Ему досталась от его отца, ныне покойного. А тому – от его родителей. Саша дачу эту ненавидел, потому что его заставляли сначала дом строить, потом грядки вскапывать каждый год, потом собирать урожай – и конца этому не было. Когда мы поженились, ненависть досталась мне по наследству. Сидеть на даче с детьми было сущее наказание. Пойти некуда, дом стоит в низине: дачные участки нарезались между мелководной речушкой и холмом, с которого сползал нездоровый сырой лес. По вечерам окна заволакивало туманом, да и днем чувствовалась влажность. А на другом, высоком, берегу, была деревня. Сгонять туда утром за козьим молоком было единственное развлечение. Остальное время я занималась тем, что сидела на крыльце и стойко бойкотировала прополку-рассадку, осуществляемые свекровью.
Даже когда мы с Сашей развелись, сыновьям то и дело приходилось ездить к бабушке забирать банки с черносмородиновым вареньем. Банки потом взрывались: варенья никто не хотел, а сахару в нем было мало – бабушка экономила.
И вот этот дом теперь почти принадлежит моему младшему сыну. Почти – потому что оформить наследство невозможно: наследников много, и нотариус говорит, что документы должны быть подписаны одновременно всеми. А им оно низачем, в своих квартирах они и так живут. А дом отсыревает, кирпичная кладка трескается, участок зарастает гигантским, как доисторический хвощ, сорняком. Никогда я этот дом не любила – а теперь жалею. И на зиму его, похоже, закроют: его и не открывал никто.
Незваный гость
1.
Анна Аркатова.
Незваный гость
Так нежно, как готовила Ирина, не готовил никто. Готовить мало — она умела так распределить все приготовленное по столу что за стол было грех садиться. Все сначала стол фотографировали, потом пальчиком тренькали по пирожковым тарелочкам и тут же одергивали руку. Никому не хотелось нарушать всей этой невероятной мозаики. Между тем, все что стояло на столе было далеко не всем, что ждало гостей. Основная часть томилась в плотном аппендиксе кухни, куда ходу не было никому, кроме самой Ирины. Что-то доходило в духовом шкафу, что-то томилось на выключенной плите под байковым полотенцем, что-то наоборот остывало за окном, а что-то предусмотрительно укрывалось в посудной витрине, чтобы не набраться ненужных ароматов.
В гостиной уже в первой трети вечера Ирина получала основную порцию комплиментов, затмевая как правило первопричину застолья. Но она то знала, что это не конец. Буквально через два часа она выплывет с десертом и они пойдут за своими комплиментами в такое нутро, что только мычать и смогут сквозь взбитый тремя вилками сметанный крем. И гости мычали, слезы чревоугодия обегали их стыдливые рты. Они икали, просили еще кусочек, отваливались и просто рыдали в Ирининых ладонях, вымаливая рецепт.
Между тем не было человека, который бы так ненавидел гостей как Ирина. Сказать что она их боялась — нет. Она их не выносила как класс, как строй, как напасть, как совершенно лишнюю в бытовании опцию, посылаемую ей как какой-то налог на кулинарные успехи.
И вот однажды приехал из Москвы Виктор. Виктор был родственник очень дальний. Тут у него была командировка. Дня два. И он решил позвонить Валере, своему троюродному деверю, с которым они нет нет да и распишут в Москве по случаю пулечку. Трубку взяла Ирина. Это кто? Это Виктор — а Валера где? А Валерка на работе .Он там ночует у него ночные смены, не задумываясь выпалила Ирина, моментально просветив как рентген запасы холодильника — там все было идеально — борщ, фаршированные перчики, баклажаны под гнетом, манный пудинг. Редко так бывает — но даже готовить ничего не надо. Только смородину протереть к пудингу. Но это даже было хорошо. Даже отлично было отказать не потому что нечего есть — а потому что все они хотят ее смерти на кухне. Даже из Москвы приезжают.
Виктор вспомнил этот случай 40 лет спустя, так и не поняв, почему нельзя было повидаться с добрым Валеркой и откуда в КБ ночные дежурства. Сам он тогда переночевал в общежитии, самостоятельно съев икру, зефир и пол палки сервелата, которые он привез Валерке.
2.
Елена Комарова.
Незваный гость
У меня брат очень спокойный. Он не любит только одного: это когда на террасу принесли суп, разложили ложки, я беру половник и звонит калитка.
Он свирепеет, я открываю, а там толстая Лариса. Она очень интеллигентная и работает в театре, и я не могу ей сказать ‘приходи потом, у меня орет брат на террасе’.
Мы проходим в мою комнату и я начинаю слушать про ее крыльцо и канализацию. К столу нельзя, потому что он будет кричать, что я устраиваю на даче проходной двор, целыми днями болтаю, что у меня дети не обедают, а таскают весь день белый хлеб.
Я думаю, что наконец-то Лариса расскажет и уйдет, но она начала еще вспоминать про своего старого директора.
К вечеру она ушла, я пошла ее провожать. Все равно дома ничего хорошего меня не ждало.
