Стихи
Перевод с польск. Евгении Добровой
Опубликовано в журнале Крещатик, номер 3, 2019
Перевод Евгения Доброва
ПРОДАВЕЦ ИМЕН
я пишу на песке имена
я иду походкой слепого
но вижу ясно и далеко
вот площадь пылает на солнце
городская стена гордо возносит заставу
и пусть так будет всегда
пусть бешено цветут сады
заселяются улицы, а голубые трамваи
радостно катятся по тенистым аллеям
и пусть имена будут правильными
и однозначными
ведь я продаю их без прибыли
может, здесь найдет свое имя
та девушка с грустными глазами
что идет себе по дороге
прочтет свое имя мальчик
глядящий на быструю воду
есть у меня имена с пожизненной гарантией
есть дешевые, на одну ночь, и, наверное
я написал уже все, хотя многие
остались в забвении
я даже не смогу их назвать
небо ясное, словно взгляд ангела
деревья колышутся, как раненый дракон, а моя
молодость пытается справиться
с последними обидчиками, но скоро
скоро и они исчезнут
ну вот
я тихо закрываю глаза, словно они – калитка
искусно выкованная из черненой стали
словно они – деревья, склонившиеся
над искалеченным камнем
моя беззубая старость находит покой
повторяет концовки литаний
и все тот же голос, все те же слова
пересыпает ветер и стирает шаги
как долго еще
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
с утра звонят друзья
опьяненные обещаниями вечного счастья
пышностью своих поздравлений
искренностью пожеланий, упакованных с бантиком
высокопарные, степенные, голосистые и счастливые
но всё, что они желают, уже есть
наяву, на блюдечке, на банковском счету
или никогда не будет
а может, по-другому
приходят рано вечером
преспокойно заглядывают на кухню, сидят на лестнице
пробуют вино, проверяют, что есть в холодильнике
болтают о всяком, и каждый думает по-своему
о счастье, не о пожеланиях, о жизни
они приходят из воды, из воздуха, из выдумок
а в полночь их заплетающиеся языки
выводят одну тихую мелодию
вот оно, исполнение
НОЧЬ ДЕЗДЕМОНЫ
когда из тени на стене придет свершение
в лабиринте коридоров угаснут наши голоса
а смысл слов скроют темные воды
на этом ложе с вожделением заснут любовники
в конечном счете, немногое меняется, белая кровь
красная и черная униформа, круглые черепа
и снова нет недостатка в поэтах
философия стирается, как уголь или мел
я разбиваю липкие тени деепричастий
они тянутся вслед, как пуповина греха
опускается темнота, плывут в каналах огни
в час ответа меня бередят вопросы
молчат механизмы, плененные собственным ходом, и только ночь
единственная компенсация
КЛАДБИЩЕ В ЧЕРНОВЦАХ
если граница существует только в нас
то почему я снова умер
на пустой стоянке
в ничего не значащей поездке
водитель нарезает круги
разговоры с незнакомцами
напоминают древнюю мифологию
от огней Буковины клонит в сон
глоток пива вместо нормальной еды
отражает пропорции и цепь событий
но уже поздно, и полная
луна заслуживает уважения
на город опускаются сумерки
неровное дыхание полудня
отмеряет время до темноты
и свет луны
струится на белом склоне
словно все мертвецы наблюдают
за этим забытым городом
если границы и впрямь существуют
то как же выходит, что опять умираю
на этой пустой стоянке
в ничего не значащей поездке
ведь, знаешь
никакая смерть не кончит этот свет
только далекие-далекие пространства
проглотят нас как сказку
перед сном
ТЕОРИЯ МАЛОГО ВЗРЫВА
мы сидим за столом
вдруг собака чувствует приближение канонады
воя от страха, пытается спрятаться в ванную
под лестницу, втиснуться
между стеной и калорифером
сейчас начнется
через мгновение действительно
сухие стоны взрывают темноту
это первые залпы в честь праздника
потом сильнее, для подтверждения
мужественности, авторитета, свободы или чего-то
спрятанного глубже
потом и впрямь начинают
разносят городскую панораму, пускают
тысячи ракет и ракеток
в честь божка свободного рынка и стадного чувства
произносят какой-то тост, а потом попадают в глаз
произвол судьбы над облаками
малый взрыв – это, может
начало чего-то, что, собственно, начинается
нет чтобы бояться бога – люди
мечут в небо гром и молнии
время кружит на месте и не устает, словно
обезумевший от страха зверь
СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ
ты с таким задором молчишь, что не знаю ответа
ни на один из моих вопросов, не знаю времени, места
не знаю даже себя и своих желаний
а ты молчишь и улыбаешься
