Опубликовано в журнале Крещатик, номер 4, 2019
* * *
Ни букв, ни цифр,
ни следов птичьих лапок –
просто чистое поле листа –
здесь, возможно, вырастет вереск
или ломкий камыш,
если только сгодится земля
и позволит изменчивый климат.
Выдох-вдох:
всё ещё неизвестно,
ни шатко ни валко – никак,
потому и так хочется знать,
предугадывать,
чувствовать,
предвосхищать…
Чу! Незримо
делятся клетки,
расщепляются атомы,
происходят реакции,
импульсы передаются нейронами,
длится обмен веществ,
продолжают себя орбиты,
свет летит от далёкой звезды –
за три века от встречи с сетчаткой –
ох, сейчас бы…
Выдох-вдох:
из теории хаоса
появился отчётливый бог
и, расставив всё по местам,
вдруг тихонько подул
на поверхность стоялой воды
до едва проступающей ряби,
окончательно выдав себя
за мгновенье до первого слова…
* * *
На столике –
связка ключей –
обычная, звенящая,
холодящая
и утяжеляющая руку,
но что-то есть в ней
библейское –
представляется:
заходил апостол Пётр –
засмотрелся
на распустившееся
за окном дерево,
положил на столик
связку ключей от рая,
чтобы побыть на миг
не смотрителем,
а наблюдателем,
да и замер в изумлении
возле занавески,
став столбиком света…
А она – грубоватая,
потускневшая,
пахнущая металлом –
сия связка,
как напоминание,
что в каждом столбике света
есть толика рая,
отпираемого
этими вот ключами,
однако при условии
полного принятия на веру
их сакрального смысла…
* * *
Монгол
окончил монолог
про магию
огня и олова.
Из рукава взметнулся голубь,
хоть воздух гол
и перемолот.
Сиди, зелёный богомол,
на лавке в сквере
возле школы,
пусть мчатся в темноту нукеры
по кромке скола –
кардиограммой
молний, пусть
история свою ест правду,
с которой громко наизусть
и страшно вкратце…
Шептали, шептали губы – не то,
что в параграфах сухим языком
разложено по полкам, ящичкам,
папкам, а искрящееся
на стыках времён и слов –
неподдающуюся логике боль,
идущую впереди лезвия тревогу,
прорастающее под гнётом
величия сострадание…
Это и было моление –
пытливое зёрнышко человека.
Кругом
разлито молоко…
А кто?
А в ком?
А далеко ль?
Сидит зелёный богомол,
а в лапках – воздух гол…
* * *
Корни деревьев
ищут золото жизни
так глубоко,
как хватает длины
в чёрном вареве
сосредоточенной почвы.
Нам не видно
этой кропотливой работы,
этого искреннего
устремления.
Мы привыкли
лишь констатировать
высоту и пышность цветения,
а что там –
за кадром грунта –
остаётся тёмным
чуланом земли,
где сложены ржавые вёдра
и шанцевый инструмент,
где, кажется, нет ничего
для эстетики
пейзажиста…
Но если же крону,
держащую в пальцах листву
простым шелестящим чудом,
достойным таки восторга,
представить на миг
продолжением корня,
гейзером внутренней силы,
вырвавшимся из недр
воплощением веры
в свет по ту сторону тьмы –
начинаешь чувствовать,
что золото жизни
всё-таки найдено
и явлено миру…