Опубликовано в журнале Крещатик, номер 3, 2021
НОВОСЕЛЬЕ У ЕГОРОВА
1
Облака, облака, шляпы рваные,
Вы куда, и с какой стороны
Подворотни кишат бандюганами
И шпаной в «петушках» шерстяных?
Где выходят с полотнами красными
Окрылённых рабочих ряды,
Чтоб далёкое жгло и прекрасное
Их тугие худые зады,
И сирен милицейских сияние
Освещало их северный быт.
С пустырями, подвалами пьяными
Как же, Господи, это болит!
Полинялое и бесполезное
В чёрных ящиках зимних ночей
С их людской необъятною бездною
И рычанием тягачей.
2
Стихи растут из боли, как всегда,
Её капризам явно потакая.
И снова у дверного косяка
Огромная зима без дна и края.
Мы ждали счастья: вот оно – держи,
Немного не такое, как хотелось,
Когда нас уносили этажи,
Соединив безумие и смелость.
Была метель – ты помнишь тот балкон
И дымчатые дали поднебесья?
Егоров, засучив рукав пальто,
Зажёг баллон с химическою смесью,
Чтоб кур палить – домашний фейерверк.
А это мы в свечении зелёном,
Как цепь нейронов в чьей-то голове,
Отравленной вином и ацетоном.
Не жили, не любили, не цвели.
Развеялись, как будто не родившись,
Когда страна, поднявшись от земли,
Нас бросила в огонь четверостиший,
Не слушая про «доремифасоль»,
Не веруя в арпеджио и гаммы.
И – ничего. Растерянность и боль.
И снег в лицо – наверное, тот самый.
3
На бульваре Новаторов холодно.
Круглосуточный ветер и снег.
Это наша зима, это окна
С одеялами на тесьме,
К стеклу примерзающий палец.
И кастрюля с горячей водой.
Тише, мыши, курите в подвале,
Прикрывайте огонь золотой.
Это наша зима и подглазья.
И так ласково, хорошо
От мышиного детского счастья,
Не подстриженного «под горшок».
Оттого, что ни много ни мало,
И сквозь времени вещество,
Приподняв на окне одеяло,
Не увидим за ним ничего.
ТРИ ВЕЧЕРА С БОРИСОМ РЫЖИМ
1
…Три составляющих жизни:
смерть, поэзия и звезда.
Б. Рыжий
Всё здесь, ни грамма за душой,
где свет вращается большой,
и распеваются скворешни.
Благослови меня, мой вешний,
их музыкой переболеть.
Жить хочется, пока есть смерть,
и вслушаться – когда нет звука …
Зажгись, высокая разлука,
пока любовь, как ночь, чиста,
и бесконечная листва
не разлетается из круга.
2
Мой герой ускользает во тьму…
Б. Рыжий
Пойдёшь, разбуди меня в восемь.
Пусть будет простая среда,
и в сад опускается осень,
и спит за листвою звезда.
Туман перевяжет запястья
склонённой ветле молодой,
и выпадет первое счастье,
и будет покой – как покой…
Во мгле что-то давнее дремлет,
когда тишину серебрит
и вдаль простирается время,
в темнеющие пустыри.
3
Я зеркало протру рукой
и за спиной увижу осень…
Б. Рыжий
Сквозь мягкое свечение листа,
что кружится и кружится до боли,
я узнаю твой почерк, высота,
мелькающий в туманном ореоле.
Кто умер или кто остался жив?
Но снова помешает предрассудок
шептать об этом строчками вразрыв
и повисать на собственных сосудах.
Неслышимый, невидимый сюжет –
по-своему здесь каждый растворится.
Но тишина играет неуже-
ли всякий раз на сомкнутых ресницах?
Но – листопад.
Уходит человек,
в себя шагнув с зеркального порога,
и с чистого листа на белый снег
всегда ведут кого-нибудь другого.
2020