На следующий год все продолжается заново. Лариса приходит всего один раз за лето.
Но так обидно, когда к нам забегает Олечка, брат всегда говорит: ‘Проходите, проходите, к нам совсем никто не приходит обедать. Ну совсем никто.
3.
Петр Образцов
Незваный гость
Звонок! А ведь никого я не жду, и вообще сначала надо было по телефону позвонить, а не в дверь. Ну, одеваюсь наскоро – так-то я по дому в неглиже прохаживаюсь. Смотрю в глазок – никого. Да и то верно, у нас же еще есть дверь в холл на четыре квартиры. Осторожно выглядываю и спрашиваю:
— Вам кого?
— Вас, Петр Алексеевич, именно вас, никого другого нам и не нужно!
— А… вы кто? И почему я?
— Да вы уж дверь-то откройте, там и поговорим.
— Нет, давайте так, я не одет (вру, конечно, но боюсь).
— Хорошо. Так вы будете участвовать?
— Не знаю, а в чем?
— Разве вы не получали письмо из нашей организации?
— Нет, ничего я не получал.
— Так, ничего себе! Ну, тогда смотрите…
И тут тетка – а голос из-за двери был именно женский, начинает мне рассказывать о преимуществах участия перед неучастием, но в чем – не говорит. Мол, тогда мы так заживем, так заживем, что аж закачаешься. И доставка будет бесплатной, и от налогов освободим, и химчистка без очереди приедет!
— Кого вы собираетесь химчистить? – изумляюсь я.
— Да вас же, Петр Алексеевич, как члена нашей организации.
Тут я понимаю, что имею дело с сумасшедшей, но откуда они узнали мое ФИО?
Знаете что, — говорю, — не буду я участвовать, и до свидания!
Закрываю дверь, возвращаюсь из холла в квартиру, и тут вижу на полу конверт. Адрес – мой, это точно, видно почтальон под дверь подсунул зачем-то, а не в ящик на первом этаже кинул.
Открываю. Так, внутри письмо:
«Уважаемый П.А.!
Приглашаем Вас участвовать в организации по борьбе за чистоту помыслов…»
И т.д. В конце подпись:
«Химчистка № 5, СПб, собств. дом по Морской. Белье приносить с собой».
4.
Ольга Сульчинская
Незваный гость
Ну, хорошо, ну, уговорили, так и быть, поговорим о татарах… Но сначала о киргизах. Целая компания киргизов снимала квартиру в Подмосковье, которую мне приходилось сдавать несколько лет назад в силу сложных родственных связей и обязанностей. Так вот, снимали они снимали, а потом говорят: «Все, едем в Прагу, там строителям платят больше, а жилье дешевле». Так я выяснила, что киргизы мои были строители. Много позже выяснилось, что они были также кредитополучатели. Потому что стали одно за другим приходить письма из разных банков – верните, мол, наши деньги. Любопытно, что имена, на которые письма приходили, были преувеличенно русскими, вроде Пимен Сысоев. Почему уж мои киргизы звались Пименом, неведомо. То ли в паспорте так значилось, то ли насчет имен банки тоже верили на слово. Мне оставалось только бросать письма в помойку, да удивляться беспечности, с которой выдавались суммы – немалые, между прочим, – людям без московской, подмосковной и вообще российской прописки. Иногда я представляю себе, как гуляют мои бывшие квартиросъемщики над Влтавой в красных сапожках и золотом расшитых кафтанах – и восхищаюсь их пассионарностью.
Что касается татар – то был у меня один знакомый татарин, да. Мы с ним работали вместе – сначала на СТС, потом в Рамблер-мобайл. Здесь я его имени не назову – а вдруг он пожелал бы остаться неизвестным? По той же причине не могу процитировать его произведений, и придется вам поверить мне на слово, что они столь же прекрасны, сколь и безумны. Мой знакомый был невероятно креативен, но основное свойство его фантазии было – полная неприложимость ни к какой реальной ситуации, тем более рабочей. Мозаика из крыльев бабочки на фронтоне Исторического музея или продажа кошачьих слез в аптеках кажутся верхом практичности по сравнению с его идеями. Его первым уволили с СТС, хоть у него и были друзья в руководстве. Я продержалась еще полгода, хоть друзей у меня и не было. А потом нас накрыло предложением стать на двоих креативным отделом в Рамблер-мобайл. Сочиняли мы в основном способы выманить деньги у подростков с помощью мобильных приложений. Но это ерунда, а вот как мы пели на два голоса в курилке и обсуждали принципиально невоплотимые проекты, это да!… Кстати, нас не уволили – сама контора закрылась. Эх ,было время!
Знакомец мой уехал на родину. Раньше иногда заглядывал – он заезжал в Москву, поскольку выступал подопытным в разных медицинских экспериментах (это чистая правда, кому интересны подробности, пишите в личку). А теперь уж давно что-то не показывается. Я по нему скучаю, уровень безумия в моей жизни упал до опасной отметки… Слышишь меня, дорогой? Приезжай, будь желанным гостем!