может, это лучший способ ответа
на все, что так или иначе касается нас
сад превращается в пустыню
полную диковинных зверей
прямо сейчас, когда без предупреждения
ты отворяешь дверь в такую ясную ночь
когда с ироничной улыбкой
пытаешься запомнить имена, лица и запахи
мы не знаем, какими путями приходит судьба
но она всегда вовремя, и каждое место
знает свой час
в худшем случае ничего не случится
и ни одна птица не покинет с криком небес
ни одна любовь не минует божьего промысла
какая путаница и неразбериха, а ведь
я мог бы найти место получше
на стоянке у торгового центра, я мог бы
стать служителем экзотического культа и петь
на восходе возлюбите ближнего своего
ибо ничто не изменит того, что вам суждено
любите врагов ваших
ибо только страх отвергает от вас счастье
отриньте зло
ибо лишь оно позволяет отринуть себя
вот что я говорил из глубины своих страданий
вот что я говорил из сердца надежды
расставляя правильные акценты
когда мне было тридцать девять весен
а моя жена не помнила о них
и ни один, ни один из миров
не казался более бренным
чем глаза, просящие о знании
о подтверждении
своей наивной веры
каждый мир – не больше, чем сбывшийся сон
наступающий из раскаленной тьмы
чем крик любимой женщины
еще одна бутылка виски
и костюмы с белым воротничком
в которых мы бегали в школу
наши первые слова
наши прощальные жесты
наша молодость, молчащая в тишине
и уверенность в том, что ничто не может нам угрожать
что ничто не может с нами сравниться
вера, которая двигает горы
но потом технологии чернокнижников
превращают нас в цветы и слова
В ДОРОГЕ
в пути без цели и без причины
мы проносимся мимо мира
за стеклом, а мир мимо нас
но остается время, бегут цветущие поля
программа не кончается, вечное повторение
и каждый полевой цветок оборачивается вослед
и вот уже серые леса погружаются в зимнюю ночь
белый снег, сизые пихты, бумага желтеет
сталактиты можжевельника всматриваются в следы на пнях
ты помнишь, все можно разбить и рассыпать
словно зерно, которое воруют птицы
как огни городов вдалеке
тысяча яблок катится сквозь ночь
и всегда кто-то плачет и кто-то смеется
и везде есть что-то небольшое
а между этим – что-то еще меньше
под каждым стеблем травы
что-то рождается и умирает
по какому заклятью
спешка тасует наши чувства
кто-то смотрит со стороны, кто-то остался позади
кто-то не вымыл руки, у кого-то нечистая совесть
всегда останется какая-то любовь или тоска
и между ними никакого пустого пространства
даже если так подсказывает страх
большой наш друг
ТЕОРИЯ БОЛЬШОГО ВЗРЫВА
сначала – взрыв и, наверное, что-то
чего мы не помним
потом только дым, мгла, мрак
ноги вязнут в нечистотах
мы поскальзываемся на неровной земле
она уходит из-под ног и вдруг ударяет в нас
со всей силы нашей инерции
когда нас будит сирена «скорой»
мы приходим в сознание
на секунду
не чувствуя боли
ничего не понимая
мы не можем поверить, что сначала
был большой взрыв
но ведь
должны же мы кому-то верить
теперь вернемся к здоровью
вот магическая сила теории
действительность тихо повизгивает
БИТВА НАШИХ ВСТРЕЧ
грюнвальдская битва наших встреч повторяется
с удивительной регулярностью
когда
вижу твой пронзительный взгляд
всегда
чувствую торжественную силу излучения
власть твоих глаз, спокойных, как океан
мои уши готовы внимать
мои сны убивают повседневность
переполненного лифта
и пробок по пути на работу
повседневность необычайного роста рынка акций
подходящей конъюнктуры в строительстве
туристических услугах и развлекательном секторе
безумств на книжном рынке, которые скоро
доведут нас до ручки
читательской выдержки
когда наконец все безграмотные станут поэтами
может, поэтому я не хочу слушать жалобы
хотя как ребенок
радуюсь своему будущему
и упорно отказываюсь от мимолетности
или просто регистрирую факты
переписываю имена, номера телефонов
чтобы до поздней ночи рассказывать о музыке и тишине
ведь повседневность ночей не имеет границ
я расплываюсь во тьме, и она замирает
в немом свете дня
наше время подменили артефакты, привлекающие знатоков
искусства
его суммируют бухгалтеры и технократы
и, видно, поэтому, когда ты так смотришь
дрожь по всему телу
дрожь в мыслях
и
как зверь, попавший в капкан метафизики
я раздираю когтями грудь
но кровь цвета ржавчины
цвета песка
и уже
тут нечего
добавить
Перевод c польского Евгении Добровой