Опубликовано в журнале Крещатик, номер 1, 2022
* * *
За каплевидными в прожилках столами
астральной библиотеки
сидят Овидий с Горацием
и читают наши стихи,
слезы текут у обоих
от смеха.
– Графоманы что надо, – кричит Гораций.
– Маны надо что графы, – кивает Назон.
Кто-то подливает им в чаши
и заглядывает через плечо.
А над нами опять вертикальные капли,
и гипсовый смотрит на них вазон.
В астральной библиотеке
редко
выключают свет.
* * *
Путешествие заканчивается
только тогда,
когда ты поворачиваешься на своей кровати
и она скрипит.
Как скрипела
до поездов, чужих городов
и белья на верёвках, которое видно с дороги.
Это голос покоя,
настоящее «здравствуй!»
твоего дома.
* * *
Эта реальность
отличается от той,
которая нам иногда снится, лёгкой и светоносной,
тем, что эта –
футбол в скафандрах,
и каждый гол,
сделанный кадр, составленный текст –
такая победа, которая и не снилась,
бразильским форвардам
в той реальности.
Кстати, там в специальных барах
включают канал,
который транслирует только наши матчи.
Смотрят его, отодвинув бокалы,
эстеты, чьи лица
спокойны,
чемоданы упакованы,
билеты на Землю
уже куплены.
* * *
И когда я думаю об этом,
внутри зрения появляются сцены:
художники разных времён,
горбоносые, юные, закутанные в морщины,
смуглые
и предельно седые
пишут «Вход Господень в Иерусалим»,
в мастерских разные стены,
вещи,
окна,
вот только свет схожий – замедленный свет.
И пока я их вижу,
чувствую ту самую надежду,
которая растёт, как дерево,
каждый день.
В мире людей,
в том числе, способных написать эту сцену,
присутствовать там.
Художник кладёт кисти на стол,
выходит,
садится под деревом.
Размышляет о том, что могло бы значить
это свечение в лицах,
такое разное у тех, кто встречал царя,
и тех, кто пришёл с ним.
Потом он глядит
за ветки,
на город.
И знает:
всё сказанное свершится.
Во всяком времени, во всяком пространстве,
даже если придётся выдумать Иерусалим.
* * *
Поскольку сочинительство –
попытка выйти за шаблон,
периодически появляется чувство,
что вот-вот рехнёшься.
В эти моменты
принципиально важно
дойти до постели и заснуть.
Сменить модус.
Понизить градус.
Как правило, просыпаешься смелее, чем был.
Знаешь, из тебя извлекли чёрный ком.
Это – милость
(все ужасы мира да пребудут с дырявым сачком),
свидетельство в пользу того,
что адресат принимает мольбы.
Я хотел бы остаться в доме конвенций.
С крепким сердцем.
Но приходится выбираться
туда, где Ему не страшно, а мне далеко.