Роман
Алексей Макушинский. Один человек. Роман. Опубликовано в журнале Знамя, 2021, № 4
https://magazines.gorky.media/…/2021/4/odin-chelovek.html
Иногда говорят, что жизнь — это дорога. А порой нам приходится за баранкой автомобиля в самом буквальном смысле слова проезжать целые страны, не останавливаясь. И тогда отчаянно нужен попутчик и собеседник, чтобы отгонял сон и смерть, не давал врезаться в столб на рассвете.
Роман Алексея Макушинского – это именно такой монолог «штурмана». Рафинированный интеллектуал средних лет российского происхождения едет с подругой из Германии в Бельгию на последнюю из докарантинных выставок ван Эйка. Его монолог, конечно, не стоило бы переносить на бумагу, если бы не воспоминания о Ясе, московском профессоре из искусствоведческого института, который в далекие восьмидесятые вполне осознанно стал для тогда еще юного «штурмана» учителем жизни.
Кем был этот любитель элегантных костюмов на самом деле? Откуда брал средства на такси и бесконечные рестораны в разгар пресловутой эпохи застоя? Зачем окружал себя восторженными юношами? Как решал для себя вопрос «быть или казаться»?
Был ли доволен найденным решением?
Дорожные байки превращаются в полноценный роман воспитания с непредсказуемыми поворотами сюжета. Конечно же, некоторые его главы не прозвучат вслух в присутствии прекрасной подруги, слишком уж деликатными, тонкими, многоуровневым оказывается предмет.
«Время (говорил Яс) само по себе имеет свойство — заканчиваться. Не потому ли (он говорил) так часто провозглашают конец чего-нибудь: конец эпохи, или конец истории, или конец искусства, или конец, к примеру, романа? И это полная чепуха: история продолжается, искусство продолжается, романы пишут по-прежнему; и вместе с тем в этом есть тайная правда: время умирает, мир всегда готов рухнуть. Он не рушится — но он готов рухнуть. Иногда кажется, что он этого хочет. А мы могли бы заехать сейчас во Франкфурт (покуда музеи не закрылись, мир не рухнул, время не умерло), посмотреть на «Лукк¬скую (в самом деле) мадонну» все того же ван Эйка (такую отрешенную, такую загадочную), постоять перед Вермееровым «Географом» (всегда напоминавшим мне Декарта), перед которым мы так долго стояли с Ясом, много позже, теперь уже очень давно».
В.К.