Опубликовано в журнале Крещатик, номер 3, 2020
* * *
Эквилибрист на проволоке тонкой,
Скольжу между началом и концом,
Пытаясь равновесие поймать,
А в нём и смысл шаткого скольженья.
Смешон мой вид, уродливы движенья,
И мрак в молчании бессмыслицу хранит
Попыток удивительно нелепых.
Гранит окутал тайны тишины.
Отбоя колокол и шорох двери склепа
Слышны!..
А я скольжу по проволоке тонкой,
Пытаясь равновесие поймать…
1977, Москва
* * *
Женщина – осколок моей любви,
У Китайской застыла стены.
Не вини меня, что стена,
Так уж выпала карта,
Так ворона накаркала, да!
Просто, кость легла на ребро Адамово,
Верил я, не отдам никому никогда.
Душит спазм по ночам, жмёт Адамово яблоко,
Память грузит годами, друзьями и странами,
Наплывает судьбой и зовёт к небесам.
У Китайской стены нет предела длины,
Говорят, что с Луны её шрамы видны,
Но она, не пример, не барьер для души,
Той, которая ищет другую во тьме,
Даже если остыл горький взгляд на стене.
Сам когда-то, я помню, стоял у стены,
Что опорой для храма была, но, увы…
Я записку в расщелину камня вложил,
В том посланье у Бога прощенья молил
За себя и за свой непокорный народ,
И за мир на Земле, и за век, и за год.
Но всё это было у Западной части стены,
Где корни мои под каменья ушли,
А твои – от китайской в раскосости скул
И татарский твой нрав, и твой взгляд-есаул.
Кружит Шарик во тьме, а вокруг облака.
Думы, воды Янцзы, к океану шуршат,
Мы как капли дождя по усталой земле.
Ты во мне, я в тебе.
Между нами стена.
КРАСНЫЙ
АМСТЕРДАМ
По Амстердаму
бреду сомнамбулой
средь карнавала
старинных улиц,
каналы барками,
руками-арками
мосты сутулят.
В квартале красном
реклам мигание,
марихуанное
мозгов затмение,
девиц за стёклами
дыханье тёплое,
влекущим шёпотом
шального бдения.
Лежат красавицы,
стоят красавицы,
как делегатки
всех рас и наций.
Неоном светятся
изгибы тел во тьме,
спешат понравиться
кошачьей грацией.
Ртов парашютики
над морем купольным,
над минаретами
поклоны бьют свои.
Машины-ёлочки,
ночные бабочки.
Но не приучен я –
спасибо юности –
платить за случки.
Гусары русские
не брали денег
с французских сучек.
Плывут гондолами
сперматозоиды.
Тоской и жалостью
комочки сжатые,
страстей мутации,
посланцы Ноевы,
экстрактом, сдоенным
из ассигнаций.
Нет, не вольюсь, убей,
в анналы местные:
хоть мучит жажда,
да интересу нет.
Вот дотерплю,
домой вернуться бы,
тогда желания
в стихах закружатся.