Перевод с нем. А. Белых
Опубликовано в журнале Крещатик, номер 2, 2021
Перевод Александр Белых
Ранние стихи (1910–1916)
УМИРАЮЩЕЕ ВЕЛИКОЛЕПИЕ
Осень ранняя настала,
Смех принесла и веселье.
Ну же отворяй ворота сада
В печальное новоселье!
Отведи меня, о, золотая,
Юношеской бегущей тропой,
Чтобы вновь сказать «здравствуй»
Умирающему великолепью;
Чтобы странствовать вновь
Между сумерками и ночью.
Шелестит листва устало,
Вздрагивая на пороге смерти
И предчувствует в листопаде,
Как приближаются беды.
Твои тоскующие мечты и грёзы
В скудный солнечный день
Стремятся к поникшим розам,
Умирающим у живой ограды.
БДЕНИЯ НА ЕЛЕОНСКОЙ ГОРЕ
Страда моей жизни на Елеонской горе:
В сиянии сумеречном
Вы взирали на меня зачастую
С робостью и сомнением.
Рыдая взывал я: ничто не тщетно.
Моё младое бытие,
Что от жалоб моих устало,
Отныне вверяется лишь ангелу милости.
* * *
Усталая, тусклая зима,
неужели ты утратила солнце?
Блуждаешь в полях, изрытых
болезненными бороздами,
всхлипываешь, вздрагиваешь…
Могильщик с киркой, ты,
коль одолеешь безмолвный лес,
призови свинцовую, серую мглу,
чтобы она поднялась из долин
и окутала хладом свет и жизнь,
будто предсмертным саваном.
О, зимняя пора! Тяжким дыханием
ты не тронула лишь один цветок…
Грезится в сиянии звёздном –
о, тоска по розам далёким!
1910
* * *
Знаешь ли ты о часах, что медленно идут,
подобно ночным приливам и отливам,
что безмятежно и неподвижно стоят?
Когда жизнь души твоей клокочущей вспять утекает,
и ты умираешь бесплодно в пустынной глуши,
изнемогающий и обескровленный.
Знаешь ли ты о тех часах, что приближают покой,
как последняя страница потаённой книги,
где погребено множество творений бытия,
что, подобно пылающим стропилам крыши,
разлетается в двойственности между Богом и тобой.
Знаешь ли ты о тех часах, что не названы именем,
и взмывают, и вырастают в суровый человеческий стан –
с их взором небесным, таким детским и нежным,
что повергает тебя в трепет блаженный,
будто твоего чела прикоснулась рука возлюбленной, –
о тех часах, что подобны молитве инокини,
когда пастух молчаливо возвращается домой, –
знаешь ли ты о часах, что тихо стоят?
4 мая 1913
* * *
Где-то журчит источник,
задумчивый в ночи.
Где-то живёт одна девчонка,
в мечтах коротает часы
и не может уснуть опять.
Где-то в сумерках берёз и бука
кто-то ищет неведомо что.
И где-то таится сокрытое:
это упоённая богом душа,
преодолевающая миры.
27 мая 1916
ТЫ…
В комнате твоей течёт серебристо-серый цвет
и вносит рассвет завершённого времени.
Отворились тонкие двери, как будто входит жена.
Все предметы твоим шагам откликаются.
Огромный встаёт вопрос из тёмной расщелины.
Отголосок его всколыхнул глубины моей души.
Сквозь вереск и лес встают полдневных просторов
чуждые холмы, будто взором поникаешь ты.
10 декабря 1916
Gedachtes/Мысли (1945–1946)
СЛОВО И МИР
Эльфриде на Рождество
Только когда тебя призывают к тишине,
слух твой чутко внемлет,
ты встречаешься с тем,
что в слове давно уже отлежалось,
и ты счастлив тому, что преходяще в этом мире.
А когда ты пребываешь с тишиной?
Когда? А вот с какого «когда»?
Ждёшь этого часа настырно, нетерпеливо,
и вечно опаздываешь.
И как же тогда то безмолвие тишины западного ветра,
когда едва ли что-то явится воочию,
пока всё пребывает трудом,
проком и тяглом?
Или мир уже утолился благодатью,
возродился в благодарности?
1945
БДЕНИЕ МЫСЛИ
Эльфриде на день рождение
Покорность последователей –
предание бытия.
Медлительность земледельца –
для посева звездного света.
Одиночество пастыря –
страдание без срока давности.
Бдения заблуждающихся –
их безумие безмерно.
1946
ВЕТЕР В ЛУГАХ
Когда летним полднем,
нигде не задерживаясь,
прошествует внезапный
беспричинный вихорь
сквозь дружные травы и злаки,
волны взыграются ласково,
и заскользят немного быстрей,
потолкутся суетливо,
наскоро сияние скроется,
и вновь озарятся луга,–
в тот миг ничто ни с чем не прощается,
нет никакого существования,
едва ли что-либо проявится,
только полное растворение.
