Опубликовано в журнале Крещатик, номер 1, 2020
* * *
Как и жизнь, вполнакала
Свет в окошке горит…
«Только этого мало», –
Кто-то мне говорит.
Облака вдоль канала
Встали, как на убой…
«Только этого мало», –
Голос рядом с тобой.
Как в «Подсолнухах», масло
Или жёлтый акрил…
«Только этого мало», –
Кто-то проговорил.
Сколько бы ни мелькала
Тень по шторе твоя…
Только этого мало,
Напрямик говоря.
Вот и завтра настало,
Ущипни, что не сплю…
«Только этого мало», –
Сам себе говорю.
* * *
Смотритель кладбища, небрежно
Одетый русский господин,
Всегда один он неизбежно.
Катастрофически один.
С утра ещё осенний морок,
Заладил дождик, кап да кап.
Смотрителю едва за сорок,
На ужин студенистый карп.
Он всё проверил. Запер двери.
С собакою и с фонарём
Всё осмотрел. Здесь даже звери
Не вхожи в их ночлежный дом,
Не то что люди. Здесь на плитах
И выпить есть, и закусить.
Но у него с собой пол-литра.
И можно всласть поколесить
В своих химерах. И, бывало,
Возьмёт он свой велосипед
И повернёт не там направо,
Вот и приехали. Тот свет.
Воображает, как привольно
Ему задышится в раю…
И умирать совсем не больно,
И смерть, как будто дежа-вю.
И ветер всей охапкой листьев
Обдаст лицо, не пожелтев,
В земной ещё, не прошлой, жизни
На кладбище Сент-Женевьев.
* * *
Знак многоточия дорожный…
Здесь на мгновение замри
И оглянись, какой безбожный
И монохромный свет зари.
Чуть подтекающие краски,
Авангардистские мазки.
Похоже, что нетрезвый мастер
Смешал цвет охры и тоски.
О, сколько охристых оттенков
В себя вбирает синий холст!
И солнце, этот бог ацтеков,
Встаёт, как будто солнце солнц.
Куда бежать? Ведь отовсюду
Его палящие лучи.
Но защищайся! Бей посуду.
Стреляй из лука. И мечи
Свой мелкий бисер. Может статься,
Ты отобьёшься. Может быть,
Ударят в барабан для танца.
Танцуй. Укореняйся в быт.
Побудь рабом, хотя не пленник.
Или жрецом. И вот твой нож.
Раз ты попал на этот берег
К аборигенам, будь похож
В одежде и во всём на местных.
Бежит по венам алкоголь,
И смерть – последняя невеста –
Уже разучивает роль.
И понемногу, понемногу
Привыкнув так к небытию,
Молись жестокому их богу
И жди испанскую ладью…
* * *
Ах, если бы ты был холоден и горяч!
За окном ворона, но я напишу, что грач.
Небеса, как осенью, в лужах разлитой ртути,
А вернёшься на землю, всюду такой жесткач,
Что холодом, там внизу, невольно ошпарит руки.
Ах, если бы ты был слеп, но при этом зряч!
Как Борхес, пытаешься память свою напрячь,
А выходит одно и то же: выход из лабиринта
На замке. Хоть смейся себе, хоть плачь.
И сплошное шуршание воспроизведёт пластинка.
Ах, если бы ты был жертва, а не палач!
Лицо твоё скрыто, твой беж ритуальный плащ.
И руки твои в ожидании на топорище.
И вдруг узнаёшь свой голос, свой детский плач,
Но топор занесён… И лица блаженных нищих…
* * *
Во мгле сырой, гортанной,
Лишь сердца стук под курткой.
И звуки фортепьяно.
И на столе окурки.
И тоненькие тени
Двух тополей в гостиной.
И простенькие темы
Плохого пианино.
Они без вариаций,
Те темы на пластинке.
Но я готов сорваться,
Как в воздухе пылинки,
По комнате, по жизни,
На лунный свет сквозь тюль… И
Подолгу снег ложится
На комнатные стулья.
* * *
Привыкающий быть никем,
Не предателем, не изгоем,
Наблюдаю опасный крен
Своей жизни. И я спокоен.
Если имя тебе никто,
То ничто с тобой не случится.
И не курица «ро-ко-ко»
Прохрипит, а другая птица…
Мало ль птиц здесь? Павлин. Фазан.
Цвета дивного оперенье.
Если слеп, то твоим глазам
Всё равно, на что тратить зренье.
Если нет тебя, то почём
Тебе знать, что однажды ветер
Налетит, как штангист – плечом,
И свернёт фонари вот эти?!
Я молчу, потому что так
Легче переносить потери.
Ветер шквалистый. Добрый знак.
Были б руки, они б вспотели.
Только крылья. Тогда лети,
Не оглядываясь за плечи!
Просто ангелу по пути:
И молчать с ним намного легче.