1946
Winke/Знаки
ДРУГОЕ МЫШЛЕНИЕ
Остатки пыла благодати
прими у тёмного очага бытия,
что воспламеняется в ответ:
божеское и человечное в едином.
Как песнопенье всех вещей,
отбрось заботу о просвете дерзком
между мирозданьем и землёй,
где творятся мифы радостного угля.
В слове сокрой тихую весть
постижений о великом и малом
и отбрось пустые открытия
в просвете внезапном на пути к бытию.
1938
СКАЧОК
Схвати, брось, утаи –
пусть будет скачок
из окраин памяти дальней
в область никем не застолблённую.
Вопрошай о том «Кто»:
«Кто этот человек?»
Говори неумолчно о нечто «Что»:
«Что есть бытие?»
Не пренебрегай неким «Как»:
«Как связаны они?»
Человек, истина, бытие –
они откликаются на разрастание
их сущности, готовой к отречению,
которым сами себя одаривают.
ЗЕМЛЯ
Нежного цветения
земля не пораненная,
о, стань
неистового рвения
сиянием пламенным!
СЛОВО
Ничто, нигде, никогда,
пред каждым «что-то»,
пред «потом» и «там»,
выдвигается из бездны словом,
как дар, злополучный
для всякого основания,
поскольку единство укрепляется
только тем, что будет сказано
каждой вещью
друг с другом,
и схвачено чувством,
смущённым безумством,
и будет запросто снова
уловлено смыслом, уж больше
не ускользающим в никуда.
В ПУТИ
Нам неведомы цели,
Мы всего лишь в пути.
Нам много не нужно,
Давно уже жаждем страстно
Мощи к творению.
Принести бы одно –
Сердце для голоса
В бытии, что безмолвно.
Пусть бьётся тревогой
В святилище древнем,
Пусть станет отвагою нашей.
НОЧЬ
Тишайшая, чистая
сплошь унизанная звёздами ночь,
одно прошу у тебя:
принести мне –
то, что едва ли
каждый мыслитель
подстерегает в ожидании нетерпеливом:
событие, что проявляется в сути своей
в полдень бытия.
ЗДЕСЬ-БЫТИЕ
Чтобы здесь–бытию быть,
чтобы молвить о бытии,
отнимите у него нужду
и взгляните на него открытым взглядом,
преисполненным заповеди.
Чтобы здесь-бытию быть,
чтобы каждый внимал бытию
насторожённым ухом,
во благо дарована тишина.
Чтобы здесь-бытию быть,
чтобы воспевать бытие,
принеси ему в дом из песен дальних
мощь его сущего, чего долго чуждалось.
ВЕТЕР
Что минует нас,
то бережно сохранится
и ветром вольным умчится
прежде всего
на стихотворном пути,
где никто не спешит,
особенно те,
кто опоздал сказать: «Здравствуй!»
ХИЖИНА ВЕЧЕРОМ
Сквозь бирюзовый аромат
толчея лесов бредёт в просторах.
Высоко стрижи взмывают,
чертят в воздухе сквозистом знаки.
Внезапно щебет юный смолк.
Длинной тенью во дворах
сумерки упали. Безбрежен мир.
Крестьяне косы отбивали.
В красный камень бледность зрит.
Тишиной пропитан ветер.
Вскоре свет посетовал на вечер.
Не заглушить желаний бред.
Сохатый лось к источнику крадётся,
будто над горою первая звезда.
Затаила ночь свой блеск.
Робко, сладко мысли затихают.
Сквозь бирюзовый аромат
толчея лесов бредёт в просторах.
Высоко стрижи взмывают,
чертят в воздухе сквозистом знаки.
НОЧЬ
Тишайшая, ясная
ночь звёздно-рясная,
принеси мне
Единое,
то, что вряд ли какой мыслитель
жаждет узреть:
событие
в день бытия.
ВЗГЛЯД ВСПЯТЬ
На 6-е февраля 1950
Когда любовь взрастает в мысли,
бытие благосклонно к ней заранее.
Когда мысль озаряется любовью,
Благодать воплощается сиянием.
НИЧТО И БЫТИЕ
Ни вон то, и ни вот это,
и всё же многое нечто,
чистое ничто в настоящем
на закате бытия вящего:
возвращается только то, что смиренно,
в ничто возвращается, к истине сокровенной.
Всем тем, кто здесь,
и каждому, кто опричь них,
и всё же ни одной из сторон,
чистое время бессмысленного пространства.
Перевод с немецкого Александра Белых